Маффин (ЛП) - "Mahsa" (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Веки тяжело опускались на глаза, но я заставил себя моргнуть, чтобы оставаться в сознании. Он ползал по полу, собирая рассыпавшиеся документы в одну растрёпанную кучу, которую затем попытался запихнуть обратно в ящик стола. Прислонившись к книжному шкафу, я слушал грохочущее в ушах сердцебиение.
Хотелось застыть, и больше никогда-никогда не двигаться.
— Зря ты это сделал, малыш, — пробормотал Алрик. Похоже, он протрезвел. А может, так на него подействовало моё представление? Не знаю… Кончики пальцев онемели.
Наша беготня привлекла в библиотеку зрителей. Первым появился Эшер, за ним по пятам следовали Винченцо и Дэниел.
Серые глаза смотрели в упор, не отрываясь. Движимый той же яростью, что толкнула меня вырвать пистолет у Майкла, я вскочил на ноги, схватил со стола лампу и бросился на Эшера.
Он не двинулся с места. Я уже занёс своё оружие над головой, но Алрик поднял меня, обхватив поперёк живота. Боль мгновенно распространилась по всему телу, и лампа вывалилась из рук. Чёрт, как же мне было больно.
— СВОЛОЧЬ! — закричал я на сохраняющего ледяное спокойствие человека. — ТЫ ЗНАЛ! ТЫ ЗНАЛ С САМОГО НАЧАЛА!
Внутренний голос тихонько рассмеялся. Конечно, знал. Даже фэбээровцы рассказывали, как тщательно он проверяет всех, кто так или иначе попадает в зону его интересов.
— Всё это время ты знал. Знал. Всё знал, — задыхаясь от боли и разочарования, проскулил я.
Проклятье, чёрт меня дери! Я был так занят, окунувшись в новые впечатления, что совсем забыл оглядеться вокруг. Я должен был понять это раньше, должен был заметить.
Эшер не ответил.
— Ты не имел права! НИКАКОГО ДОЛБАНОГО ПРАВА! Зачем ты спрашивал? Зачем задавал столько вопросов… если ты знал… так почему не сказал ни слова? — я пытался оставаться спокойным и сильным, но голос дрожал. Голова раскалывалась, а разбегающиеся по венам хрупкие остатки воспоминаний холодили кровь. И в тоже время я сходил с ума от злости
— Почему ты молчал? — гневно прохрипел я. — МЕРЗКИЙ УБЛЮДОК! — и, выбросив руки, бессильно царапнул воздух. Лишь Алрик, стиснув чуть крепче, не дал мне вцепиться в каменную рожу проклятия всей моей жизни.
Немец не отпустил, даже когда тыльную сторону его ладоней прочертили, оставленные моими ногтями, полосы. Только заметив, что свежая кровь снова просочилась сквозь мою рубашку, он ослабил хватку. Великан опустил меня и положил руки на плечи, удерживая на месте. Под нашими ногами шуршали бесполезные бумажки.
— А ты бы услышал? — невозмутимо спросил Эшер. — Услышал хотя бы одно моё слово?
Он вздохнул. Стиснув зубы, я скривился в злой усмешке. Гораздо проще было обвинять и ненавидеть его, чем снова вспоминать смерть собственной матери.
— Позови я тебя по имени, ты бы откликнулся?
— Да, — и глазом не моргнув, соврал я. Плевать, что он там говорит. Я хотел, чтобы он был не прав.
И Эшер, конечно же, поступил по-своему. Моё настоящее имя свободно слетело со сладких губ, которые я целовал бесчисленное количество раз. Разум рефлекторно захлопнулся, заперев меня в сумрачной реальности.
Эшер приближался, с каждым шагом повторяя ненавистное имя. Взяв моё лицо в ладони, он наклонился. Наши лбы крепко прижались друг к другу, и годами рубцевавшаяся ткань в один миг слетела с моей души.
— Мэтью, — прошептал он.
— Не надо, — оттолкнув его, выдохнул я.
Разочарованно сдвинув брови, Эшер убрал руки. Он поднял их в капитулирующем жесте и сделал шаг назад.
— Ну конечно, — пробормотал он себе под нос.
Мэтью, милый, пожалуйста, передай мне ложку.
Мэтью, угомонись!
Мэтти, осторожнее. Держи стакан двумя ручками, как большой мальчик.
Мэтти, это Натан — твой младший братик. Теперь ты будешь его защищать.
Мэтти, посмотри, какое красивое платье. Это подарок твоего папочки на годовщину нашей свадьбы!
Мэтт, ты уже не маленький и сам можешь подтянуть штанишки.
Прости, Мэтт, боюсь, сейчас у нас нет возможности завести собаку, но когда-нибудь мы это обсудим.
