Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
Рука дошла до стекла. Я убрал её, и почти сразу растаявший отпечаток снова начал затягиваться льдом, тонким, как целлофан, напоминающим поломанный подлесок летним утром, когда бежишь по лесу. В темноте маячило светлое пятно – неполная луна. Если я сейчас сбегу и сдохну там, под этой луной, сколько народу вздохнёт с облегчением! Только Банни расстроится. Игорь вернёт коробочку этой стерве, может даже с кольцом… А что? Я всё равно его не смогу носить, оно не для моих разбитых костяшек, я купил его для человека, который навсегда уехал, который не вернётся, и, если я сейчас сдохну, никогда об этом не узнает.
Я вытер лицо и пошёл спать. Я ещё не сошёл с ума. Перед сном я приоткрыл форточку и стянул с Игоря одеяло, спрятав его под кровать.
Утром Игорь бурчал под нос, что замёрз, но на меня не смотрел. Я же на завтраке смотрел-смотрел и увидел близнецов – парень был форме, а она – нет. Всё-таки мужчины умнее женщин – за редким исключением.
– Кажется, кто-то не понял, – сообщил я своим. – Кажется, кто-то нас не уважает. Дёма, сходи найди мне Толика. Базар есть. Игорь, ты куда собрался? Сиди-сиди, мне с тобой до уроков перетереть кое о чём надо.
С Евсеевым я разобрался быстро. Тут уж мозгов не надо иметь. Главное, чтобы Игорь не свинтил, а то быстренько побежит к этой стерве. Ну нет!
– Игорь, не тупи, – говорил я ему, пока мы шли на уроки. Хоть за руку его веди, чтобы не сбежал! – Она просто какая-то сука, которая тебя даже за человека не считает. А я твой друг.
– Я твой друг, – шептал я ему на геометрии, пока учительница тщетно пыталась соединить сломанный гигантский транспортир, – вот ты вчера повёл себя, как мудак последний, и сильно, очень сильно меня огорчил, но знаешь что? Я тебя простил. А послал бы нахуй, как Танкиста, весело бы было, а? Ты меня уже сколько знаешь, а тут вдруг… Да ещё на бабу, и ладно бы на путёвую какую, а то на сучку злобную!
– Я тебя не менял… Да отвали ты, не трогай меня! Привык Макса хватать за всё подряд! Стас, я тебя прошу, не лезь в мои личные отношения!
– Да какие отношения? Нет у вас никаких отношений! Придумал тоже, отношения. Я бы в любом случае эту рядом с нами не потерпел.
– А мы же все как-то Макса терпели!
– Ты, блядь, ещё раз Макса помянешь – я тебе, нахуй, фингал поставлю!
– Комнин, Менштейн, мне вас рассадить? Если так, прямо, надо поговорить, выйдите и поговорите, а то я себя не слышу!
– Да не, мы тихо, – выходить на уроке в мои планы не входило, поэтому я замолчал, лишь периодически в воспитательных целях пиная Игоря под партой. Парта была низкая, пинать было неудобно, и я перешёл на тыканье карандашом. Карандаши у меня всегда остро заточены, и не точилкой, а ножиком, люблю это дело.
А на перемене началось веселье. Конечно, шмотьё этой Ани (у неё фамилия была Муравьёва, вот уж чья бы корова мычала насчёт тупых фамилий) никто тырить не стал, я насчёт этого указал особо. Его просто порезали портновскими ножницами из девчачьего кабинета трудов на серпантин и раскидали. Только немного нижнего белья оставили, просто покидали в грязь у входа, как полагается. Вопли были, визги, ну и, конечно, обвинения в мой адрес. Ну и что? Я к её комнате и близко не подходил. Завучиха ей так и сказала, что дверь надо закрывать аккуратно.
Вот была веселуха – все эти злобные рожи новичков, это чувство, когда до тебя доходит – тебя просто скинули в яму, у которой гладкие цементные стены, такой «зидан», и ори – не ори, кидайся на стены – бесполезно. Всем похуй.
Так мы тут и живём.
– Эй, ты! Как там тебя, Колян? – окликнул я пацана-Муравьёва.
– Николай.
Тоже мне, блять!
– Ладно, Колян, смотри и слушай сюда. Ты, кажется, вчера малость не въехал. Я всё, что сказал, я это очень серьёзно сказал. Мне как-то откровенно поебать, что вы там со своей сестрицей о себе воображаете. Может быть, что ты – Николай II, а она – Анна Австрийская. Но тут, – я обвёл рукой, как бы показывая ему всё это – холодные коридоры, выкрашенные серо-голубой и серо-зелёной краской, кабинеты, спальни, нашу грязную столовку, воняющие хлоркой и мочой туалеты, здоровенную чугунную «радугу», – тут у нас всё по определённому порядку. Сечёшь? Нет, ты в глаза мне глянь!
