Расправа в замке Бельфорсбрук (СИ) - Комарова Инна Даниловна (читать хорошую книгу txt) 📗
— Слушаю.
— Дама явно с отклонениями от нормы, но не до такой степени, чтобы признать её невменяемой.
— Меня это вполне устраивает. Считаю, что она должна понести тяжкое наказание. Так что же тебе удалось выхватить из всей сцены задержания? — Мейсон чувствовал, что друг заметил что-то очень необычное, о чём он собирался рассказать ему.
— Слушай и запоминай. На латинском языке это называется Prоcеrus — мышца гордецов.
— Что-что? Как ты сказал? — привстал от неожиданности Мейсон.
— Садись. Место расположения называется «мышца гордецов».
— Какое странное и в то же время красивое название, никогда не слышал. Сгораю от нетерпения, спешу узнать, что сие означает.
— Prоcеrus — мышца гордецов, — повторил друг. — Это всего-навсего пирамидальный мускул.
— Всего лишь мускул? А по названию подумалось что-то из области изобразительного искусства.
— Не торопись с выводами. Знаю, что ты неравнодушен к полотнам великих мастеров, но в данном случае это из другой области. Так вот, сокращаясь, мускул опускает кожу надпереносья, образуя у корня носа поперечные складки. Обычно мышцы — правая и левая, работают одновременно. Они тянут вниз кожу между бровями, образуя, главным образом, вертикальные складки и сближая брови внутренними концами вниз, понимаешь, опускают внутренние концы бровей. Теперь самое главное и это напрямую имеет отношение к данной личности и выводам, которые напрашиваются.
— Ты имеешь в виду преступницу?
— Ну а кого же? Мы ведь о ней ведём разговор. Слушай и запоминай. Действие этих мышц придает лицу выражение жестокости, чрезвычайного гнева, глубоко упрятанного в душе, представь, угрозы и большого недовольства тем, что происходит.
— Вот оно что. Потрясающе! А я-то всё время думал, беседуя с ней, почему у неё такое свирепое, звериное выражение лица. Теперь всё понятно. Благодарю, что так подробно разъяснил. Это многое объясняет.
— Ещё не всё.
— Неужели?
— Да. Второй аспект. Ты не заметил, как она ведёт себя?
— Конечно, я обратил внимание, что она развязна, самоуверенна, к людям относится пренебрежительно, без малейшего уважения.
— Вот-вот. Её поведение характеризуется следующим образом.
— И как это называется по-научному? — перебил друга Мейсон.
— Не торопись. В медицине абсолютно всё имеет объяснение и своё чёткое название. Это не что иное, как амикошонство. Иначе говоря, фамильярное обращение, бесцеремонность, вольность, развязность, еще говорят, панибратство. Слышал?
— Знакомое определение. Конечно, слышал и сталкивался сам.
— Не сомневался, что ты знаешь, о чём идёт речь. Тут слилось всё воедино. Ты знаешь, она не считается с мнением и чувствами других людей. Её это не волнует. Самый настоящий самодур.
— Ты забыл, она женщина.
— Извини, ты прав, получается, самодура. И что важно, своими чувствами она не управляет, поэтому все её действия происходят спонтанно. Захотелось — никто и ничто не остановит.
— Какие ценные детали. Молодчина, как я тебе благодарен, собственно, как всегда.
— Не за что. Обращайся, всегда рад помочь и быть медицинским экспертом в твоих расследованиях.
— Знаю, дружище. Ты мой самый большой помощник.
— Не преувеличивай. Самому интересно. У тебя по делу проходят такие персонажи, в своей практике я бы никогда не столкнулся. Нужный и полезный опыт.
— Давай, переходи ко мне на службу, нагружу тебя.
— О, какое предложение. Нет, дружище, Уильям, я своих больных не брошу. А ты, пожалуйста, обращайся без церемоний.
— Я только этим и занимаюсь. Единственная возможность тебя увидеть, в домашней обстановке посидеть, поговорить с тобой. Пошли в столовую. Я тут давеча купил чудесный индийский чай по случаю, знакомый не так давно вернулся из странствий, привёз мне.
— Всегда готов. Действительно, чай — хороший сувенир. Понимаю, ты заплатил за него, но всё равно приятно, что человек не забыл о тебе.
