Импульс (СИ) - "Inside" (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
— Вот только здесь Райли принимал самое что ни на есть прямое участие. — Мосс складывает пальцы треугольником. — К тому времени он попросил кого-то из близких к Чарли людей — возможно, даже Сару или Дилана, я не могу вам точно сейчас уже сказать — посоветовать вновь дать имехин — очередной ганглиоблокатор с достаточно тяжелым составом. Аргумент был, кстати, весьма весомый — раньше ведь помогало. Вы понимаете, что это значит, верно?.. Думаю, несуществующее звено найдено: после имехина случился микроинсульт от огромного количества спазмов и отторжения, затем массовый некроз сосудов, отмирание тканей и смерть.
— И да, мисс Джонсон, — невролог опережает ее вопрос, — их можно было спасти. Если бы Чарли не побоялся сказать об этом своей сестре, если бы доктор Гилмор не крутился возле их отделения — все бы сложилось иначе. Но человеческий фактор — вещь непостоянная и зачастую неподвластная логике, как и наш организм, собственно.
Л.,
я пишу тебе это и плачу, потому что
я все еще не понимаю, как ты смогла
все это пережить,
потому что я мешала тебе на каждом шагу,
я была самым отвратительным человеком, который только
мог существовать,
но ты держала меня около себя,
и я не представляю,
чего тебе это стоило.
— Вас наверняка интересует, что же случилось в их голове, верно? — Мосс переводит взгляд на Эмили. — Вернемся к тому моменту, когда трое пациентов впервые получили дозу пентамина. Помните, я сказал, что их выписали после этого? А теперь поверните эту ситуацию в другую сторону — представьте, что этого не случилось.
— Потому что он их не выписывал, мисс Джонсон, — продолжает он вполголоса. — После приема ганглиоблокаторов все трое остались в больнице под предлогом сильного угнетения ЦНС. Только не в моем отделении и даже не в отделении Чарли — ведь риск что-то заподозрить здесь был слишком высок. Поэтому их перевели в общую реанимацию корпуса N. Так легко скопировать все данные и размножить, особенно если учесть, что электронная система контроля пациентов не такая уж и надежная вещь: именно в этот период нас начали переводить со старой на новую, и половину данных пришлось вносить заново — если вы сейчас вспомните, у одного из пациентов была киста на спине, о которой узнали слишком поздно.
Л.,
я только недавно поняла, почему ты оставила
свой ноутбук без пароля в тот вечер;
потому что ты хотела, чтобы я наконец все поняла
и встала рядом с тобой;
потому что ты верила в меня
как в символ удачи,
но я снова и снова предавала тебя,
думая, что мир состоит из ангелов и демонов.
— Абсолютно каждое действие с пациентом доктор Гилмор провернул сам, от наркоза до подготовки операционной. Не поверите, Э-ми-ли, но его схема была довольна проста: он умудрялся взять себе даже ассистента, только анестезию ставил сам. Внушал, что операция внеплановая и действовать нужно быстро. Но без нужных знаний до центров мозга просто так не добраться, и если зрение и слух располагаются на поверхности, то речь, мисс Джонсон, просто так не дефектировать. Связки можно восстановить, речевой центр перевести на обратные импульсы, поэтому выход у него был только один. Мы до последнего ломали голову, что несли в себе эти послания. Возможно, попытка подставить Чарли? Выставить его садистом и убийцей? Ведь именно он курировал этих троих, именно он знал все их слабые места, и именно на него подумали бы в первую очередь — неаккуратная, небрежная работа, базовые знания нейрохирургии, доставшиеся от сестры, и неспособность грамотно расставить очаги действующих органов. Идеальный план, верно?
— А чтобы добиться полной потери памяти, он выводил их на центральные улицы сразу после, — Мосс медленно-медленно моргает, — и оставлял в одиночестве. Стресс и препараты сделали свое дело: послужили катализаторами афферентной афазии. И исключили возможность восстановления памяти со временем. Но сильные воспоминания, скажем, обрывки ближайшего прошлого, у всех троих остались: кто-то запомнил цвета, кто-то — строки из татуировки. Тело не так уж и просто обмануть.
«Я это запомнила, потому что мне кажется, будто у меня тоже красные были. Алые. Как кровь».
