Черный принц - Демина Карина (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Кейрен помнит, что локти у нее острые, шершавые.
И ключицы тоже острые, хотя совсем не шершавые, но торчат, изгибаются. Ямка на горле манит. А волосы прилипли к жилистой шее.
— Это опасно. — Она отстраняется, но ровно настолько, насколько Кейрен готов позволить отстраниться. Полшага.
И взять ее лицо в ладони.
Провести большим пальцем по губам: снова кусала, и до крови, остались бляшки скушенной кожи и темные трещинки. Щеки бледные, горячие какие… этот румянец выглядит болезненным.
Лоб горячий.
Чересчур горячий. А пол холодный, Таннис же — босиком.
— Он тебя убьет. — Она сама к нему тянется, к мокрым еще волосам, к коже, раскаленной пламенем. — Если найдет, то…
— Меня не так просто убить.
— Самоуверенный.
— Ага. — С ней легко соглашаться.
Она стала легкой, почти невесомой.
— Тебе надо в постель вернуться, — поясняет Кейрен. — Ты босая.
— Ты вообще голый.
— Извини, но я подумал, что пес с одеждой в зубах будет выглядеть… несколько подозрительно.
Она фыркает и шепотом на ухо, доверительным тоном, произносит:
— Синий пес сам по себе выглядит подозрительно.
У нее мягкий смех.
— Об этом я не подумал…
— Мне кажется, ты вообще не думал… что ты делаешь?
— Греюсь.
— В моей кровати?
— Ну не у камина же мне дальше торчать, я, как ты правильно заметила, в неглиже…
Пуховое тяжелое одеяло, которого вполне хватит на двоих, и Кейрен обнюхивает его, и подушки, которых на этом ложе с полдюжины, и простыню…
Чужой запах, тонкий. Не тот, который привел бы в бешенство, но ревность, холодная, злая, ослепляет.
— Кейрен? Успокойся, Кейрен… я… между мной и им ничего не было. Он просто приходит. Поговорить.
— По старой памяти? — Злость тяжело проглотить.
…тянет швырнуть простыни в пламя, скормив ему и одеяло, и треклятые подушки, и самого хозяина Шеффолк-холла.
— Ну же, Таннис, признайся, он твой старый знакомец, верно?
Она отворачивается.
— Посмотри на меня!
И отодвигается, упираясь ногами в перину. Ноги проваливаются, а рубашка ее задирается выше, она перекручивается, стесняя в движениях. Достаточно толчка, и Таннис падает на спину.
— Слезь с меня!
— Поймал. — Кейрен перехватывает ее руки, прижимая к кровати. — Ты моя и только, ясно?
Этого, чужого, запаха на ней нет.
— Отпусти.
— Ни в жизни. — Ее собственный, такой родной, знакомый, будоражит кровь. — Таннис…
— Чего ты от меня хочешь? — Она вдруг перестает сопротивляться. — Очередного свидетельства, да? Чтобы я дала показания?
— А ты дашь?
Молчание.
— Значит, нет. Из-за страха?
По ее глазам читать легко, вот только прочитанное заставляет руки разжать и отстраниться. Как сказал полковник? Все влюбленные — немного идиоты? И Кейрен ничем не лучше остальных.
— Не из страха.
— Кейрен…
Она садится и подвигается ближе.
— Скажи, что ты хочешь от меня услышать? Он… да, я знаю, что Войтех — преступник. И что виселицу он, наверное, заслужил.
— Наверное?
— Хорошо, заслужил. Но… проклятье, я не могу вот так… он запутался, Кейрен.
Ее рубашка съехала с острого плеча, которое Таннис прикрыла ладонью.
Родная.
Близкая. И все-таки далекая.
— Или я запуталась. Я понимаю, что он враг, что убьет меня, как только заподозрит… не важно, если ему даже примерещится предательство, то убьет.
— Тогда почему?
— Потому что… потому что я помню его другого. — Она почти кричит и сама же спохватывается, зажимает рот. — Другим. Настоящим. И тот, другой, он никуда не ушел… он ведь мог убить меня сразу, но…
— Старая любовь не ржавеет.
— Ты ревнуешь.
— Таннис, конечно, я ревную.
Сжатые кулаки. Тонкие запястья, и косточки торчат. Кейрен целует эти косточки и гладит смугловатую кожу, которая холодна.
— Ты моя женщина, и мне неприятно, что ты заступаешься за ублюдка, по которому давным-давно виселица плачет. Нет, я понимаю, что у вас общее прошлое, но…
— Ты тоже похудел.
