Маффин (ЛП) - "Mahsa" (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Артемис Фаул? *** Прелесть какая, но я, почему-то, знал, что это чтиво Эшеру Пикетту не по вкусу. На первой же странице был автограф и посвящение написанное автором никому иному, как самому Эшеру. Присвистнув, я сдул с глаз чёлку. Вот это да! Я вернул книгу на место и принялся исследовать стол.
Сбоку, под выпирающим краем столешницы, один над другим выстроились ящики. Первый был доверху забит исписанными непонятными цифрами документами, которые не представляли для меня ни малейшего интереса. Во втором ящике лежали книги по экономике, брошюрка-самоучитель «Верный путь к верным решениям» и пачка зелёных стикеров. Третий ящик был закрыт. Дёрнув несколько раз, я присел, чтобы рассмотреть его поближе. Под изогнутой ручкой на месте замочной скважины темнел небольшой прямоугольный паз.
Знакомая картина. Азартно потерев руки, я побежал обратно.
На кухне стояла жуткая тишина. Прижавшись к стене, я осторожно заглянул за порог. В голове тут же заиграла главная тема «бондианы».
Великан по-прежнему спал, уронив голову на барную стойку.
— Алрик, — тихо позвал я, боясь его разбудить. Он не пошевелился.
— Алрик, — ещё тише. Ноль реакции, поэтому я осторожно прокрался в душную кухню. На шее немца поблёскивало серебро. Когда я в первый раз прикоснулся к цепи, он глухо хмыкнул. От внезапного всплеска ужаса меня парализовало. Один. Два. Три. Четыре. Повернув голову, Алрик расплющил о стойку другую щеку — дыхание снова стало ровным, и я продолжил вылавливать цепочку из-под его рубашки.
Ура! В моей руке оказалась тяжелая связка. Подождав немного, я снял нужный ключ. Мягкий звон цепочки отражался пульсацией в моём животе. В любую минуту ярко-голубые глаза могли распахнуться, и это стало бы последним прекрасным видением перед моей бесславной кончиной. Добродушный нрав не помешает ему избить меня в кашу, особенно когда по венам гуляет крепкий алкоголь.
Или так, или заобнимает до смерти.
С этой «приятной» мыслью я покинул кухню, сжимая в ладони заветный ключ. Немец позади зашевелился и беспокойно застонал, но меня это больше не беспокоило. Получив, что хотел, я с чистой совестью направил свои шаги в библиотеку.
Ключ, который на ключ был совсем не похож, идеально совпал с пазом под ручкой. Раздался щелчок, и ящик на автодоводчиках не спеша выдвинулся наполовину. Есть! Я нашёл то, что от меня так долго скрывали.
В этом ящике был «я».
На потёртой коричневой папке значилось моё имя. Моё настоящее имя. То, которое я старался забыть. Вчитавшись в знакомое сочетание букв, я попал под ледяную волну ностальгии. Из глубокого колодца памяти полезли на свет горькие воспоминания. Это было моё имя. Так меня когда-то звали.
«Он слишком умён и осторожен. Он тщательно охраняет свои секреты и не допускает ошибок, — предупреждал Шеф».
Имя, возраст, моя родословная — в потрёпанной папке было всё.
Первой я увидел копию своего свидетельства о рождении, второй — копию школьной характеристики, а третьей… Третьей была фотография. Старое фото нашей семьи.
Ноги подломились — я буквально обрушился на стул. В голове творился полный бардак: мысли рвались на клочки, разлетались в разные стороны, и я перестал понимать, кто я такой и откуда. Передо мной лежал семейный портрет. Я почти заплакал, но счастливые люди на фотографии удержали слёзы.
Лицо моей матери резало без ножа. Весёлая улыбка была такой же, какой я её запомнил, а непокорные рыжие кудри, казалось, вот-вот зашипят, как настоящее пламя. На руках она держала маленького Натана. Его мордашка прижималась к маминой щеке. Братишка смеялся, когда она нежно щекотала его животик. Мы с папой стояли позади и дежурно улыбались, сосредоточенно дожидаясь пока «вылетит птичка». Господи, я в мельчайших подробностях помнил тот день.
— Маффин?
Проход между шкафами загородил белобрысый великан. Увидев в моих руках снимок, он поражённо застыл. Но быстро опомнился и направился ко мне. Бросив фотографию, я начал рыться в папке. Что там ещё? Что ещё Эшер про меня накопал?
