Затерянные в солнце (СИ) - Волк Сафо (серия книг TXT) 📗
Через несколько мгновений замешательства его приказ повторили боевые рога. Лейв с силой осадил своего жеребца, слепыми глазами оглядываясь по сторонам. Он не видел ничего, но чувствовал себя так, словно на него набросили мокрое насквозь одеяло, и вся вода из него хлынула за шиворот, обожгла ледяным прикосновением кожу, вырвав из его горла вопль.
— Что происходит?! — кричали голоса вокруг.
— Что случилось?!
— Небесный Змей!
— Небесный Змей, пощади нас!
Потом Лейв понял, что стало немного светлее. Он привстал в стременах, оглядываясь по сторонам. Черные валы перекатывались вокруг него, словно клубы дыма, словно клочья тумана, только гораздо гуще, темнее, полные воды, которая оседала и моментально пропитывала насквозь всю одежду. В этих валах метались силуэты всадников, откуда-то издали доносился перепуганный визг дермаков.
Ощущение капель воды на коже было очень знакомым, таким знакомым, что Лейв затрясся всем телом, пытаясь вспомнить, когда же он мог испытывать что-то подобное. Он был совершенно уверен в том, что уже чувствовал такое, он знал это, его тело это знало, помнило этот ледяной холод от прикосновения разлитых в воздухе капель…
— Господи!.. — прошептал Лейв, понимая, что только что произошло, словно ослепительная вспышка полыхнула в его мозгу.
Черные тучи, что затянули все небо, рухнули на землю, словно само небо упало вниз, чтобы раздавить под своей громадой смертных. Во всяком случае, чувство у него было именно такое: как когда пролетаешь на макто прямо сквозь большое дождевое облако.
Лейв вскинул голову, глядя на то, как далеко вверху смутно-смутно виднеется белая пелена, которая рассеивает совсем слабый свет, подсвечивающий тучи над его головой, делая их похожими на вату. Такое он видел только тогда, когда летал сквозь тучи, иначе быть просто не могло. Но как же это возможно?!..
Вокруг в панике с воплями метались всадники, лошади ржали, обезумев от страха, и Лейв приказал себе собраться. Да, им на головы только что упало само небо, но они же все еще остались живы, не так ли? И вокруг них была армия дермаков, многотысячная армия, которую еще нужно было уничтожить. И у него уж совершенно точно не было времени на то, чтобы торчать здесь столбом посреди равнины и разглядывать небо над головой. Одно только радовало: при такой влажности тетивы на луках и арбалетах дермаков моментально придут в негодность, а это означало, что стрелять они уже не смогут.
Лейв вновь привстал в стременах, уже увереннее, сдерживая мечущегося во тьме конька, и заорал во всю глотку:
— К оружию, корты! К оружию! Мы еще живы! Мы еще можем сражаться! К оружию!
В общей панике всадников, в диком ржании лошадей и перепуганном реве тысяч человеческих глоток голос Лейва потерялся, показавшись ему самому слишком слабым и тихим. Однако он упрямо продолжал орать, размахивая над головой мечом и призывая кортов к оружию, орать во всю глотку, насколько хватало ему легких, орать несмотря ни на что. Сейчас нужно было во что бы то ни стало остановить панику. И у Лейва это получилось.
Сначала один голос подхватил его клич, потом второй, третий. Следом за ними запел боевой рог, повторяя приказ «к оружию», и Лейв вздохнул чуть спокойнее. Рог все повторял и повторял приказ, призывая кортов не паниковать и собраться для атаки, и крики людей, смешанные с бешеным ржанием коней, начали стихать. Лейв послал своего коня на звук, толкнув его бедрами в сторону, откуда трубили в рог, и едва не врезался прямо в нескольких кортов, сгрудившихся возле трубача. Очертания их лошадей терялись в густом черном мареве мокрых туч, но даже отсюда Лейву было видно, что глаза у них у всех белые и расширенные от ужаса, будто плошки.
— Это всего лишь облака и ничего больше! — заорал им в лица Лейв. — Они хотят запугать нас, но у них ничего не выйдет! Я говорю вам! Это всего лишь…
В следующий миг темнота вокруг них разорвалась оглушительным рычанием, и из нее выскочили дермаки, тысячи дермаков, направивших прямо на Лейва покрытые капельками воды длинные наконечники копий.
