Гадюка на бархате (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия" (читаемые книги читать TXT) 📗
Правда, глядя, как её эдетанская охрана сноровисто перетаскивает в ближайший овраг трупы, Лавиния начинала сомневаться в последнем. Вздыхая о том, что приходится задерживаться в пути, она задумчиво пинала валявшийся у обочины камешек, когда над ухом послышался молодой мужской голос:
— Надеюсь, вас не слишком напугало это происшествие? Возможно, ваша светлость хочет отойти чуть подальше от дороги, пока тут не… приберутся? Мне очень жаль, что вам пришлось стать свидетельницей подобного.
Обернувшись, Лавиния столкнулась взглядом с худощавым мужчиной, чья недлинная чёрная бородка обрамляла симпатичное, только какое-то слишком бледное для эдетанца лицо. Один из новичков среди бойцов дома Фиеннов — но, видимо, достаточно проверенный в деле, чтобы властитель Фиорры отрядил его в поездку вместе со своей дочерью.
— Меня не смущают мертвецы, Диего. Они вообще очень тихие и спокойные. Если поблизости нет некромантов, конечно.
Позволив себе улыбнуться, Лавиния с любопытством раздумывала, к чему относится изумление молодого наёмника — к самим её словам или к тому, что она знает его имя.
Последнему — запоминать имена, прозвища и привычки простых воинов —Лавиния научилась у Тиберия, которого солдаты просто обожали. Она слышала, как однажды он сказал: «Эти люди умирают за нас слишком часто, чтобы мы не оказывали им уважения», — и отчего-то эти слова остались в памяти надолго.
— Линарес, не докучай герцогине, — голос Хосе раздался предостерегающим ворчанием большого пса, к хозяйке которого подошли непочтительно близко. — Иначе я подумаю, что дорога для тебя выходит чересчур лёгкой, и в дозоре будешь стоять вне очереди.
— Не стоит, Хосе, — одёрнула того Лавиния. — Он ни в чём не виноват, всего лишь беспокоился обо мне.
— Как скажете, госпожа.
— Я только надеюсь, что это и вправду были простые разбойники, а не кто-то ещё, — она с облегчением разрядила свой арбалет и стала закреплять его у седла беспокойно прядавшей ушами лошади. Всё-таки, оружие, пусть и компактное, сделанное специально под её руку, долго держать было ужасно неудобно.
Арбалет ей подарил Габриэль — предварительно неплохо поднатаскав Лавинию в стрельбе из другого, куда более тяжелого и неудобного. Учителем он был терпеливым, но не особо снисходительным — на нытьё о сбитых пальцах, обломанных ногтях и усталости отвечал сестре весьма ехидными шуточками, которые очень скоро отбивали желание жаловаться.
Правда, Рихо эти уроки не нравились. Он считал, что женщин подпускать к оружию — кроме разве что изящных кинжалов — нельзя ни в коем случае. Но с Габриэлем спорить было бесполезно. Стоило Рихо начать возражать, как его друг рявкнул в ответ: «Мы не всегда будем рядом, чтобы её защитить!», а ещё — что-то короткое и нецензурное про Арренц.
Об Арренце Лавиния знала лишь то, что там произошло какое-то религиозное восстание. И спрашивать о подробностях у своего возлюбленного или брата не рискнула. Но стрелять научилась — пусть не слишком метко, но сносно и быстро. Впрочем, сегодня этого делать не пришлось…
— Скорее всего, именно они, госпожа, — поддержал разговор Хосе. — Мерзавцы явно не ожидали встретить отпор… Если только кто-то нанял таких же недоумков, как те, что напали на дом вашего отца.
Лавиния нервно сглотнула. Вспоминать о покушении и особенно — о том, что случилось после него — не хотелось.
— В любом случае, господин Ксантос это выяснит, — продолжал её собеседник.
Одному из разбойников не повезло — эдетанцы схватили его живым, и брат Лавинии быстро уволок того подальше за деревья, отказавшись от какой-либо помощи в допросе.
— Думаю, да, — Лавиния поправила выбившийся из причёски светлый локон, разобравшись, наконец, с арбалетом. — Схожу проверю, как он справляется.
Кивнув Хосе, она направилась к опушке, но тут дорогу загородил Диего.
— Не стоит туда идти, ваша светлость. То, что вы увидите, вам точно не понравится, — неожиданно решительно сказал он.