«Вы знаете, я не была ничем больна. Ничем. Я уверена в этом».
«И не знавшего греха Он сделал жертвою за грех».
— Поворачивайте эту призму снова. — Эндрю говорит чуть громче. — Вернемся к Лорейн. Она узнала обо всем в тот день, когда поранила руку на операции. Вы должны помнить этот момент — ведь именно вы накладывали те швы. Чарли рассказал ей, потому что по-настоящему испугался — Райли не отходил от него ни на шаг, хотя ничего и не говорил. Но доктор Кларк знал: рано или поздно его подставят так же, как он подставил других. Я… — невролог запинается, — мы до сих пор не знаем, замешаны ли в этом остальные, но думаю, что да. Возможно, анестезиологи, хм. Расследование покажет.
Л.,
это была тяжелая осень,
в которой не осталось места
для каждого из нас;
в которой случились и закончились мы
и в которой Эндрю Мосс тоскует по
вам обоим,
потому что каждый раз,
когда я вижу его глаза,
он словно спрашивает себя,
где сделал тот неверный шаг,
который привел к таким последствиям.
— Итак, Чарли рассказал Лорейн, а затем узнал и я. Мы вместе решили, что будет лучше, если Райли не узнает о том, что кто-то еще в курсе этой ситуации. Чарли вел себя как обычно, Лорейн тоже — кажется, они даже обедали все вместе. Но что-то пошло не так — возможно, у Гилмора сработала интуиция или Чарли сказал слишком много и наш хирург решил предупредить весьма… специфичным способом. И тут нарисовались вы — наш герой, который попытался всех спасти. — Невролог грустно усмехается. — Признаться даже, я рад этому. В кои-то веки вы выполнили свою функцию — помогли доктору Кларку оправиться от случившегося.
Райли, не снимающий перчатки даже в самолете, пытающийся скрыть воспаленные костяшки.
— Вы не поверите, мисс Джонсон, но Лорейн до последнего ничего мне не говорила. Видимо, у Кларков это в крови — они редко что кому рассказывают, предпочитая носить все в себе. Каждый считал, что это ни к чему плохому не приведет, а теперь оглянитесь: одна застыла в смоле собственного горя, второй разбился о собственный свет. — Мосс шумно выдыхает. — Мы все готовились к худшему, но затем все затихло на несколько дней, и вы уехали.
Л.,
ты всегда была самым сильным человеком из всех,
кого я когда-либо знала,
и я помню, как ты держалась
из последних сил;
мне жаль, что я не смогла
быть рядом
по-настоящему;
слышишь, Л.,
мне жаль,
что я не смогла оправдать твое доверие
и остаться.
— Вы помните, Э-ми-ли, как она не хотела ехать? Конечно, помните. Лорейн боялась, что что-то случится, пока ее не будет. Пока вы крутились рядом, у нее не было даже возможности связаться с нами — а ведь именно в эту неделю у Чарли появилась надежда на то, что его друзьям все-таки станет легче. Мы перевели их к нему, подключили к системам чистки крови, но Райли оказался впереди нас: препараты различных групп вступили в действие не сразу, а сильно после, чем вызвали действительно страшные последствия. Представляете масштабы? Ведь до этого все складывалось даже слишком хорошо: доктор Гилмор за тысячи километров, доктор Кларк — Чарли — получил надежду, а Ло — заслуженную неделю отдыха. И тут это.
Л.,
я сохраню в себе каждое мгновение Оттавы,
каждый твой поцелуй,
каждую нашу вечность,
потому что это было лучшим,
что случилось в моей жизни,
и даже когда все закончилось,
оно осталось внутри моего
сердца.
— Затем вы вернулись, — Мосс сбрасывает входящий звонок, — и все стало развиваться слишком быстро. Мы планировали собрать все факты на Гилмора, планировали наблюдать за ним, смотреть, что будет, — не очень осторожный шаг, но другого пути мы не придумали. Кроме того, был личный интерес: отделению не нужны скандалы. Вдобавок ко всему никаких доказательств, кроме слов доктора Кларка, у нас не было, поэтому оставалось только его ловить с поличным. Забавно слушать это от трех взрослых людей, верно?