— Малыш, не стоит, — предупредил Алрик, бросаясь ко мне.
Я вскочил со стула и, не выпуская из рук папку, обежал стол. Копия отчёта ответственного соцработника, копии кляуз учителей и приёмных родителей, описывающих меня как проблемную антисоциальную личность, отчёт детского психиатра, отличающийся от них только наличием медицинских терминов.
— Маффин, Маффин. ОСТАНОВИСЬ! — заорал он, выхватывая через стол папку. Та распахнулась — документы взлетели в воздух. Стоя под бумажным дождём, я почувствовал, что вместе с этой папкой он вырвал у меня из рук мою жизнь.
— Что это такое?! — закричал я, падая на пол и пытаясь собрать всё, до чего смогу дотянуться. На глаза попалась газетная вырезка со статьёй об аварии, ещё одна докладная записка о неконтролируемых вспышках гнева, выписки из истории болезни с перечислением полученных травм, и отчёт Анны о переводе меня на домашнее обучение после отстранения от занятий в школе.
— Чт… Что это?.. — вопрос застрял в горле. Под колёсиком стула лежала ещё одна фотография.
Я поднял изображение груды покорёженного металла, когда-то бывшей семейным седаном. Его только что достали со дна озера. Смятый в гармошку капот, лобовое стекло треснуло, превратившись в паутину, а одна из шин свисала с колеса резиновой тряпкой. Алрик забрал фотографию, но это было неважно — здесь меня больше не было.
Ночные кошмары мгновенно материализовались. Алрик таял, отходя на задний план, уступив место бегущей вдаль автостраде. Шина лопнула. Машина вильнула. Я видел это, я видел, как она завертелась. Всё произошло так быстро. Попав колесом в выбоину на дороге, автомобиль взбесился. Отец потерял контроль над управлением. Мама закричала. С силой, достаточной для того, чтобы прорубить в густом лесу широкую просеку, мы ударились о перила моста.
Натан плакал. Пока неуправляемая машина неслась на ограждение, я слышал его тихий, прорывающийся сквозь крики родителей, голос. Он тянул ко мне ручки, но ремень безопасности пригвоздил его к сидению. Он так старался. Я это видел. Он хотел, чтобы я взял его на руки, чтобы спас, чтобы сберёг.
Мама в истерике несколько раз просила отца затормозить.
Когда мы упали в воду, тельце моего брата под странным углом выгнулось назад. Озеро поглотило солнце. Блеснув яркой искоркой, оно растворилось в туманной мгле. В открытые окна полилась вода, в считанные секунды, добравшись до лодыжек. Когда она поднялась до подбородка, я захлебнулся. Ледяной поток побежал по горлу, заполняя лёгкие ужасом.
Рука, что освободила меня от ремня безопасности, принадлежала моей матери. С трудом вытащив моё тело с заднего сидения, она вытолкнула его в опущенное окно. Как только я оказался снаружи, она разжала пальцы. Я умел плавать, потому что все летние каникулы ходил в бассейн. Но ноги и руки сковал холод. Я начал тонуть.
Мама обняла мою талию и потянула вверх. Мы вынырнули на поверхность. Я хватал воздух открытым ртом и трясся, совершенно не помогая ей вытаскивать меня на берег.
— Оставайся здесь, — сказала она.
Обернувшись, я увидел, как мама вернулась на глубину и нырнула. От того места, где она исчезла, по воде пошли маленькие круги, постепенно расширяющиеся к берегам озера. Я ждал. Я боялся и замерзал, но не сводил слезящихся глаз с водной глади. Не знаю, сколько времени прошло, сколько я простоял там, пока с дороги не съехала машина, пока разум не заполнили цветные огни и вой сирен «Скорой помощи».
В той машине из отпуска возвращалось счастливое семейство: мама, папа, их маленький сынишка и золотистый ретривер на заднем сидении. Первой, кого различили мои глаза, была Анна. Бледная и испуганная, она спросила, как меня зовут. Не получив ответа, женщина легонько потрясла меня и попросила рассказать, что произошло. Я не ответил. Я просто обнимал её, пока кровь, испачкавшая мою одежду, не отпечаталась на красивом жёлтом платье.
Мама так и не вернулась.
***
— Ах, ты ж ёлки, — совсем рядом простонал Алрик.