Вот что-что, а назойливость и лишнюю опеку Лавиния терпеть не могла. Поэтому сказала, глядя в глаза проявившему неуместную заботу наёмнику:
— Это уж точно не ваши проблемы. Хосе, кажется, тебе стоит ещё поработать над дисциплиной подчинённых… Потому что я, конечно, прощу такую дерзость. Но только в этот раз, — и быстро зашагала к лесу.
Придерживая подол тёмно-серого дорожного платья — сшитого из дорогого тонкого сукна, но очень простого и сдержанного, ничуть не напоминавшего её обычные наряды — путница осторожно переступала коряги и ветки, в изобилии встречавшиеся на неровной лесной земле. Длинные юбки изрядно мешали, норовя зацепиться за ветки густого подлеска, и Лавиния с сожалением вспоминала бытовавший у эллианских женщин обычай путешествовать в мужской одежде. Увы, в землях более северных такой наряд привлекал бы слишком много внимания.
На самом деле, она испытывала что-то подозрительно похожее на радостное предвкушение, когда на дорогу перед их маленьким отрядом высыпал десяток крепких мужчин. Потому что пока вокруг лилась кровь и сталь ударялась о сталь, опасность полностью занимала Лавинию. И тогда в мыслях не оставалось места для терзавшего её страха за Габриэля и Рихо. Страха, ставшего в последнее время ещё более мучительным из-за того, что к нему примешивалось чувство вины.
Ведь если бы герцог Альтьери не любил жену так страстно и не ревновал так яростно, Габриэлю не грозила бы теперь медленная мучительная смерть!.. О том, что у офицера Чёрных Гончих и без расставленной Винченцо ловушки было немало шансов попасть под тёмное заклятие, Лавиния как-то не задумывалась.
Ксантос, разумеется, заметил её ещё издали — тихо передвигаться по лесу его сводная сестра вряд ли умела, а сам зеннавийский убийца всегда оставался настороже.
— Госпожа, — согнулся он в почтительном поклоне.
Вот только взгляд Лавинии невольно приковал не сам Ксантос, а плоды его трудов. Привязанное к стволу дерева, тело — теперь уже несомненно мёртвое — слишком густо заливала кровь, чтобы различить все покрывавшие его раны. Но то, что смерть разбойника не оказалась лёгкой, можно было понять и по его искажённому гримасой лицу.
Лавиния смотрела на труп и думала: несколько лет назад такое зрелище испугало бы её. Но теперь она не испытывала ничего, кроме брезгливости.
Разлука с семьёй, смерть первого мужа, собственное ранение и потеря ребёнка, проклятие, которое сломало жизнь Габриэля, убийство оказавшегося предателем Винченцо… Каждое из этих событий делало ещё один кусочек её души омертвевшим, словно кожа, разошедшаяся лохмотьями вокруг рваной раны. Возможно, скоро Лавиния вообще перестанет что-то чувствовать. Но пока что любовь к близким заставляла её сердце сжиматься от тревоги, а опасность — биться чаще.
— Это действительно были всего лишь грабители, ваша светлость, — прошелестел мягкий голос Ксантоса. — Они приняли нас за купцов, едущих за товарами, и рассчитывали поживиться крупной суммой.
— Ты уверен? — ей нравилось поддразнивать брата — словно бы совать испачканную в тёплой крови руку в клетку с леопардом. При этом зная, что зверь — ручной, слижет всё до капли, не задев клыками тонких пальцев.
— Вы сомневаетесь в моём искусстве?.. — обида на его юном смуглом лице выглядела даже трогательно. — Поверьте, есть боль, которую не сможет вынести ни один человек… так что можете не опасаться — он сказал мне правду.
— Я верю, верю, — Лавиния улыбнулась, касаясь плеча Ксантоса затянутой в светлую перчатку ладонью. — Ну что, идём?..
— Ступайте, ваша светлость. Мне нужно… привести здесь всё в порядок, — он сделал нетерпеливый жест в сторону трупа.
— О!.. Тогда не буду тебе мешать, — его собеседница торопливо кивнула, решив, что ей и вправду не стоит здесь задерживаться — то, что хотела, она уже выяснила.
Порой Лавинию пробирала дрожь, когда она начинала размышлять о страсти Ксантоса к насилию. Только вот что было взять с мальчишки, которого вместо детских игр обучали нести смерть и заставлять жертву молить о ней?..
