Улей. Отверженная (СИ) - Лужанская Алёна (книги серии онлайн TXT) 📗
— Бери с собой, — махнул мне Четвертый и шагнул в сторону лестницы.
— Мы целым днями боремся с грязью в городе, а вы ее отсюда на руках выносите! Оставьте и уходите, с чем пришли.
Гвардейцы злились. Они с трудом подавили бунт в гетто. У одного под глазом светился синяк, другой держался за поясницу, а третий был просто не в духе от свалившейся на голову внеплановой работы.
В общем-то, правда была на стороне внутренних сил. И задержалась я не из-за девочки, мне не понравился их пренебрежительный тон и хозяйские замашки. Очевидно, гвардейцы не сообразили, что перед ними элита, лучшие войны Улья, потомки Первой Сотни…
Я положила детеныша на пол и начала плести теплый энергетический кокон. Не представляя, как повлиять на того, в ком нет и капли живительной силы — дара Королевы, я нагревала воздух вокруг маленького тельца.
— Прекрати лечить ее! Это нарушение Устава! Каждый должен заниматься своим делом…
— Именно, — встрял в разговор Четвертый, с шелестом разворачивая крылья. — Все жду, когда же вы возьметесь за дубинки и выгоните нас. Пора бы уже! Мы явно здесь задержались.
Скандал мог сойти на нет. Он разгорался вяло и набрал высокие обороты только после того, как перерос в настоящую стычку. Вероятно, кому-то сверху очень хотелось, чтобы девочка выжила. И этим кем-то была не Королева. Она прознала об инциденте, разгневалась, выписала запрет на вход в гетто для всех «сердобольных» разведчиков. А тех трех свиней, что пришли в лечебницу и не смогли объяснить, где болит, наградила.
После случившейся заварухи я лишь через несколько дней смогла тайком пробраться на «чердак», узнать судьбу детеныша, оставленного на попечение старой подслеповатой кухарки. Тот был вялый, все время спал, крылья выглядели и вовсе печально. Раз за разом я приносила еду, витамины, осторожно делилась Силой, по чуть-чуть вливая ее в беззубый рот. Едва ли от этого была польза, но комплексная терапия сказывалась положительно — девочка постепенно оживала.
Однажды я столкнулась нос к носу с Четвертым. Секретный ход больше не был секретным — о нем знали уже двое. Минуту мы сверлили друг друга колючими взглядами. Оба напряженные, застывшие в полушаге, готовые в любую секунду броситься наперерез тому, кто первым рванет прочь. Затем я учуяла запах лекарств, спрятанных у напарника под курткой. Лучшие разведчики Улья нарушили Королевский приказ, и оба понимали: об этом следовало молчать.
Игра в «дочки-матери» продолжилась, и Четвертый, как ни странно, способствовал ее развитию, присоединился в качестве «папочки». Забота о Пустышке стала для нас неким развлечением, забавным, необычным, да к тому же еще и запрещенным, и потому мы, юные и беспечные, подходили к серьезному делу со всем азартом. Оно обнажило неведомые ранее стороны души, заставило взглянуть по-новому на привычные вещи. За короткий промежуток времени я прикипела как к девочке, так и к разведчику. Долгая разлука с ними теперь отзывалась глухой болью в грудной клетке, а частые вылазки за пределы Улья и вовсе перестали радовать.
— Хочу дать ей номер! — призналась я как-то раз, сидя на высоком выступе. Над головой ярко горели звезды — их свет проникал сквозь наспех залатанные дыры старой черепицы, а под ногами, далеко внизу, тлели залитые воском огарки свечей. Мы всегда забирались под крышу, подальше от любопытных глаз, повыше от смрада, что сочился, казалось бы, из самих стен.
— Лучше кличку, иначе уйдешь в минус, — ответил Четвертый, подбрасывая детеныша в воздух под самый купол.
Ей нравилось летать — улыбалась. Мордашка давно разгладилась, отеки спали. Она впитывала Силу как губка, но совершенно не знала, как ей пользоваться. Крылья так и не зажили до конца, кости плохо срастались.
— Нолик! Самый настоящий нолик. Такая же круглая.
