Гадюка на бархате (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия" (читаемые книги читать TXT) 📗
Её внимание привлёк алый с золотым шитьём мундир Вилли, который она и накинула на плечи. А после медленно повернулась к любовнику с лукавой улыбкой на губах:
— Мне ведь идёт красный, верно?.. Как вино, рубины и… имперские орлы!
Спрыгнув с постели, Вилли в пару шагов оказался рядом с Луизой, глядя на неё сверху вниз. Он ощущал нарастающее возбуждение, сквозь которое уже почти не пробивалось отвращение к себе. И, положив ладонь на нежную шейку своей любовницы — та тут же задрала подбородок, словно зверь, просящий ласки — Вилли негромко произнёс, очерчивая указательным пальцем контур её лица:
— Скорее — как кровь и пламя… Скажи, это ведь ты велела убить Гюнтера Зальма? — ладонь Вилли чуть сильнее обхватила белое горло, и ответ Луизы прозвучал несколько сдавленно:
— Кого?.. Зальма?
— Моего лейтенанта. Мальчика, который единственный из гвардии пошёл против нас в ночь переворота, — теперь в голосе Вилли явственно слышалось напряжение.
— Ах, этого, который оскорблял меня… Нет, что ты — я хотела, чтоб паршивца повесили, на центральной площади! Это была бы подходящая смерть для него — позорная!.. А зарезать тайком — фу, так скучно! Я даже расстроилась, когда узнала об этом. Понятия не имею, кто такое мог сделать… Так мне идёт красный?..
— Пожалуй, — Вилли ослабил хватку и теперь касался Луизы совсем невесомо. — И синий тоже — такой же, как твои глаза. И как зеннавийский огонь.
— О, да! Именно он! — она со смехом запрокинула голову ещё сильнее, а её ручка — очень гладкая, но с чуть царапающими острыми ноготками — скользнула между ног любовника.
***
В итоге всё вышло почти так же просто, как Вилли и думал. Стражники, которые охраняли карету канцлера, просто не могли предположить, что подошедшие к ним — всего в паре кварталов от особняка Вильбеков — с каким-то обыденным вопросом гвардейцы выхватят мечи. Да и оружием морицевы полубандиты владели гораздо хуже, чем люди Вилли.
Поэтому всё было кончено быстро и без лишнего шума, а затащить в пару карет трупы и утихомирить самого канцлера, пригрозив тому кинжалом, оказалось делом ещё нескольких минут.
Двухэтажный фахверковый дом — ныне обшарпанный и постепенно разрушающийся — в когда-то приличном, а теперь — неумолимо превращавшемся в трущобы районе столицы, Вилли присмотрел заранее, убедившись, что поблизости от него даже ясным днём стоят тишина и запустение. Так что когда гвардейцы вытащили из кареты уже не пытавшего сопротивляться канцлера, это не привлекло ровно ничьего внимания.
Вилли лично завёл Морица в густо покрытое пылью и паутиной помещение на втором этаже дома. Пленник держался спокойно, лишь пристально разглядывал всё вокруг. Даже после того, как поправший все принесённые им клятвы капитан принялся приковывать Морица к чёрной каминной решётке наручниками — очень похожими на те, что Гончие припасали для колдунов, только выполненными из обычного металла — тот не проронил ни слова.
И лишь когда Вилли отступил в сторону, доставая некий предмет — в полумраке комнаты трудно рассмотреть, какой именно — из услужливо протянутой одним из гвардейцев кожаной сумки, Мориц осведомился презрительным тоном:
— Может быть, вы всё-таки потрудитесь объяснить мне, что означает всё это представление, капитан?
— А это не представление, — Вилли счастливо улыбнулся, но через мгновение опять стал серьёзным. — Это казнь, ваша светлость. Казнь изменника, посмевшего поднять руку на императрицу.
Вот теперь Мориц изменился в лице и дёрнулся, пытаясь освободиться. Бесполезно — прочными были как оковы, так и решётка.
— Я должен был догадаться, что эта распутная девка однажды пойдёт против меня, чтоб ей сгореть!..
— О, нет, — его собеседник прицокнул языком, похоже, наслаждаясь моментом. — Гореть будет вовсе не она… Знаете, что это?
Жестом фокусника Вилли поднёс почти к самому лицу Морица довольно большую металлическую флягу — а потом быстро отодвинул руку и отвинтил с этого сосуда крышку. По комнате разнёсся сладкий тяжёлый запах гиацинтов. Он был таким сильным, что казалось будто цветами — причём, слегка подвядшими — завалили половину помещения. Мориц задёргался ещё сильнее, теряя всю свою обычную надменность.
