Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
– Сам виноват, – я обнял его крепче, мне было больно – внутри больно, не так, как в драке, когда боль гасится злостью, тут была мерзкая тянущая боль, как будто стальную спицу загнали под рёбра. – Сам виноват, зачем ты вот это, – я коснулся его татухи, – вытворяешь?
– Потому что. Потому что я своей жизнью хочу жить, а не отцовской или чьей-то ещё. Не хочу стать одним из тех мальчиков с печальными глазами…
– Кем?
– Мальчиком с печальными глазами, – он пьяно рассмеялся, погладив меня по голове. Странный жест – захотелось откинуть голову, подставить под его ладонь, чтоб он не прекращал. – Видел парочку – такие, как я, чуть постарше. Дети приличных родителей с приличным будущем… Родители подсуетились, женили, свадьба, то-сё, невеста уже пузо отрастила, такая довооольная… А он сидит и только моргает, и так печально в сторону свидетеля смотрит… Бля, так, знаешь, сколько народу живёт? Дома жена, дети, а он едет в какую-нибудь дыру и снимает либо шлюх украинских, либо со своим бывшим «дарлингом»… «Ой, мамочка, а почему дядя плачет?» – «А это лучший друг твоего папочки, они со школы не разлей вода!» – «Ой, мамочка, а почему папочка повесился?» – «А потому, что я ему жизнь заела, и мы все, но это для его же блага! Зато теперь все говорят, каким он был хорошим и правильным!» Не хочу я так, понимаешь!
– Ну, блядь, ты ещё заплачь тут, – мне было ещё больней от этих слов, весь мир мог проваливаться к чертям, пожар, погром, шахиды – похуй! Мне надо было быть тут, с ним. – Зачем же так, можно просто не отсвечивать… И жить в своё удовольствие.
– Да, – он снова заулыбался как-то странно, – ты так и будешь, да? К кому полезешь, когда я уеду? Игоря нагнёшь? Ты не просто так с самым красивым парнем в одной комнате живёшь, конечно, тебе всё самое лучшее… Или Вовчика? Да этот и сам нагнётся, он от тебя балдеет, ты ему только намекни… Или Рэя? Я видел, как ты смотришь на других пацанов, – он вдруг вцепился мне в спину ногтями, – в душе, на тренировках…
– Ты что, дебил? – я вывернулся, чувствуя, что остались царапины. – Ни к кому я не полезу!
– Ну и дурак! Пользуйся случаем, пока можешь… Хотя, ты всю жизнь будешь пользоваться, да? Что ты там собирался? Армия, милиция… Форма, дедовщина, тебя это торкает, да? Ты поэтому вечно в этой рубашке ходишь, да тебя же прёт с униформы, с дисциплины, ты же ёбаный садист, хуже Спирита!
«Попробуй ммм-ммм, попробуй джага-джага,
Попробуй ммм-ммм, мне это надо-надо…»
Блядь, ну откуда такие хуёвые песни-то берутся!
– «Мой мармеладный, я не права…» Ну, как хочешь, чтоб тебя называли? По фамилии? Имени-отчеству? Мой господин?
– Ты ебанулся, ты в жопу пьяный, – у меня во рту пересохло, я одним глотком допил мерзость и смял банку. Мир сошёл с ума, я сошёл с ума, какая, нахуй, «джага-джага»? – Не надо меня никак называть… Не ты…
– А что, давай поиграем тут, пока никто не видит, смотри, сколько всего интересного, – он обвёл широким жестом весь хлам, – много чего можно придумать, спасибо Спириту, я много игр знаю… О, красный бархат, – он накинул кусок занавеса на парту, – наследие сталинского ампира, давай, ты начальник, а я подчинённый, я должен сделать тебе под столом минет, пока ты работаешь… Или нет, что тут ещё, ага, какие-то шнуры, можешь меня связать – хочешь? И отлупить ремнём, можешь взять мой, я Спириту никогда не разрешал, но тебе…
– Идиот, – мне хотелось просто безумно, внутри всё горело, ещё чуть-чуть – и я просто сойду с ума, не выдержу этого, его пьяного бреда, его злых и несчастных глаз, этой улыбки, так не похожей на его настоящую, – ты, идиот, что ты несёшь… Сядь сюда, да, блядь, что у тебя за джинсы такие тупорылые!!!
