Улей. Отверженная (СИ) - Лужанская Алёна (книги серии онлайн TXT) 📗
— Вам разве не запретили видеться?
Его вызывающий тон не имел ко мне никакого отношения. Он завидовал Четвертому — тому, кто нагрянул в уже закрытый бар. Так легко получить приглашение в фавориты, да и еще взять время на раздумье — в голове ученого никак не укладывалась логика конкурента.
— Я не к ней, — сказал как отрезал и сел за соседний столик, буравя меня злыми зелеными глазами.
Четвертого считали опасным, но не шибко умным. Потому не придали особого значения, мол, захотел расслабиться, чего тут зазорного! Отсутствие какого-либо персонала и поднятые стулья разведчика не смутили. Его в принципе редко что могло смутить. За это он мне и нравился.
На дисплеях, переведенных в спящий режим, стояла зазывающая заставка: «Приходи — не робей, выпивай и здоровей!», придуманная лично хозяином заведения. К слову, тот отсутствовал в зале, занимался инвентаризацией в кладовых. При нем я, конечно, не решилась бы затеять одну веселую, беззаботную игру. Сотый по роду деятельности был просто кладезем полезной информации, но при этом и верным рабом Короны…
— Вторая, а кем был бы я? — сказал изрядно захмелевший координатор — Двести шестой. Он был последним на очереди.
— У тебя приятный голос в наушниках. Особенно здорово, когда, послав нас к бесу на рога, мило извещаешь о срочном и обязательном сборе в Улье. Фаворит! Определенно мой фаворит. Плохие новости хочу получать только из твоих уст!
Он хохотнул, но не успел ничего ответить, поскольку влез Четвертый.
— Во что играете?
— Какие места мы могли бы занять в другой колонии… Это очень забавно. Абсурдно, но смешно до слез! — тут же отозвались за нашим столом. Я скрипнула зубами: пьяные равнялись болтливым. Расчет был таков, что по дороге до лежаков они ни с кем не пересекутся. Память запишет в подкорку мозга понравившиеся мысли и будет осторожно их подсовывать уже протрезвевшему владельцу.
— В колонии Второй? Этой маленькой зазнавшейся выскочки? — Четвертый бросил небрежно. А я по-настоящему разозлилась.
— Еще месяц назад ты кувыркался с этой маленькой зазнавшейся выскочкой в постели. И подавал прошение на увеличение жилплощади.
Да что уж говорить, на его плече до сих пор белел страшный шрам, оставленный в качестве метки-воспоминания об одной из наших совместных миссий, закончившейся едва ли не плачевно для обоих разведчиков. Глупые, неопытные, мы полезли в логово химеры раньше других, а тварь оказалась нам не по зубам. Обломала даже острые клыки, выращенные большим самомнением Четвертого. Ее бы выманить хитростью, а мы, соревнуясь, ударили в лоб и сами оказались в западне. Напарник, возжелавший вдруг присвоить себе лавры героя, попытался отбросить меня к выходу. А когда не получилось, решил закрыть своим телом от опасности. Смешно! Что он, что я могли победить химеру в одиночку, если бы не было отвлекающего и изрядно раздражающего фактора в лице друг друга. Тридцать Первый тогда ревел как бизон. Он вытащил нас из логова химеры и, осыпав ругательствами, сказал Четвертому непонятную фразу: «Лучше рубец на теле, чем на сердце». Командир всегда заботился о нем…
— Для целей поразвлечься и снять напряжение твое тело идеально. Для разведчика оно слабовато, а уж верховодить и подавно не годится.
На одном конце нашего стола кто-то прыснул в кулак, на другом согласно хмыкнули.
— Вы только посмотрите! Руки, плечи, торс. Какой из нее солдат? — Он знал мое больное место и продолжал с упоением на него давить. — Еле огнестрел держит.
— Да моя шея в обхвате толще, чем ее нога! — поддержали его коллеги.
Мерзавец смог обратить на себя все взгляды, увести разговор в иное русло. Мало того что сам не верил, так и других заставлял сомневаться во мне.
Вечер был испорчен. Я потеряла контакт с аудиторией. Хлопнув в ладони, встала, раздраженно встряхнула крыльями — неоспоримым доказательством своей принадлежности к разведчикам, — окинула лютым взглядом бывшего любовника и с независимым видом направилась к выходу. Лава кипела в венах, подсвечивала через кожу сетку сосудов. Следовало ее усмирить, в противном случае от трактира Сотого не останется и щепки…
— Почему ты меня не остановил? — спросила я, пытливо заглядывая в спокойное умиротворенное лицо.
