Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила (читаем книги TXT) 📗
— Не ваше дело, - как можно вежливее отозвалась в ответ. - У меня вообще-то есть своя жизнь. Это вы в четырех стенах сидите, а я девушка молодая, мне гулять и отдыхать надо.
Рассказывать ей о профессоре я не собиралась. Вполне возможно, что она его знает. Раз уж к ней столько головастых дядек и тетек ходит, то почему бы и нет? А с этой вредной бабки еще станется, если что, взять и испортить мне все планы. Она тоже головастая, придумает что-нибудь, и я в один момент лишусь своего профессора, который для меня затратный и во всех смыслах дорогой подарок.
Дедок встретил меня приветливо и был искренне рад видеть. Даже помолодел, выглядел бодрячком, козленком скакал по квартире, суетился. Для приличия, конечно, заверил, что печенья ни к чему были, но тут же побежал на кухню ставить чайник. Я сглотнула слюну. Хоть немного, но наемся.
Я очень боялась показаться совсем тупой и слишком умной. В первом случае он мог во мне разочароваться, во втором - усомниться. Но обошлось, к тому же Иван Федорович на меня не наседал.
Не сказать, что он занимался со мной чистым русским языком. Мы не писали диктанты, не учили правила, а скорее, просто разговаривали. Сначала меня такое безумно злило и вызывало раздражение. В конце концов, я трачу последние деньги на печенья не для того чтобы лясы точить, а чтобы получать знания. Но постепенно осознала, что дедок все правильно делает. Он рассказывал о книгах, о которых я не слышала, фильмах, которых не видела, работе, о которой не имела ни малейшего представления.
Иван Федорович относился ко мне мягко, очень бережно, все боялся, что я переучусь. Так и говорил:
— Сашенька, вы выглядите усталой. Наверное, на сегодня хватит.
Но я была не согласна. Я тратила большие для меня деньги не для того, чтобы через час уйти. Поэтому растягивала бескровные губы в чересчур радостной улыбке и убедительно отвечала:
— Нет, что вы, я совсем не устала. И знаете, вы так интересно рассказываете, что время пролетает незаметно. Расскажите еще о чем-нибудь.
Наше первое занятие закончилось около одиннадцати вечера. Дедуля порывался меня проводить, вызвать мне такси - которое оплачивать буду я - и конечно, пришлось отказаться.
— Спасибо вам, - поблагодарила его перед тем, как уйти. - Мне очень понравилось!
— Не передумали еще к нам поступать? - с доброй усмешкой подкалывал дедуля.
— Нет. И не передумаю. Я очень хочу.
— Ну, дай бог, чтобы вы действительно не передумали, Сашенька. Давайте тогда в следующую пятницу с вами встретимся, хорошо?
— Да, конечно.
— Вы только позвоните мне.
Снова тратиться.
— Обязательно, - и пока он еще чего-нибудь не выдумал, я поспешила повернуть замок и выйти в полумрак лестничной клетки. - Спокойной ночи.
— Всего доброго.
Я вся была на подъеме, в эйфории, сил столько появилось в крови, что даже голод отошел на второй или третий план. Домой шла пешком, улыбалась изредка и грызла одну печенюшку, которую стащила под шумок у профессора. Моя голова кипела от полученных знаний. Ведь последние несколько месяцев я только и делала, что жила инстинктами - поесть, поспать, держать себя в руках, найти денег, снова поесть. А сейчас вроде бы чем-то отвлеклась, практически физически чувствовала, как колеса моего пока еще драндулета с мягким шуршанием поехали вперед по гравию тяжелой дороги к лучшей жизни. Я двигалась и я жила.
Дойдя до дома к двум ночи, я наткнулась на запертую дверь. Кто бы сомневался. Эта бабка - ходячее зло. Но если сказала - не пустит, значит не пустит.
Ноги гудели, руки слегка тряслись от слабости, так же как и колени. Во рту после долгой дороги пересохло, а еще хотелось спать. Не видя другого выхода, я спустилась на второй этаж, собрала газеты из почтовых ящиков и постелила их у двери нашей квартиры. Без сил сползла по стене, в последний момент положив на кипу газет джинсовку, и сразу уснула, уткнувшись лбом в колени.
