Жрица богини Маар (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Разговор с господином Далибором, спокойный и размеренный, резко перестал ладиться, когда Император упомянул Сегериса Перейского. Почудилось, в малом зале для приемов даже стало холодней. Посол в тот же момент замкнулся, высказывания стали резкими, граничили с грубостью, но одновременно лицо его напоминало безжизненную маску. Господин Нагорт шепнул Правителю, что посол не по своей воле отвечает столь непочтительно. Император нахмурился, но промолчал.
Граима, сидящая по правую руку от меня на предписанном традицией возвышении, сохраняла воистину королевское хладнокровие. А меня от странного сочетания тона и омертвевшего лица посла пробирало ужасом до костей. Я старалась на мужчину не смотреть и боялась, что и его, как и господина Сфия, накажет сарехская магия. У Гаримы, ведущей допрос, таких опасений не было. Пользуясь даром, она мягко принуждала мужчину говорить. Я чувствовала ровный поток ее силы, осторожность, знала, что сестра не причинит вреда намерено. Но смотреть на посла не решалась и только слушала, закрыв глаза.
Голос господина Далибора срывался, дрожал. Посол рассказывал об уважаемом госте, о чести принимать у себя исключительно сильного и знаменитого священника, истинного проводника воли богов. Говорил о купленных для него эссенциях, которые тарийцы часто добавляли в чернила. Еще сказал, что удивлялся желанию Сегериса сделать чернила с розой и бобышкой самостоятельно. Ведь их можно купить в любой лавке с письменными принадлежностями.
— Кому предназначались чернила? — голос Гаримы полнился силой, которой невозможно было противодействовать.
Посол отвечал медленно, будто боролся за каждое слово. Но я все поняла и без его признаний. Отчетливо помнила, что в рабочем кабинете конюшего ярко пахло розами, а лекарь Снурав, открыв чернильницу, упомянул дымный аромат бобышки.
— Зачем? — следующий вопрос сестры прозвучал гулко и тревожно, как поминальный колокол.
— Он это делал не для себя, — неожиданно резко и зло ответил посол.
Я вздрогнула и посмотрела на него. Сарех с вызовом глядел на Гариму, утирая лицо тыльной стороной руки, размазывая по нему кровь, сочащуюся из носа и глаз. Я прикрыла рот ладонью, поспешно отвернулась. Меня сильно тошнило, и невозмутимость сестры, не впечатленной внешним видом посла, казалась чем-то противоестественным.
— Для кого тогда? — голос Гаримы не дрогнул, остался по-прежнему глубоким, проникающим в самое сердце. Я никогда раньше не чувствовала, чтобы она принуждала так сильно.
Осторожно повернувшись к ней, вдруг поняла, что Гарима в трансе, подобном ритуальному. Чтобы пробить защиту сареха, она отдала почти всю себя и теперь производила впечатление израненной, больной. Я положила руку ей на плечо и делилась силой, подпитывала истощенную Доверенную.
— Нет! — выкрикнул посол. — Нет!
Я вновь посмотрела на него. Теперь мне чудилась окружавшая мужчину свинцово-серая, словно грозовая туча, скорлупа. Я видела покорную воле Гаримы золотую змею с карими глазами. Она кольцами охватывала многослойный кокон, силилась пробиться к человеку. Краем глаза я заметила безмолвные тени из другого мира — Императора и первого советника. Такими они были во время ритуалов в Храме.
— Для кого он это делал? — вопрос Доверенной прозвучал так, будто я сама его произнесла, а ее голос показался двойственным.
— Нет!
Крик сареха отозвался головной болью и ломотой в костях — это скорлупа ранила змею, боровшуюся с чужеродной магией.
— Для кого?
Золотые кольца скользили беспрерывно, голова осторожно прощупывала кокон, искала слабые места в защите. Но их не было, напротив, темное волшебство отнимало силу у змеи и все больше укрепляло себя. Под серой завесой росли шипы, обращенные и вовнутрь, и на змею.
— Нет!
Один из шипов вдруг резко вырос и пронзил колено сареха. Посол покачнулся, неловко взмахнул руками и упал. В тот же миг раскаленная игла прошила мое правое плечо. Гарима вздрогнула одновременно со мной — змею ранил темный шип заклятий священника.
