Гадюка на бархате (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия" (читаемые книги читать TXT) 📗
— О, проклятье!.. Но этого можно было ожидать, — хмыкнул тот, глядя на покачивающийся у него перед носом кулон. Яркая эмаль украшения изображала старый лерийский герб. — Солнечное Братство, верно?.. Значит, ты пришла меня убивать?
— Отчего ты так думаешь?
— А что ещё можно делать с карателем? — Маркус понимал, что рядом со Светлой чародейкой абсолютно беззащитен. Если он и попробует сопротивляться, то закончится всё очень быстро и с предсказуемым результатом. Но, возможно, это и к лучшему. — И я, пожалуй, не стану тебе мешать. Знаешь, мы даже можем обставить всё как моё самоубийство. Я ведь и впрямь собирался…
— Почему?! — Стелла схватила его за запястье — сильно и жёстко. — Почему ты думаешь, что смерть — единственный исход?!
— А какой выход видишь ты, скажи?!
— Я шла сюда не убивать тебя. А предложить присоединиться к нам.
— И стать изменником?
— И стать тем, кто сделает родную землю свободной.
***
— Мне это не нравится, — задумчиво проведя ладонью по отполированной до блеска поверхности стола из орехового дерева, Альбрехт нахмурил брови.
Ответом ему послужило насмешливое хмыканье Бернхарда. Тот развалился в кресле с обитой светло-коричневым плюшем высокой спинкой и лениво взирал на старшего брата из-под полуприкрытых век.
— Что тебе вообще в последнее время нравилось, Альбрехт?.. Но даже такой старый брюзга, как ты должен признать, что дела у нас идут неплохо. Чему подтверждением хотя бы Хеннеберги, которые согласились нас поддержать!.. Ну и эти загадочные мстители, кем бы они ни были, в итоге делают с нами одно общее дело.
— А вот в этом я как раз не уверен. Посуди сам, какие-то непонятные бандиты нападают на… солдат узурпатора, — произнося эту фразу Альбрехт не мог не запнуться. Ещё совсем недавно эти войска он считал своими, а теперь… Не называть же их вражескими?.. Имперскими?.. Последнее казалось ещё хуже, означало бы окончательно отделить себя от империи и всего, что с ней связано. — Подло, исподтишка. Сделав своё дело тут же исчезают чудесным образом — никогда не оставляя ни одного пленного. Ни даже трупа кого-то из своих людей!.. И при этом используют в бою — если только их вылазки можно назвать боем — магию — и светлую, и стихийную. Я был на настоящей войне, Берни. Но даже там командование предпочитало держать людей Ковена и Светлых на солидном расстоянии друг от друга. Иначе армия сделалась бы подобием тележки, запряжённой кошкой и псом. Поэтому тот, кто сумел свести вместе вечных врагов, меня пугает.
— Тогда трясись перед узурпатором, братец. Он ведь уже объединил в столице Светлых и стихийников.
— И к чему это привело? Они взорвали Академию и только Трое ведают, что ещё сотворят в будущем! Нет, Карл — просто сопливый идиот, который не знает, что делать с доставшейся ему властью…
— Но этот идиот за одну ночь вышиб тебя из столицы, — звонкий голос Стефана заставил его братьев синхронно вздрогнуть. Увлечённые спором, они позабыли про то, что в комнате не одни.
Если старшие члены семьи расположились в креслах за овальным столом, центр которого занимала белая фарфоровая ваза с букетом каких-то похожих на ромашки цветов — крупных, коричнево-рыжих, с длинными лепестками — то Стефан устроился прямо на широком подоконнике окна с частым переплётом. Болтая ногой, затянутой в чёрный чулок, а чуть выше — в присобранную у колена широкую бархатную штанину того же цвета, Стефан напоминал скорее разряженного эллианского франта, чем жителя сурового Севера.
Черничного цвета узкий дублет с буфами на рукавах и жемчужными пуговицами, венчавший наряд младшего брата, особенно резал Альбрехту глаз. Возможно потому, что консорт-изгнанник отлично понимал — во все эти ничуть не подобающие настоящему мужчине тряпки Стефан вырядился именно назло старшим родственникам.
Сделал это Кертиц-младший после того, как получил категорический отказ на свои просьбы отправиться во главе армии на борьбу с узурпатором. И то, что брат начинал в последнее время напоминать в своём поведении своенравную девицу, а не благородного воина, коим ему полагалось вырасти, доводило Альбрехта до тихого бешенства. В котором сейчас он оказался не одинок.