— Нет!.. — хрипло выдохнул он, и улыбка вновь появилась на лице Вилли.
— Вижу, знаете, — удовлетворённо кивнул тот. — Я-то, в общем, и не сомневался, что такой не слишком чтящий закон человек, как вы, должен знать о зеннавийском огне. Не знаю уж, из чего проклятые еретики эту дрянь готовят, но, — с этими словами Вилли наклонил горлышко фляги, и вязкая ярко-синяя субстанция медленно полилась на пол, — горит она хорошо, я проверял. И главное — выжигает всё начисто. Так что трупов — ни вашего, ни ваших людей — не найдут, сколько бы ни искали. Боюсь, исчезновению канцлера Вильбека предстоит стать великой загадкой!..
— Ты не посмеешь!.. Это измена, это… всё равно, что тёмная магия!.. Гончие и Грифонья Стража станут очередь занимать за право вздёрнуть тебя на дыбу! — по лбу Морица градом катился пот, а его блёклые глаза чуть не выскакивали из орбит.
— Вам ли рассуждать об измене, ваша светлость? — покачал головой Вилли, продолжая расплёскивать адское зелье по комнате. — А Грифоны и церковные псы ничего не узнают. Среди моих людей, — он окинул взглядом застывших у дальней стены троих гвардейцев, — доносчики вряд ли найдутся — хотя бы потому, что не захотят сами попасть в подвалы Чёрной Крепости.
— Ты глупец! Неужели не понимаешь — она предаст тебя, эта лживая сучка, точно так же, как и меня! Она не способна на благодарность!.. Послушай, чего ты хочешь?.. Место в Генштабе? В Императорском Совете? Я вижу, ты человек умный и смелый, мы бы многое могли сделать вместе… Стояли бы на вершине, как равные! — Мориц отбросил всякую осторожность, мгновенно превращаясь в неуклюжего подхалима.
Вилли равнодушно ответил:
— Её величество меня уже отблагодарила. Вы точно так не сумеете, — и в пару широких шагов подошёл к пленнику, на мгновение сделав вид, что хочет выплеснуть на того синюю жижу.
Мориц вжался в каминную решётку, задыхаясь и дрожа, но Вилли убрал флягу и сказал:
— О, нет, вот этого я, пожалуй, делать не буду — иначе всё для вас кончится слишком быстро. А как раз подобного её величество не хотела.
— Ты рехнулся! И закончишь на виселице!
— То дыба, то виселица. Но, по-моему — уж лучше они, чем огонь… Вы готовы? — последнюю фразу Вилли произнёс, обращаясь к своим спутникам.
С ужасом Мориц увидел, что в руках у двоих гвардейцев теперь потрескивали занимающиеся факелы. Третий же парень — темноволосый и самый юный из всех — растерянно таращился на своего командира.
— Готовы, капитан, — с запинкой ответил один из гвардейцев, стараясь держать факел как можно дальше от синих потёков на полу и глядя на них с опаской.
Сам Вилли особого страха не испытывал — он знал, что поначалу зеннавийское зелье разгорается неохотно, далеко не сразу обращая всё вокруг в огненный шквал.
А Мориц явно не собирался в свои последние минуты хранить гордое молчание:
— Постойте!.. Я очень богат!.. У меня большие связи! Сохраните мне жизнь, и вы все увидите, что…
— И не мечтайте, ваша светлость, — в голосе Вилли не звучало и тени сомнения. — Я был бы последним идиотом, помиловав такую опасную гадину, как вы. Начинайте надеяться, что ваши связи обеспечат вам в Бездне местечко поуютнее.
— Капитан, вы же, в конце концов, не варвар! Вы же веруете в Создателя и Двоих!.. Ради их милости, хотя бы… Хотя бы подарите мне быструю смерть! От клинка, а не от огня! Капитан, я старый человек, проявите же сострадание!..
Вилли только с усмешкой покачал головой, но неожиданно Мориц обрёл поддержку в лице самого младшего из гвардейцев.
— Капитан, как-то оно… не по-человечески! — упрямо тряхнув головой, парень подошёл поближе к Вилли. — Давайте мы его, ну… и впрямь, прикончим побыстрее! А императрица… Она ведь ничего не узнает!
— Так-то ты выполняешь указания командира, рядовой?.. Давай-ка, отходи к выходу, а лучше — ступай на воздух, раз оказался слаб нервами!
