Лесной глуши неведомые тропы (СИ) - "Ядовитая Змея" (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Неугомонное сердце вновь заколотилось в горле, а в ушах зашумела кровь. Я подняла глаза к небу и увидела молчаливое сияние звезд, ласково глядящих на меня сверху вниз.
Я скажу ему. Тотчас же, как только он впустит меня.
Кажется, целая вечность прошла, прежде чем в сенях хлопнула дверь и на пороге появился Энги, переодетый в новые штаны и рубаху. Он принялся молча выплескивать воду из бадьи, а я кожей ощущала его злость, которая так и не ушла до конца. Ну ничего, как только я улучу правильный момент, чтобы поговорить с ним, его дурное настроение как рукой снимет.
Стараясь не мешать ему, я проскользнула в избу, подобрала с пола его грязную изношенную одежду и бросила в корзину — стирать буду завтра. Дожидаясь Энги, который продолжал, сердито сопя, носиться с ведрами из избы во двор, я села на своей лежанке, смиренно сложив на коленях ладони. Как только он с грохотом задвинул бадью в чулан и вернулся в горницу, я поднялась и сделала шаг навстречу.
— Энги, я…
— Не надо, — отрезал он так сердито, что я вздрогнула от леденящего холода, звучавшего в его голосе. — Мне не нужно твое утешение. Сделай милость: забудь глупости, что я тебе наговорил.
Я отшатнулась, как от пощечины, но он даже не посмотрел на меня. Задул свечи на своей половине горницы, лег в постель, накрылся одеялом и сердито засопел, повернувшись спиной ко мне.
Жгучая обида захлестнула меня горячей волной. Забыть? Вот значит, как? Выходит, и этот тоже всего лишь бросал слова на ветер? Заморочил голову девушке и вот так просто отвернулся к стене? На глаза навернулись слезы. Что ж, мне не впервой переживать такой позор, выживу и на этот раз.
Последовав его примеру, я задула оставшиеся свечи, стянула платье и свернулась на лежанке клубком, натянув одеяло по самую макушку. Рыдания душили меня изнутри, но я изо всех сил сдерживалась, лишь редкие тихие всхлипы вырывались порою из горла. В голове кузнечным молотом стучали обидные слова: забудь все, что я тебе наговорил…
Я должна забыть, что он просил меня стать его женой.
Но что он сказал перед тем? Я силилась вспомнить, цепляясь за странную, глупую надежду… что-то об утешении? Ему не нужно мое утешение?
Пронзенная внезапной догадкой, я едва снова не подскочила на постели. Мне пришлось сдерживая себя, чтобы не начать тормошить Энги, расспрашивая, что он имел в виду. Ведь если он думал, что я собиралась его утешать, значит, ожидал от меня отказа? Вот же глупый! Мне всего-то надо было немного времени, чтобы обдумать его слова, а он уже напридумывал себе невесть что!
Чем дольше я думала над его словами, тем легче становилось на душе. Значит, он вовсе не передумал, а просто боялся отказа! Что ж, завтра, на свежую голову, я сумею его удивить. И утешить. И обрадовать.
Высушив слезы, я облегченно улыбнулась и закрыла глаза. Недаром поучала меня старая Ульва: «Вечер — время творить глупости, а утром говорит сама мудрость».
Глава 11. День уплаты
Сквозь сладкую дрему и сонное тепло, уютно разлившееся под шерстяным одеялом, назойливо пробивался пронзительный заунывный звук. Зимним утром одеяло по обыкновению оказывалось на голове, защищая лицо от холода, вот и теперь мне пришлось слегка приспустить его край, чтобы прислушаться получше. Носа тут же коснулся студеный воздух: печь, разумеется, за ночь совсем остыла. Я нехотя протерла глаза и взглянула за окно: ночную темень едва-едва начинал развеивать занимавшийся рассвет. Совсем рано.
Звук как будто бы стал отчетливей и ближе. Волки. Разгневаны, собраны в стаю и… зовут меня? Нехорошее предчувствие взбодрило не хуже предрассветного озноба. Что стряслось? Отчего опять недовольны звери?
Обычно мое утро начиналось с разведения огня в остывшей печи, но в этот раз было не до того. Поспешно натянув на себя платье и чулки, я наскоро умыла лицо ледяной водой, сунула ноги в высокие овчинные сапожки, накинула платок и тулуп и тихо, осторожно ступая и стараясь не разбудить посапывающего на соседней лежанке Энги, вышла во двор.
