Женитьба и другие злоключения принца Кармаэля. Книга 1 (СИ) - Этери Анна (версия книг .TXT) 📗
Венди ненадолго задумался.
— А ты? — спросил он под конец.
Нас прервал Эсмирато.
— Где мои сапоги? — подошел он.
Переглянувшись, мы с Венди разошлись, оставив вопрос без ответа.
Осмотрев «руины», я нашел место, где можно выбраться, и через некоторое время мы уже были наверху, глядя на дно ямы. Меня не отпускало гнетущее чувство, словно я что-то забыл или проглядел. Грибы на стенах подземелья усилили действие чар Эйхейзара. На меня и на Венди они должны были оказать более сильное влияние, чем на Эсмирато, ведь фиолетовые грибы используются в Кэшнаире в ароматических смесях, он к ним привычен. На деле именно Венди смог противостоять колдовству Эйхейзара. Почему? Или Эсмирато прав, и на него, Венди, наложено заклятье, которое перекрыло воздействие священного духа? Но кто и зачем это сделал?
К вечеру добрались до места, где были спрятаны наши вещи. Часть вещей, что мы брали с собой на поиски канувшего в небытие принца, так и остались погребены на дне ямы, откуда мы только что выбрались. Венди особенно сокрушался о медном котелке, в котором собирался продолжить кашеварить, на что Эсмирато заметил — тихо, под нос, — что теперь есть неплохой шанс добраться назад живыми. Без сапог он стал особо раздражительным, хотя и убеждал, что поход по лесу босиком для него не представляется сложным. Однако израненные ноги и прихрамывающая походка говорили об обратном. Венди тоже был раздражителен и заявил, что, по крайней мере, о местоположении одного сапога осведомлен… «Кажется, залепил им в глаз шарообразного монстра». И если ради пары сапог он бы еще вернулся в то гиблое место, где обитают туманные твари-стражники, то ради одного, пожалуй, откажется от сомнительного удовольствия.
Эсмирато упорно делал вид, что не замечает насмешек и колкостей, явно считая это ниже своего достоинства. Но одну роковую ошибку он все же совершил.
— А где лошади? — спросил он, очевидно полагая, что мы и их где-нибудь спрятали.
На лице Венди отразилось какое-то неведомое чувство; в глазах блеснули слезы. Он ждал этого момента слишком долго, чтобы не позволить себе им насладиться.
— Узнаешь? — показал он кость, с которой не расставался вот уже несколько часов, да и в прошлом надоел донельзя.
Эсмирато снизошел до него взглядом.
— А должен?
— А то не должен! Когда ты, умыкнув цветок, оставил нас плестись следом, наших лошадей сожрали монстры! Это все из-за тебя! — Венди настолько себя убедил, что кэшнаирец виновен, что другого варианта не рассматривал. — Мой красавчик… они его… это все, что осталось… — послышалось невнятное бормотание, прерываемое сухими рыданиями.
На лице Эсмирато появилось отвращение, сменившееся удивлением, когда Венди внезапно и порывисто схватил его одной рукой за грудки, сжимая в другой занесенный над головой костяной предмет мщения. Он смотрел на кэшнаирца с такой яростью, что не оставалось сомнений в дальнейшем действе. Я было хотел вмешаться, но… зачем?
Перехватив его руку, Эсмирато вывернул ее, заведя за спину. Венди взвыл от боли, опускаясь на колени.
— Как ты посмел… — зашипел было кэшнаирец, но Венди, извернувшись каким-то поистине нечеловеческим манером, со всей злобы и отчаянием впился зубами в его ногу. Глаза Эсмирато расширились от удивления, он как будто запнулся на ровном месте и осел. Преподаватели по воинскому ремеслу вряд ли учили его что делать, если противник остервенело кусается.
Иногда думаю, что лучше бы обойтись без талахари; одному спокойней.
Навозившись от души и осыпав друг друга тумаками, представители разных империй разошлись. Я думал, подобной эксцентричности они друг другу вовек не простят, но они как будто даже остались довольны.
Правду говорил отец: когда два петуха выясняют, кто в курятнике главный — не мешай!
Минуло с полчаса.
— Что дальше? — подсел к костерку Эсмирато.
— Пожрать бы! — обозначил свою позицию Венди, бросая на землю охапку хвороста, и уселся к огню. Облачко над его головой все также зеленело, но словно бы приняло другой оттенок. — Кажется, я не ел со времен сотворения мира.