Глаза у него были какие-то непонятные – не серые, не голубые – вообще никакие, и смотреть на меня он, конечно, не стал.
– Ты бы себя со стороны слышал, – забормотал он, глядя вбок и в пол. – Рассуждаешь, как…
– Ты что, не въехал? Я тебе серьёзно говорю. И ещё – твоя сестра, смотрю, любительница повыёбываться. Так вот, запомни сам и передай ей – получать за это будете оба, – я шагнул к нему и, прежде чем он глазом моргнул, ткнул ему двумя пальцами в солнечное сплетение. – Понял?
Мы стояли в коридоре, он опёрся о стену и начал оглядываться. Народ стоял, смотрел с интересом. Сестры его не было – пошла своё бельё стирать, наверное.
– Ты отморозок, – это он выдохнул, пытаясь выпрямиться. – И вы все тут уроды!
– Так, не понял? Я вчера говорил, как надо отвечать? – как он меня бесит! Стоит, глазками хлоп-хлоп, всё смотрит, не придёт ли ему кто на помощь. Никто не придёт. Ну кто рискнёт связаться со мной? Кому не похуй? – Ещё добавить?
– Н-нет, – это он прямо выплюнул в мою сторону, – Стас.
– Всё понял?
– Да, Стас.
– Свободен.
На обеде я узнал, что близнецы всё-таки разъехались по разным комнатам. Вот так-то, а то нехуй тут!
Я чувствовал себя довольным, почти довольным. Это из-за Игоря. Он смотреть на меня не хотел, и разговаривать тоже. И меня бесило, что ночью он меня сначала оттолкнул, а потом такой, типа, «ну ладно, но только, если…», словно одолжение мне сделал!
Внутри меня всё время как будто намерзал лёд. Намерзал и намерзал.
И к вечеру я просто озверел. Хотелось пойти и избить кого-нибудь в кровь или что-нибудь сломать, довести кого-нибудь до жалкого состояния, чтобы ныл и всхлипывал. Хотелось увидеть Макса – сесть рядом с ним, обнять его, чтобы он откинулся на меня, как это делал иногда, чтобы мы переплели пальцы и посидели бы так.
– Стас, ты чего такой? – спросил Вовчик у меня в душе после тренировки. Сегодня я впервые позвал с нами Дёму в спортзал и отвёл душу, показывая ему, как надо правильно тренироваться и как укорачиваться от ударов. Естественно, нихуя он от моих не увернулся, я, когда злой, это нереально, но всё, конечно, без обид.
– Так… Настроение паршивое. Заколебала эта зима!
– Да… Сделать тебе массаж?
– Ну давай, – и мне вдруг пришло в голову, что уж Вовчик-то точно не откажет, а мне хотелось побыть хоть с кем-то. И я смотрю – он совсем не похож на Макса. Волосы рыжие и на руках, и на ногах тоже, очень бледная кожа и мускулы под ней так и перекатываются, захотелось сразу же положить на них ладонь. – Только пусть все свалят сначала!
Я прижал его к стене, как только за Рэем закрылась дверь.
– Стас, ты чего… Стас, ох, да, – он упёрся руками в стенку, дав мне добраться до его члена. – Да, вот так…
– Ноги сдвинь, вот, вот так вот стой…
Мне было так хорошо – хорошо просто стоять и обнимать его, прижимая к себе, прижиматься губами к его плечу, с которого едва тёплая вода почти не смыла мыло. Мне было хорошо, когда я начал двигаться, обхватив его член – так, чтобы не резко и не больно, чтобы ему тоже было со мной хорошо. И я старался, как мог, протянуть подольше, и когда кончил, мне было почти больно.
Мы стояли под душем, прижимаясь друг к другу, потому что вода текла почти холодная, я гладил его по плечам, спине, по ягодицам, а он упирался мне лицом в грудь – ростом я выше его больше, чем на целую голову. Вдруг он поднял лицо – глаза закрыты, и, привстав, потянулся ко мне, и я, сам не думая и не рассуждая, наклонился к нему. Это был даже не поцелуй – просто прикосновение губ к губам с привкусом ржавой хлорированной воды.
Потом мы вытерлись и разошлись по своим комнатам, ничего не говоря друг другу. Хуле тут скажешь? Всем, наверное, каким бы ты ни был монстром, дебилом, уродом и ублюдком, иногда надо быть с кем-то, даже мне.