Да, откормили мы ее знатно. Кухарка надежно прятала принесенные деликатесы, и никого не подпускала ни к девочке, ни к продовольственным запасам. Хорошая была старуха, ответственная, сочиняла из вбитых в мозг рецептов детские стишки…
Внезапно я ощутила еще чье-то присутствие, словно из окна в потусторонний мир высунулась рука и легла на затылок. Уха коснулось чужое дыхание:
— Вернись.
Тело прострелило болью, по спине словно прошлась огненная плеть. Меня затянуло в круговорот мелькавших кадров — воспоминаний. Стена сыпалась, падала камень за камнем, превращалась в пыль. Я кричала и не слышала своего голоса. Секунда — картина моргнула, и перед моим лицом оказался Четвертый, заметно возмужавший по истечению лет. Ударив его в пах, я откатилась в бок. Кожа на запястьях горела. Браслеты почернели и, сдернутые в один миг, оказались на земле. Из носа потоком хлынула кровь. Задрав голову, я привалилась к камню, восстанавливая дыхание и сужая сосуды.
— Ты все равно предатель, — сказала лишь для того, чтобы позлить разведчика.
Не знаю, что он во мне нашел. Я оказалась той еще дрянью.
— Предатель? — Идеальное, некогда родное лицо Четвертого исказила гримаса ярости.
— Ты клялся заботиться о ней, о нас…
— Что я и делал. Это ты все испортила, пошла против Королевы! Предложила мне, ее верноподданному, стать участником заговора. Заметь, я не потащил тебя за шкирку в Лабиринт, не стуканул начальству, как сделал бы любой житель Улья, заподозрив измену…
Лучше бы он кричал. Его злое шипение задевало куда сильнее громких обвинений.
— Ее Величество собиралась почистить гетто. Она планировала отдать Нолика в Лабораторию, на эксперименты! Наблюдал бы, стоя за стеклом?
— Довольно! Ты повторяешь слово в слово старый разговор. — Разведчик поморщился и поднялся на ноги. — Когда-то ты сама собиралась отнести девочку Доку. Сомневаюсь, что он изучал бы ее феномен на расстоянии.
Я закусила губу, вспоминая свои былые инициативы. Ученый даже в свои лучшие дни никак не годился на роль няньки.
— Нет, дело не в Нолике — ты так была занята планами по ее освобождению, что тайные визиты резко сошли на нет.
Да, но я делала хоть что-то в отличие от него.
— И даже не в ложном чувстве справедливости…
Четвертый и такого не знал!
— Тебе же плевать на всех, даже на меня… Признай уже, ты просто захотела примерить корону. Спелась с Первым, использовала Двадцатого. Милая моя, ты предала свою нацию уже тогда, семь лет назад.
Он подходил медленно, крался как хищник. Красивый, но… слишком честный.
— Тебя с большим трудом обелил Правящий Совет и спасли доверенные лица Королевы. Отправили в долгосрочную миссию, а пока ты была подключена к трубкам, стерли память. Да, они посчитали первую встречу с Ноликом очагом гнилых мыслей. И убрали из твоей головы все воспоминания, связанные с ней и со мной…
Я молчала, давая ему возможность выговориться.
— Ты возвращаешься. И что происходит?! В твоем мозгу после перезагрузки напрочь слетели все настройки, а опасные деструктивные идеи остались. Пока эта дура Ники пыталась сбежать через портал в мир людей, каша, что ты заварила много лет назад, продолжала кипеть за счет твоих пособников. Да, много нашлось недовольных правлением Королевы, народ стал часто припоминать Первую Сотню. Улей гудел, не переставая.
— Ты думал, это снова моих рук дело? — подняла на него тяжелый взгляд.
Вторая была далеко не глупой. Она понимала, что в следующий раз помилования не будет. Жаль, человеческая девушка ни о чем не подозревала.
— Док нервничал, было видно…
Не успел Четвертый договорить, как я перебила его:
— У Дока не получилось сделать из меня сумасшедшую. Хотя стоит признать, его идея все же имела частичный успех. Разведчица, маниакально таскающая за собой железный прототип человека и рычащая на любого, кто осмелится выступить против, могла вызывать раздражение или сочувствие, но никак не восхищение. Двадцатый — единственный, кто опасался за мою жизнь.
К слову, уговорить его было проще простого. Несостоявшийся фаворит злился на себя, на меня, на судьбу и на свою Королеву. Он жаждал доказать, что не такая уж она и уникальная, и с потерей трона разом лишится всех своих воздыхателей. Всех, кроме одного…