Мэтт, убавь громкость, папа не может сосредоточиться.
Мэтью, дорогой, не смотри так. Ты же знаешь, как я не люблю тебя наказывать, но за свои поступки нужно отвечать.
Мэтью, ты слышишь? Мэтью? Мэтью?
— ХВАТИТ! — жалобно закричал я.
Голоса звучали в голове, гремели вокруг. Голоса, которые должны были умолкнуть навсегда. Хаос ширился по воздуху почти осязаемой зыбью, превращаясь в рёв невообразимого чудовища, что со звериной силой било кулаками в мои виски.
Мама любила танцевать. Натан обожал мороженое “Роки-роуд”. Папе не нравилась мякоть в апельсиновом соке.
Куски и обрывки воспоминаний душили меня, навалившись со всех сторон. Из тьмы прошлого возникали, постепенно обрастая плотью, те, кого уже давно не было на свете.
Закрыв лицо ладонями, я стонал от невыносимой боли, а по щекам катились жгучие слёзы. Если бы не Алрик, я так и не понял бы, что плачу. Он обнял меня, обнял по-настоящему, приглушив беспомощные рыдания собственной грудью. В кольце его рук было спокойно и хорошо. Хотелось остаться там навсегда, несмотря на окутывающий великана кошмарный перегар.
— Красавчег, — сухо усмехнулся Винченцо, а Дэниел вздохнул: «Всё это выше моего понимания».
— Да заткнитесь вы, — ответил мой немец.
Обхватив за плечи, он оторвал меня от широкой груди и повёл к выходу. По пути я не поднимал глаз от пола.
— Дэниел, его живот, — прошептал он, как только мы оказались в лабиринте книжных шкафов.
— Понял, — обгоняя, ответил несостоявшийся доктор.
Алые разводы на рубашке стали ярче. Я всхлипнул. Кажется, вся моя полная страданий и потерь жизнь была окрашена кровью.
— Ненавижу его, — простонал я. — Чтоб он сдох. Ублюдок. Тварь бессердечная, — вырвались вместе с рыданиями жестокие слова.
Руки Алрика сжались крепче. Не соглашаясь, но и не отрицая, он привёл меня в одну из спален, находившихся на первом этаже, далеко от комнаты Эшера.
Только я присел на кровать, как в дверь ворвался Дэниел. Он принёс свой чемоданчик, который поставил на пол, пока Алрик бережно снимал с меня грязную рубашку. В голове промелькнула мысль о записывающем устройстве, но я махнул на неё рукой.
В тот момент мне было плевать на всё.
Вздохнув, Алрик сел рядом и прикрыл красные с перепоя глаза. Он с силой сдавил виски и снова вздохнул, пряча под пальцами грустное виноватое лицо. Губы разошлись, но вместо новых извинений послышался лишь ещё один печальный вздох. Я напрягся, даже не пытаясь противостоять вскипающей злости. Этот звук выводил из себя.
— Прости, малыш, — вздыхая в который раз, тихо пробормотал Алрик.
— Хватит вздыхать, — я набросился на него, чувствуя, как рот наполняется ядом. — Ты виноват не меньше. Вы оба — безжалостные сволочи, которым глубоко фиолетово, кому причинять боль. Так почему же ты не бросил меня подыхать рядом с Ханной? Пристрелил бы, да и дело с концом. Но нет, ты, психованный садист, притащил меня сюда, чтобы всласть помучить и поиздеваться. Срал ты с высокой башни и на меня, и на всех окружающих! — я был в шаге от безумия, и любое проявление жалости делало только хуже.
Правду говорят: «Горе любит компанию». Я хотел утянуть его за собой. Я желал ему смерти в пожирающем меня заживо огне.
Алрик потерял дар речи. Он удивлённо захлопал глазами, слегка приоткрыв рот.
— Ханна? …Кто? Я… нет, малыш, я не хотел…
— Ну да, конечно. Я и забыл… Ты ведь у нас хороший парень! Герой! Великан сердобольный! Вот только я видел твою тёмную сторону, жестокий ублюдок. Нет у тебя сердца. Ты — ошибка природы. Что сказала бы твоя дочурка, узнав, кем работает её папочка? Узнав, что он мерзкий убийца… ГРАБЛИ УБЕРИ! — закричал я на Дэниела, который, сидя на корточках, пытался снять повязку. Он нахмурился и отпрыгнул назад, оказавшись вне зоны досягаемости.
— Маффин, поверь, я этого не хотел, — совсем тихо сказал Алрик.
— Отъебись, — прошипел я.
— Наверно, тебе лучше выйти, — поворачиваясь к другу, сказал Дэниел, и добавил, заметив, что немец не собирается молчать: — Алрик, я прошу тебя.