— Думал, ты выберешь мирный путь.
— Преемственность поколений? — с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть.
— Так было при Первой Сотне: от отца — к сыну, от матери к дочке… — Он лишь пожал плечами. — Признаю, часть твоих идей приглянулись даже мне, далекому от политики. Если бы ты стала у власти, Улей, возможно, выбрался бы из этого болота.
Я не была в этом уверена.
У Первого имелись дельные мысли о возрождении нашей колонии, моей же целью был трон, а все что после уже не так интересовало. Гордыня и тщеславие даже сейчас продолжали шептать: «Ты достойна этого, ты сможешь! Ты главная претендентка на престол!». Я зажмурилась, пытаясь зацепиться за былые мечты Ники о личном счастье. Она показала мне прекрасную альтернативу, которая, к сожалению, никак не вписывалась в картину нашего убогого мира.
— Тем более жители тебя любили… Многие пошли бы за тобой, хоть в мир гуманоидов, хоть в саму бездну.
— Жители любили, а ты нет, — сказала и, вывернувшись из его рук, поднялась на ноги. — Ты снял напряжение? Я могу идти?
Вскочив следом, Четвертый схватил меня за запястье и развернул к себе. Острый, пронизывающий взгляд остановился где-то в районе лба. Он вновь пытался прочитать мысли. И я позволила, приоткрыла завесу.
«Не старайся, милый. Ничего нового ты там не найдешь».
Как и ожидалось, образ короны, плававший перед моими глазами, привел его в бешенство.
Разведчик резко дернул на себя. Не удержав равновесия, я упала ему на грудь и тут же оказалась на земле, подмятая его мощным крылатым телом.
— Прекрати! — зарычал он, вцепившись мне в плечи. — Цени жизнь, что тебе подарили! Что тебе дарю я…
— Забирай обратно свои подачки! И убирайся отсюда, пока цел. Пока отверженные не сожрали!
— А как же «служить мне вечность»? — Мерзавец недобро прищурился.
— Да пошел ты!
Кулак сам взметнулся в воздух, и уже через секунду на смуглой, очерченной скуле алел его след. Глаза Четвертого потемнели. Похоже, я единственная в Улье, кто осмелился дать ему по роже — красивой и наглой роже. Он сначала удивленно замер, а затем уже рассвирепел.
В этот раз все было совсем иначе — никакой ласки и нежности, жесткое присвоение, на грани насилия. Некогда прирученный, одомашненный зверь вернулся к своим истокам и теперь с утробным рычанием терзал иллюзорно хрупкое тело, оставлял на месте еще неостывших поцелуев укусы. Руки больше не гладили. Яростно и нещадно царапали когти, будто желали содрать кожу живьем. Он двигался рвано, грубо, видимо, надеялся таким способом выбить из меня все дурные мысли.
И Второй нравилось такое обращение. Все потому что настоящим хищником в их «злокачественном союзе» была она…
Да, так определенно лучше! Без обмана и эмоций, сплошные голые инстинкты.
Коктейль из боли, страсти и похоти затуманил мозги, приглушил горечь от осознания, какой же сволочью я была. Бедная Ники! Знала бы она, каким телом осквернила свой чистый разум. Впрочем, о «чистоте» ее помыслов говорить было поздно. Все-таки смерть Волка оказалась на совести человеческой девушки. И никакие благие мотивы не могли смыть это черное, разъедающее душу пятно.
Мы, наверное, убили бы друг друга, загрызли насмерть, но, к сожалению, внезапный треск динамиков раздался в самый неподходящий момент. Четвертый раздраженно зашипел, но, выпустив меня из удушливых объятий, все же принял сигнал, нажав кнопку на наручном дисплее.
— Командирский браслет? — лениво уточнила я, облизывая прокушенную губу. Не скрывая желания продолжить начатое, дразнящим движением отбросила волосы с груди. Ну в самом деле! Кто останавливается на середине пути?
— Тридцать первый оставил пост, — коротко бросил любовник, натягивая штаны. Судя по изменившемуся лицу, полученное сообщение его совсем не порадовало.