— Не меняй тему.
Она хмыкает и осторожно устраивает голову на его плече.
— Я не хочу его предавать, понимаешь? Просто не хочу… не ради него, ради себя, Кейрен. Когда-то он много для меня сделал, и теперь тоже… не рычи, я не то имею в виду. Он друг и… наверное, все-таки больше друг. Он обещал отпустить меня. Потом, когда все закончится…
— Для кого закончится?
Подтянув одеяло, пусть и пахнущее другим, но теплое, Кейрен закрутил в него Таннис.
— Не знаю. Мне… было не очень хорошо.
— Я вижу.
— Нет, просто… ты же не знаешь, и…
— Не знаю и знать не хочу. Вообще, я кольцо купил и выходи за меня…
Не услышала, отмахнулась. И наверное, как-то иначе надо предложение делать, а Кейрен не умеет. И Таннис, закрыв ему рот рукой, сама говорит.
— …я не умею говорить такие вещи. — Она тихо всхлипнула и прошептала: — Я беременна.
Тихо стало.
Звонко.
И отчетливо тянет сквозняком из приоткрытого окна. От запаха пыли свербит в носу, а ноги опять мерзнут, и Кейрен убирает их под одеяло.
— Молчишь?
Острый локоть впивается в ребра, почти попадая по затянувшейся было ссадине.
— Отпусти.
— Нет.
На шее Таннис выступает испарина, и на лбу, на впавших щеках. Она дышит глубоко, судорожно как-то и, почти задохнувшись, бьет по рукам, выгибается, борется зло, неумело…
— Таннис, Таннис, пожалуйста… прекрати, глупая… Тебе плохо? Ну если легче станет, ударь… вот так, осторожней, себя не покалечь… ну вот, и давай вместе дышать? Помнишь, у нас получалось… а я вазу твою разбил…
— С кленовыми листьями? — Она замирает.
— Ее.
— Ты…
— Я не специально. Задумался и локтем задел… там на столе почти не осталось места. Я, оказывается, совершенно не приспособлен к самостоятельной жизни. Ты не представляешь, что дома творится… ну и плакать зачем?
— Не знаю. Я теперь все время почти…
— Ты сильная женщина.
— Не хочу.
— Чего?
— Быть сильной женщиной. — Она сидела, остервенело размазывая по щекам слезы, и щеки эти становились красны, полыхали болезненным румянцем. — Хочу быть слабой… и чтобы на руках… всю жизнь оставшуюся на руках…
— Хорошо, — легко согласился Кейрен, — если, конечно, не растолстеешь. А то беременные знаешь какими толстыми бывают?
— Я?
— Нет, пока нет, но в ближайшей, как я понял, перспективе…
Она перестала плакать и кулаком ткнула в плечо.
— Издеваешься?
— Не думал даже. Выходи за меня замуж.
— Что?
— Замуж, говорю… в третий раз, между прочим, говорю, выходи… сейчас.
Кейрен встал и осмотрелся. Жаль, что в отличие от полковника, он так и не прочел ни одного романа, теперь вот сказывался недостаток информации.
Таннис следила за ним, закутавшись в одеяло, сатиновый хвост которого поднимался над ее головой причудливым воротником. Из-под одеяла торчали худые ноги с квадратными, резко очерченными коленями. Под левой — Кейрен помнил — шрам имелся, тонкий, полукруглый, словно отпечаток худосочной луны.
Осмотревшись — комната была не сказать чтобы велика, — Кейрен решительно подошел к окну, прикрыл створки плотно. Из вазы вытащил полусухую розу — иных цветов в обозримой близости не было, и, встав перед кроватью на колено, протянул цветок:
— Выходи за меня замуж. Пожалуйста.
— Это из-за…
— Нет, я еще раньше решил… а ты меня не услышала! Но теперь тебе точно придется и выслушать, и вообще. — Он чувствовал себя полным идиотом. — Я и кольцо купил. Давно уже.
— Давно? — Она розу приняла, чтобы отложить в сторону.
— Ага, уже три дня как.
— И это называется давно?
— Три дня без тебя — вечность.
Стоять на полу было жестко и холодно.
— Оно дома осталось, потому что я подумал, что…
— Собака с кольцом будет выглядеть подозрительно?
— Именно.
Таннис улыбалась. И глаза ожили.
— Выйдешь?
— Выйду. — Она откинула одеяло: — Иди сюда, а то замерзнешь, жених…