Злые, горящие в свете затухающих звезд глаза смотрели прямо на меня из-за густого подлеска близ высокого плетня.
Выходи к нам, двуногая сестра, — разобрала я в глухом волчьем рычании. — Твой человек сделал зло. Тебе исправлять.
— Что случилось? — сумели шевельнуться мои холодеющие губы, когда я с опаской вышла за ворота.
Следуй за нами.
Проваливаясь в глубокий снег и чувствуя, как влажный холод забивается в высокие сапожки, я послушно последовала за вожаком. Озираясь по сторонам, видела, как угрюмые волки взяли меня в кольцо, отрезая возможность к побегу. Впрочем, бежать я и не собиралась: зачем? До сей поры звери меня не трогали, а если им вдруг и вздумается меня сожрать, бегством спастись точно не удастся.
Небо неумолимо серело, и совсем скоро я стала лучше различать цвет шерсти на каждом из сильных хищников и лютую злость в горящих глазах. Шли мы не слишком долго — к поредевшему лесу у окраины деревни, пока я наконец не увидела место, к которому меня вели.
Небольшая самка, волк-первогодок с красивой светло-серой шерстью сидела на примятом снегу, покрытом свежими кровавыми каплями, и низко прижимала голову к передней лапе. Завидев сородичей, она встрепенулась и настороженно посмотрела на меня ясными голубыми глазами. Ее поджарые бока тяжело опадали в такт дыханию, пасть беззвучно скалилась, обнажая кончик ярко-красного языка среди белых клыков. Переднюю лапу волчицы крепко прихватили острые зубья тяжелого капкана. Никаких следов, кроме волчьих, разглядеть я не сумела — если они и были, то их за ночь успело занести ровным слоем свежего пуха.
Матерый вожак угрюмо перевел взгляд с несчастной пленницы на меня и сердито зарычал.
Твой человек хотел убить нашу сестру, — пронеслась в голове угроза.
— Нет, он не мог, — уверенно качнула я головой и присела на колени возле волчицы. — Это не он.
Медленно и осторожно взялась за холодные створки капкана и попыталась оттянуть их в стороны. Слишком крепкий.
Запах не лжет. Твой человек убил нашего вожака. Твой человек убивал в лесу нашу пищу. Теперь твой человек оставляет железные зубы для наших братьев. Мы убьем его.
— Он сделал это… сам? — тихо спросила я.
Он и еще пара. Если сунутся в лес — убьем и этих.
Капкан поддавался неохотно — уж очень был крепок, а озябшие пальцы плохо слушались и неловко скользили по заледеневшему металлу. Наверняка Хакон смастерил… А он любые вещи делает на совесть.
Горячее дыхание волчицы касалось моего лица — ей было больно, но она молчала, даже не скулила. Хорошо хоть не пытается кусаться.
Я поднялась и посмотрела в глаза вожаку.
— Сейчас найду палку покрепче и освобожу вашу сестру. Но вы не должны убивать моего человека. И вообще людей. Я запрещаю вам.
Огромный волк ощерил пасть, короткая шерсть собралась складками на вытянутом широком носу.
Мы долго терпели, двуногая сестра. Нас убивают — мы убиваем. Не смиримся.
— Зачем вы подходите к нашему жилью? — почему-то не испытывая страха, я шагнула к нему. — Живите в лесу. Не будете подходить близко — вас не будут трогать.
Твой человек убивал в лесу нашу еду. Мы взяли вашу. Это справедливо.
— Это неправильно, — я сердито качнула головой. — Если продолжите вредить людям, на вас продолжат ставить капканы. Уходите в лес, подальше от людей, и все останутся живы.
Вожак не ответил, злобно глядя на меня, и я вспомнила о том, что другой волк терпеливо ждет моей помощи. Поторопилась отломить сук покрепче от ближайшей молодой осины и вернулась к волчице. Осторожно просунув сквозь зубья палку, с ее помощью поддела створки и разжала капкан. Волчица отпрыгнула в сторону, поджав лапу, и тут же принялась ее вылизывать, окруженная взволнованными собратьями.
— Ее лапу надо залечить, — сказала я, обращаясь к главному. — Подождите меня здесь, я схожу за мазями.
Твоя помощь больше не нужна, двуногая. Сестра справится, — пронеслись в голове сердитые слова, которые чудились мне в неприветливом рыке.