Несколько секунд Тьярд молча моргал, глядя на Бьерна, словно не понимал смысла его слов. Потом взгляд его упал на циновку прямо перед Бьерном, на мелкие осколки склянки, в которой раньше приглушенно светилось золотое зелье Кирха, на темное мокрое пятно, которое от него осталось. Тьярд также молча уселся на циновку и закрыл ладонью лицо. Плечи его как-то сразу опали, словно последние силы оставили его.
Бьерн откинулся на спину, также глядя в потолок шатра. Мыслей в голове не было никаких, лишь только одна фраза крутилась и крутилась без конца: все кончено, все кончено, все кончено.
Молча стоящий возле входа в шатер Кирх медленно прошел вперед. Бьерн уголком глаза видел его сапоги, которые, тихонько шурша циновкой, дошли прямо до самого ложа Ингвара и там остановились. И пала тишина, в которой лишь тихонько пощелкивали угольки в жаровнях, да иногда легонько хлопал на ветру щелк стен шатра.
Это было так обидно, что хотелось плакать, но сил на это у Бьерна не было. Ядовитая змея дикости доползла уже до самого его плеча и теперь неторопливо спускалась по груди вниз. Он ощущал ее длинные изогнутые острые клыки в районе собственных ключиц, потом ниже, и лишь угрюмо стискивал зубы в ответ. Он столько вытерпел боли, он столько пережил и что же, все это было зря?
— Мы не можем просто так сдаться, — словно подтверждая его мысли, хрипло заговорил Кирх. Голос его дрожал от напряжения, и Бьерн, скосив глаза, разглядел спину сына Хранителя, которую сейчас будто судорогой свело, так ровно он стоял. Кулаки Кирха сжались и побелели. — Мы не можем сдаться.
— Ты же слышал, Кирх, все кончено, — устало ответил ему Тьярд, не отнимая руки от лица. — У нас больше нет микстуры. Мы ничего не сможем сделать.
— Но это ведь глупость какая-то! Просто глупость! — в голосе Кирха заворочалась ярость, и Бьерн вдруг удивленно подумал, что никогда не видел сына Хранителя злым. Он видел его усталым, хмурым, видел взъерошенным и кусачим, словно недовольный кот, видел раздраженным, но никогда — разъяренным.
— Глупость, — Тьярд невесело рассмеялся. — Конечно, глупость, Кирх! Что еще это может быть?
— Ты не понимаешь, Тьярд! — почти что вскричал Кирх, резко разворачиваясь к ним. Глаза у него горели такой яростью, что Бьерн даже слегка отшатнулся. Странно было видеть лицо всегда спокойного сына Хранителя искаженным до такой степени. — Все — в руках Иртана! Раньше я не верил этому, или, по крайней мере, верил не до конца! Но в последние месяцы нам не раз и не два давали понять, что на самом деле все происходит только так, как хочет Иртан, ровно так и никак иначе! И все складывается таким образом, чтобы у нас все получилось! И теперь, когда Псарь раздавил последний пузырек!.. — Он задохнулся и покачал головой, словно слов не хватало. Потом вновь вскинул горящий взгляд на Тьярда. — Ты понимаешь, что я хочу тебе сказать, царь Небо? Дело не в лекарстве! Или не только в нем! Я же говорил тебе, что последний пузырек может убить Бьерна! И вот теперь сюда из ниоткуда является Псарь и давит его, чтобы Бьерн не смог его выпить! Ты понимаешь, что я имею в виду?
Тьярд медленно отнял руку от лица и поднял глаза на Кирха. На его лице застыло какое-то странное выражение, словно очень медленно, но он начал додумываться до чего-то.
— Ты хочешь сказать, что Псарь пришел сюда… по воле Иртана? — в его голосе звучало искреннее удивление.
— А как же иначе, Тьярд? — Кирх смотрел на него требовательно и пронзительно. — Как же иначе? Ты сам столько раз говорил мне, что все в этом мире происходит по воле Иртана. Разве не это ли — ее демонстрация?
— И что же нам тогда делать? — Тьярд бестолково помотал головой, словно сбитый с толку пес. — Единственное, что могло привести Ингвара в чувство и исцелить дикость, — это лекарство, которое ты приготовил. Теперь его нет, и я понятия не имею, как нам вести себя дальше.