— Очень приятно. Ну что, идём дегустировать чай?
— Конечно.
— Вот и чудесно. Когда еще посидим вот так.
— Да, времени катастрофически не хватает. А помнишь раньше, часто виделись, ещё успевали куда-то съездить.
— Конечно, помню. Бывает, ложусь заполночь и вспоминаю те времена.
— Давай возобновим встречи, допустим, в выходной вечерком.
— Прекрасная идея. Готов попробовать, а вдруг получится, — настроился Мейсон.
— Не думаю, что два-три часа будет так уж накладно для нас. В итоге всё оправдается нашим общением. Нельзя упускать счастливые моменты, которые дарует жизнь, — уговаривал Эдгар.
— Полностью с тобой согласен. Попробуем обязательно, — пообещал Мейсон.
Мейсон заехал в контору, ему понадобились документы и медальон, который он вместе с Якобом нашёл в подземелье замка Бельфорсбрук. Предстояло задержать сообщника Мейбл, после этого он передаст инспектору Паркеру вещественные доказательства. Уильям просматривал документы, но как-то неспокойно было у него на душе, какое-то странное смятение поселилось и не давало сосредоточиться.
— Это что такое? Какие еще сомнения могут возникать? Все факты твердят об одном — убийца Мейбл. Все улики и показания против неё. В чём тогда дело? Непонятное чувство, что оно хочет сообщить мне? Чего я не учёл? Проведена большая кропотливая работа, итог ясен. Я что-то пропустил? — Мейсон рассуждал, задавая самому себе вопросы, чтобы найти зацепку. — Стареешь, дружище Мейсон, а? Сам себя одёргивать стал. Однако надо подумать, чего я не сделал.
Он лихорадочно искал ответ.
— Нашёл, ура, эврика, до сих пор не съездил в контору Уокеров. Это единственное, из того, что было запланировано. Моё упущение. Заработался. Помощница Георга не последний человек в этом деле. Элисон говорила, что барон её очень ценил. Еду туда, остальное потом, — принял решение Мейсон.
Он вышел из своего кабинета и обратился к миссис Ρайт:
— Линда, если господин Паркер будет спрашивать меня, пожалуйста, скажите ему, что я уехал по срочному делу. Пусть ожидает меня у дома Роберта Брауна.
— Хорошо, мистер Мейсон. Не извольте беспокоиться, всё передам.
— Благодарю, — ответил Мейсон и выбежал на улицу. Он торопился. Чутьё подсказывало ему, то, что он услышит из уст помощницы Георга, станет определяющим в завершение расследования. Сыщик остановил экипаж и уехал.
И действительно, помощница многое знала. Барон Уокер считал её членом семьи.
Агнесс Робинсон была дочерью его лучшего друга — барона Ральфа Робинсона. Агнесс всегда с большим пиетом относилась к барону Уокеру и членам его семьи. Завершив учёбу, она пришла к отцу и категорично заявила:
— Отец, вот теперь я смело смогу применить свои знания на практике.
— Согласен. И где бы ты хотела трудиться?
— У дядюшки Ричарда.
— В конторе барона Уокера?
— Да.
— Ты образованная девушка, что с твоими знаниями делать в конторе моего друга? Я люблю Ричарда, но не представляю, чем он может тебя занять?
— Это значения не имеет. Дядюшка Ричард — умнейший человек, прекрасно разбирается в юриспруденции. Лучше практики для себя не вижу.
— Ты бы и сама могла уже практиковать.
— Нет, отец, еще не время.
— Если ты так считаешь, мешать не буду. Поговорю с Ричардом. Ты уверена, что у него найдётся должность для тебя?
— Как я могу быть уверенной? Спросить можно. Одно знаю точно — соглашусь на любые условия.
— Если так, препятствовать не буду. В добрый час, — пожелал отец.
— Благодарю вас, — ответила Агнесс и прильнула к отцу. Он нежно обнял её и тихо сказал?
— Ты у меня совсем взрослая. Я и заметить не успел, как ты выросла.
Барон Ρобинсон поговорил с другом. И барон Уокер без особых раздумий принял Агнесс на должность секретарши. Прошло время, его помощница миссис Линтон уволилась по состоянию здоровья, и Агнесс стала референтом и помощницей барона.