Около шести утра проснулась от скрежета замков, раздававшегося откуда-то сверху. Сначала не поняла ничего, сонно заморгала, пытаясь разлепить как будто засыпанные песком веки, огляделась по сторонами, силясь вспомнить, кто я и где нахожусь, и только потом подняла голову, наталкиваясь взглядом на изучающее выражение лица старухи. Она, брезгливо поджав губы, оглядывала скрючившуюся от холода меня, неодобрительно передернулась и недовольно процедила:
— Хоть ума хватило не барабанить посреди ночи в дверь.
— Хватило, - кряхтя как старая бабка и цепляясь ладонями за гладкую стену, я с трудом на дрожащих ногах выпрямилась и подняла свою джинсовку. - Я еще жить хочу, - не дождавшись, когда она отойдет с прохода, уточнила: - Пройти дадите?
Застыв на минуту, она с неохотой повела плечом, освобождая небольшое пространство, и я проскользнула внутрь.
— В душ иди. Неизвестно, какую ты заразу нахватала.
— Ничего я не хватала.
— Будешь со мной спорить - мигом окажешься на улице. После того как вымоешься, помой полы и протри мебель. У тебя сегодня много дел.
Сил не было, поэтому я безропотно потащилась в ванную, пытаясь мотивировать себя чем-нибудь, для того чтобы проснуться. Старуха излучала негодование, но опять же, в силу усталости мне было просто лень с ней ругаться и пытаться что-то объяснять.
Объяснять не пришлось. Элеонора Авраамовна сама все выяснила. Открыла мой пакет, пролистала тетрадку - и выяснила.
— Это мои вещи, - рассудительным и хладнокровным голосом отметила я, стараясь держать себя в руках. Мне не нравилось такое непозволительно-бесцеремонное отношение к моим вещам. - Вы не имели права их трогать. Я же не трогаю ваши.
— Милочка, ты живешь на моей шее, а здесь - мой дом. Нет ничего такого, на что бы я не имела права.
Она завтракала - на тарелке красиво лежали спагетти с соусом, мясо, салат и кусочек черного хлеба.
— Удовлетворили любопытство?
— Яда убавь, - она отреагировала на мое недовольство очень спокойно. Ну очень. Как ела, отправляя в рот маленькие кусочки и тщательно их пережевывая, так и ела. - Не доросла еще таким тоном разговаривать. Во всяком случае со мной. А теперь иди убирать. Вечером ко мне придут важные гости.
— Чтоб ты подавилась, - бормотала я себе под нос, вытирая очередную бесполезную статуэтку.
Но ничего того, что я боялась, не случилось. Профессор по-прежнему со мной занимался, бабуська по-прежнему ворчала, а я - выматывалась, едва доползая до постели. Старуха иногда читала мою тетрадь, с особенным интересом - заметки на полях, куда я выносила названия различных книг и фильмов, что советовал мне Иван Федорович. Как-то раз я набралась смелости и решилась попросить у нее книгу. Профессор рассказал о “Пигмалионе”, не на шутку заинтересовав меня, и когда я увидела небольшой томик на полке, то не смогла удержаться.
— Элеонора Авраамовна.
Старушенция резко подняла голову и недоверчиво прищурилась.
— Что надо?
— С чего вы решили, что что-то надо?
— Ты произнесла мое имя полностью, ни разу не ошибившись. Рискну предположить, что за пару часов быстрого увеличения ума в твоей бестолковой головке не произошло, следовательно, ты не просто так стараешься выговорить мое отчество, - и уже другим, более серьезным тоном продолжила: - Что ты хочешь?
— Можно у вас книгу взять? Только почитать, - заверила ее, пока бабулька не успела возразить. - На немного.
— Что именно?
— Пигмалион.
— Боже мой! Такое ощущение, словно только что шимпанзе доказало мне теорию Ньютона, - поворчав для виду еще немного, она поднялась с роскошно обитого кресла, стащила с полки томик и вручила мне. - Это не значит, что я освобождаю тебя от обязанностей по дому. Через час ты готовишь обед.
— Понимаю, - пробежалась подушечками пальцев по шершавой обложке. - Спасибо.
— И читаешь только рядом со мной, - приказным тоном закончила она. - Прямо у меня на глазах.
И теперь, каждый вечер я устраивалась на неудобном жестком стуле и принималась читать книги под пристальным взглядом старушки, которая зорко следила за моими действиями. Впрочем, это не означало, что она смилостивилась и дала мне ключи. Возвращаясь от Ивана Федоровича, я по-прежнему до утра просиживала под дверью и только после шести попадала домой.