— Для кого? — голос сестры звучал настойчиво и так спокойно, будто ничего особенного не произошло. Тогда я почувствовала, что Гарима не зря казалась мне израненной — это был не первый шип.
Мужчина, тяжело опираясь на руки, отрицательно покачал головой, просипел что-то.
Гарима отозвала змею. Поспешно, торопливо, будто сильно испугалась чего-то. Всматриваясь в постепенно меркнущий кокон, я увидела причину: темное волшебство создало множество шипов, обращенных на сареха. Следующий вопрос Гаримы убил бы его.
Змея потускнела и рассыпалась десятками ритуальных камней. Когда поблек и растаял последний, наша связь с сестрой оборвалась. Мир обрел краски, я полной грудью вдыхала напитанный ванилью воздух. Старалась не смотреть ни на Императора с советником, ни на посла. Благоговейный ужас, восхищение и беспокойство первых я ощущала так сильно, что они мешали думать, а окровавленное лицо распластавшегося на полу измученного сареха я видеть не хотела. От одного воспоминания накатывала тошнота.
— Ты в порядке? — подавшись к Гариме, спросила я.
— Спасибо тебе, — улыбка на ее обескровленных губах выглядела жутко. — Я бы не справилась без помощи.
— Сиятельная госпожа Доверенная, — в голосе Правителя слышалось беспокойство.
— Да, Повелитель? — Гарима медленным и почти неуловимо змеиным движением повернулась к Императору.
— Вам нужен лекарь.
— Скорей он понадобится господину Далибору, — мягко возразила Гарима и потеряла сознание.
Я чудом успела подхватить ее, мне на помощь бросился господин Нагорт. Вместе мы положили сестру на пол, и тут я увидела кровь, залившую правое плечо Доверенной.
— Это из-за заклинания Сегериса, — пробормотала я, дрожащими руками прижимая колотую рану, пытаясь остановить кровь. — Оно защищалось. Он очень силен…
— Жаль, что мы почти ничего не добились, — огорченно пробормотал советник.
— Но уж точно больше, чем пытками! — огрызнулась я, прочитав его мысли. — Заклятия сильные, если бы Гарима не пользовалась даром, мы не узнали бы вообще ничего никогда!
Вельможа недоуменно нахмурился, седые брови почти сошлись в одну линию.
— Подозреваю, вы уловили отголосок моих мыслей, — глядя мне в глаза, осторожно предположил он. Я легко кивнула. — Тогда позвольте пояснить. Я лишь сожалел о том, что допрос обернулся пыткой и для госпожи Гаримы, и для господина Далибора. Я не любитель подобных методов, да и пытки вообще неприменимы к послу другого государства.
Мне стало неловко. Почувствовала, как краснеют щеки. Будет мне наука — не судить опрометчиво.
— Простите, господин Нагорт. Я от волнения посчитала ваши мысли упреком. И рада ошибиться.
— Я благодарен вам за эти слова, — вельможа почтительно склонил голову.
Беседу прервал удивительно скоро появившийся лекарь. Оказалось, он по распоряжению господина Нагорта ждал поблизости. После случая с императорским посланником господин Нагорт предвидел, что чужая магия может нанести раны. Лекарь перевязал сестре руку, попросил меня подержать перед ее лицом баночку с какой-то противно пахнущей солью.
— Это приведет сиятельную госпожу в чувство, — пообещал он и не ошибся. Всего несколько минут спустя Гарима открыла глаза.
— Что случилось? — ее пугающе бесцветный голос показался мне тогда музыкой.
— Заклинания Сегериса тебя ранили.
— Этот мир никогда не перестанет меня удивлять. Я даже не подозревала, что такое возможно.
Несмотря на мои увещевания, она решила сесть. Тяжело опираясь на меня, упрямица привалилась к креслу и перевела дух. Лекарь отвлекся от господина Далибора, поспешил к нам.
— Благодарю, лучше, — упреждая его вопросы, сказала Гарима. — Займитесь послом, пожалуйста. Боюсь, ему все произошедшее навредило куда больше.
— Да, госпожа. Вы правы. У него много ран, но я не представляю, чем их нанесли, — опасливо глядя на Доверенную, но не встречаясь с ней взглядом, ответил лекарь. Я догадалась, что он боялся. Так же, как и господин Нагорт днем раньше, боялся того, что мудрые жрицы, преклонение перед которыми он впитал с молоком матери, могут быть так кровожадны и жестоки.