Кэшнаирец пренебрежительно хмыкнул и завозился в своем мешке. Достал оттуда припасы в льняных мешочках, чайничек и котелок.
— О! — обрадовано воскликнул Венди.
— Ого! — отозвался Эсмирато, разглядывая, как в зеркале, в начищенном до блеска котелке свою побитую физиономию. — А фингал-то у меня откуда? И уже не свежий. — Поднял он хмурый взгляд на Венди.
В первую минуту тот смешался, но ненадолго.
— Так это… Когда ты в первый раз пришел в себя и схватился за нож… ты ведь плохо помнишь этот момент, верно?… так вот, ты запнулся, упал и ударился о камень.
— И что?
— Ну вот.
— Точно?
— Истинно!
Врет и не краснеет.
— Значит, это не ты мне его…?
— Я? — возмутился Венди. — Как можно?
Если бы я собственными глазами не видел, как он его поставил, сам бы поверил. Однако кэшнаирец оказался более подозрителен, чем я, и честное лицо Венди его не убедило.
— Если это все-таки ты…
— Нет.
— …то обеда не получишь!
— Нет! Обеда?! — удивился друг. — И кто же мне его приготовит?
Эсмирато промолчал, повязал на голову платок, чтобы волосы не мешали, и принялся за дело. Венди, глядя на него, потешался, находя его вид забавным. На его месте, я бы поумерил веселье, если не хочет после обеда получить неожиданные последствия, о чем ему и сообщил. Выслушав меня, Венди впал в задумчивое созерцание кэшнаирца, и облачко над ним приобрело розово-опаловый цвет. Что такое?
Вопреки всем ожиданиям и уверением Венди, что приготовить что-нибудь мало-мальски съедобное кэшнаирец не может по определению, аромат от котелка шел одуряющий. Кто-то сказал, что страсть и любовь сводят человека с ума. Почище их вместе взятых это делает голод, зверский и невыносимо мучительный. Если бы Эсмирато взбрело в голову нас отравить, сейчас бы ему это легко удалось. Каша с кусочками вяленого мяса, приправленная специями, качественно отличалась от того, чем намедни потчевал нас Венди.
— А от твоих корений мы не впадем в забвение? — спросил тот, глотая не жуя.
Даже если бы Эсмирато сказал, что так и случится, вряд ли бы Венди отказался от своих намерений прикончить тарелку-другую восхитительного обеда. Да и я тоже.
— Тебе нечего опасаться, — ответил темный. И я не распознал в его словах скрытого смысла. А зря.
Выспался я на удивление отлично, ни тебе кошмаров, ни бессонницы после переутомления. День вовсю разгорелся и лес был полон зеленого света и птичьих трелей. И все бы ничего, если бы у меня не были связаны руки. И ноги. Что за…? Рядом кто-то мычал и, повернув голову, обнаружил Венди точно такого же связанного и с кляпом во рту. У меня же почему-то кляпа не было.
— Вы проснулись, — услышал я знакомый голос. — Что ж, прекрасно, можно начинать, — поднялся Эсмирато с обросшего мхом пенька.
— Что начинать? — спросил я. — Что ты задумал? Немедленно развяжи меня!
— Пока не могу, — пояснил тот спокойно.
— Почему? В чем дело?
— Не беспокойся, все, что я делаю, я делаю для общей пользы. — Он опустился рядом с Венди и вытащил нож, один из тех, которые друг прихватил в дорогу. Вот и пригодился, напряженно подумалось мне. Должно быть, я спятил, когда решил взять с собой кэшнаирца. Зарежет, как поросенка, и скажет, что так было нужно для пользы дела.
— Погоди, давай поговорим.
— Нам не о чем разговаривать, — приставил он нож к горлу Венди. Тот мычал, выражая протест против незавидной участи.
— Что ты делаешь? — Я попробовал освободиться, но веревки были связаны на совесть. Проклятые кэшнаирцы!
— Я не причиню тебе вреда, если сделаешь, как я велю, — заговорил Эсмирато, гипнотизируя намеченную жертву взглядом. — Ослабь защиту на амулете, мне нужно его проверить.
Венди в ответ что-то промычал.
— Вытащи у него изо рта кляп, — посоветовал я.
— Зачем? Он все равно ничего дельного не скажет.