Я посадил его на парту, на этот самый бархат, стянул джинсы вместе с трусами – ярко-голубыми, в облипку, нет, вы посмотрите, он, блядь, ещё жалуется, что люди его педиком называют! У него уже стоял, хорошо так стоял. Я опустился на колени и прижался лицом к его паху, вдыхая – наконец-то! Как же давно мне этого хотелось, кто бы знал, сам бы я знал! Пахло им, сильно-сильно, мылом немного и, почему-то, мёдом в сотах, диким мёдом, который я пробовал однажды, горьковато-кислым, какой охуительный запах… Макс замер, одна рука на моём затылке, другая упала на красную поверхность парты… Я потёрся щекой, губами о кожу его члена, такая тоненькая, нежная, венка выпирает… И волос почти нет – совсем немного, тёмных, недлинных…
– Ты… Ты что делаешь? Ты с ума сошёл?!
– Да не дрыгайся ты! – я провёл языком на пробу. Ммм! Как странно! Тёплый, гладкий, твёрдый, но не жесткий… А головка совсем голая такая, и из маленькой дырочки уже смазка течёт… Ну!
А хуй сосать не так-то просто, да ещё такого размера! Как Макс с этим справляется? Я думал об этом и параллельно о том, что это охуенно, и почему все девки так против? Но сложно, ёпт, у меня, по ходу, нужных мышц на лице не накачано и далеко не протолкнёшь, ничего, можно и так, слюны побольше, ладонью обхватить и надрачивать, а в рот засунуть самый кончик… Никогда не сосал «чупики», а видать надо было… Ммм, охуительно, а на вкус это тоже, как мёд? Или как? Макс вздрагивал и стонал, а мне хотелось засунуть его себе ещё глубже, сильней, хотелось его всего… Я даже не расстёгивал штаны, одной рукой неудобно было, но так, через ткань, ещё уматней, потому что слабей, доооольше…
– Стас, Стас, я сейчас, сейчас… Ааа… – я вдохнул и втянул его глубже, как мог, чувствуя, что он дёргается, надо же, как классно… А на вкус – горько и едко, как трава, и немного соленовато, как кровь, а ещё пряно, как тмин или семена укропа…
– Всё, всё, хватит, т-ты что творишь, хватит, всё… – Макс сидел с закрытыми глазами, бархат сбился и упал, когда он встал, пытаясь дрожащими руками натянуть джинсы. Я поднял его, помог застегнуть, его трясло, он не смотрел на меня… Расстегнул ширинку и тоже, наконец-то, спустил, это было почти больно, как всегда, когда оттягиваешь это дело, и вытерся краем бархата – странное ощущение. Как всё странно…
– От чёрт, – Макс, не открывая глаз, рухнул на парту, откинулся на грязную облезлую стену прямо голой спиной, – Стас, ты понимаешь… Твою ж мать, ты... мне. Только что. Отсосал. И проглотил. Это как вообще называется?
Я молчал, мне хотелось удержать его вкус во рту. Вот так странно…
– Рассказать кому – никто не поверит… Не боись, пускай со мной умрёт моя святая тайна…
– Мой вересковый мёд, – я прижался к нему, утыкаясь в шею.
– А?! – он наконец-то открыл глаза и вытаращился на меня. – Аэээ…?
– Ну, вот не надо так смотреть, – мне вдруг стало смешно, – я же говорил, что я не идиот? А ты думал, что я, кроме матерных частушек, ничего не знаю?
Он кивнул.
А я… Я стоял, обнимал парня, перед которым только что стоял на коленях, запихивая в рот его член, глотал его малафейку, и рассказывал ему, как в пятом классе мой друг Вадя уболтал меня участвовать в школьном спектакле…
– В роли дерева?
– Сам ты дерево! В роли шотландского короля! Я до сих пор, – подобрав кусок занавеса, я накинул его на плечи, – помню: «Пытка обоих ждет, если не скажете, черти, как вы готовили мед!» И вот: «Опять в краю моём цветет медвяный вереск, а меда мы не пьем!» – и все слова, больше надо было стоять в латах из фольги и короне… А Вадя был мелким, ему приделали бороду, он был старичком-медоваром, какая-то девка, она ещё на конкурсах чтецов всегда побеждала, у нашей чёкнутой училки любимая ученица была, зачитывала текст, а остальные были массовкой… А ты когда-нибудь пробовал вересковый мёд?
– Нет, у нас здесь вереск не растёт. Я как-то пробовал горький мёд…
– Я тоже.
– Шотландский король, это же свихнуться можно… Нет, ну надо же… Пошли пройдёмся, – Макс заозирался, разыскивая свою толстовку, едва не напяливая её наизнанку, – а то я усну.
«Я отрываюсь от земли, я от тебя на полпути
И мне так важно, что ты думаешь об этом.
Огонь подружится с дождем, мы будем делать это вдвоем,
Не вспоминая о проблемах и запретах...»