— А ну-ка, имей уважение к брату, поганец, — рыкнул на Стефана Бернхард. — Что у тебя, чёрт возьми, за манеры?!.. Совсем сдурел с тех пор, как мы вернулись от этих проклятых Фалькенбергов! Что, их рыжая шлюшка была не шибко горяча и худо тебя обслужила?.. Или, наоборот, слишком горячей оказалась и у тебя в штанах до сих пор горит, вот и бесишься?
Альбрехт, поначалу с одобрением кивавший этим словам, очень быстро сделался не рад воспитательному порыву хозяина Соснового Холма.
После слов того на лицо Стефана стало жутко смотреть — оно побелело как мел и только тёмные глаза полыхали огнём. Ловко соскочив со своего насеста, младший из братьев Кертицев кинулся к Бернхарду, застыв лишь в паре шагов от него. И Альбрехт мог бы поклясться милостью Троих, что угрозы в невысокой франтоватой фигурке Стефана было побольше, чем в иных рыцарях в полном вооружении.
— Не смей!.. — севшим от гнева голосом воскликнул Стефан. — Никогда не смей говорить в таком тоне о госпоже Фалькенберг, иначе!.. — он тряхнул густыми непокорными кудрями и, не окончив фразы, стремительно бросился прочь, грохнув напоследок входной дверью.
…Почти ничего не видя перед собой — от ярости темнело в глазах — Стефан мчался сначала по холодному и гулкому коридору, а потом — рискуя закончить свой путь кувырком — вниз по крутой каменной лестнице с высокими ступеньками. И — уже этажом ниже — с трудом успел остановиться, едва избежав столкновения с выходившей из-за угла Гретхен.
— Стефан!.. — удивлённо воскликнула та, и он почувствовал, как неудержимо краснеет. Можно было сколько угодно ругаться со старшими братьями, но вот причинить обиду хрупкой и милой юной императрице Стефан ни за что бы себе не позволил.
— Прошу меня простить, ваше величество! — с излишним, пожалуй, в такой ситуации жаром покаялся он.
— Ах, не стоит извиняться, Стефан — я сама в последнее время так рассеянна, — ласково улыбнулась ему собеседница. — И, кажется, я уже просила вас называть меня просто «Гретхен».
— Да, конечно, — Стефан кивнул в ответ, но от внимательного взгляда Гретхен не укрылось то, что его глаза остались печальными.
Поправив светлую шаль, укрывавшую её плечи поверх платья из кораллово-розового атласа, Гретхен тихо произнесла:
— Я понимаю, как вам сейчас нелегко, Стефан. В Соколином Гнезде я как-то видела вас и молодую госпожу Фалькенберг, и… Я думаю, это очень тяжело — быть в разлуке с дорогим вам человеком. Не представляю, как бы я смогла пережить все выпавшие мне испытания без помощи мужа!.. Но война однажды закончится, и, надеюсь, тогда Альбрехт поймёт, что был неправ насчёт Карен. А я попытаюсь уговорить его благословить ваш союз!
— О, ваше вели… Гретхен, я очень признателен, но, право же, вам не стоит утруждать себя…
— Стоит! — Гретхен застенчиво склонила голову, но в словах её звучала уверенность, а маленькие ручки императрицы решительно сжали холодную ладонь Стефана. — Разве я смогу наслаждаться покоем в своей семье, если кто из моих родственников будет несчастен?.. Уверена, я ещё станцую не один танец на вашей с Карен свадьбе!
И Стефан не мог не улыбнуться шире и уверенней в ответ на это наивное, но искреннее заверение.
***
— Н-да, — протянул Альбрехт, когда эхо от хлопнувшей двери затихло под высоким белёным потолком комнаты. — А ведь с тех пор, как отца не стало, ты воспитывал Стефана, Бернхард!.. И что из него в итоге выросло?!
— Пока ты прохлаждался в столице и гонял ташайских обезьян, у меня было изрядно дел и без того, чтоб поучать мальца!.. Ничего, на войне он пообтешется, вот увидишь. Зря ты всё-таки не отпустил его с отрядом — потрепал парень бы чуть-чуть узурпаторовых прихвостней, заодно и пар бы выпустил…
— Или его убили бы в первом же сражении!.. Думай, о чём говоришь, Берни! Стефан отправится в поход только вместе с нами — за ним пока что нужен глаз да глаз.
