Затерянные в солнце (СИ) - Волк Сафо (серия книг TXT) 📗
— Я пойду с вами вместо Листам, она слишком измоталась, и ей тоже нужен сон. Так что мы успеем наговориться, пока эльфы будут громить дермаков. Просто запомни все, что я тебе сказала. Это важно. И я думаю, что в этом и кроется ключ того, как нам победить этих тварей.
Лэйк сонно кивнула ей, чувствуя, что ноги под ней почти что заплетаются и не идут. Исцеление отняло последние силы, и она катастрофически нуждалась в сне, как ни в чем другом. Судя по лицу Найрин, та все поняла, отчего Лэйк осталось лишь благодарно вздохнуть. Язык во рту не ворочался, и она не смогла бы внятно объяснить нимфе ни слова.
— Ты сейчас куда? — смогла только устало выдохнуть Лэйк, когда Найрин привела ее к шатру царицы Каэрос.
— Пойду к Имре, — отозвалась та. — Великая Царица сказала, у нее есть какой-то рисунок стахов, который я должна посмотреть.
— Зайди за мной на обратном пути, — пробубнила Лэйк, едва не падая в снег.
— Хорошо, Лэйк. Отдыхай.
Кто-то отсалютовал ей перед входом в ее палатку, но Лэйк даже не смогла понять, кто это. Тяжело откинув входной клапан, она ввалилась внутрь и огляделась, не видя ничего одним глазом, перед которым плясали черные круги. Впрочем, почти сразу же из темноты выплыло разъяренное лицо Саиры, а потом звонкая затрещина отбросила голову Лэйк в сторону, и в глазу расцвели разноцветные искры.
— Ты совсем ума лишилась, бхара трусливая?! — заревел голос Дочери Воды, и рычание в нем нарастало и нарастало. — Удрать одной на фронт, не сказав мне ни слова?! Чтобы я тут как дура сидела и дожидалась, пока ее царское величество соизволит вернуться и сообщить мне о своих планах?
Голова закружилась, и Лэйк пришлось уцепиться за шест, поддерживающий полог палатки, чтобы не упасть на пол. Затрещина была не слишком-то сильной и много вреда не причинила, но сил оставалось слишком мало, чтобы выслушивать еще и разъяренное рычание Саиры.
— Эй, ты чего? — в голосе той моментально послышалась тревога, и Лэйк ощутила руки Дочери Воды, которые обхватывают ее за талию и поддерживают. — У тебя куртка вся в крови и дырах. Ты ранена?
— Меня исцелили, — с трудом выговорила Лэйк неслушающимся языком.
В следующую секунду вторая звонкая оплеуха, посильнее первой, вновь едва не швырнула ее на пол.
— Бестолковая, глупая, самодовольная, напыщенная, чванливая бхара! Совести у тебя нет!
Крики Саиры еще звенели где-то над головой, но все стремительно темнело, и Лэйк ощутила, как сползает на пол.
Потом то ли в полусне, то ли в полуобмороке, она чувствовала, как руки Саиры перетаскивают ее на топчан и очень осторожно укладывают поверх расстеленной кровати. Дочь Воды что-то ворчала еще тихо-тихо себе под нос, и ее ворчание перемежалось приглушенными всхлипами. Лэйк попыталась заговорить и узнать, что же у той случилось, но вместо слов изо рта вырвалось какое-то бессловесное мычание, а ее поднятая рука только бессильно упала обратно на кровать.
— Молчи уже и не двигайся, — тихонько заворчала рядом Саира, и Лэйк ощутила, как она аккуратно и бережно стягивает с ее ног сапоги. — Потом будешь разговаривать, когда отдохнешь. Потом я тебе все припомню: и эгоизм твой проклятый, и глупость, и самоуверенность! Вот увидишь, дель Каэрос, ничего не забуду! И будь уверена, за все получишь сполна!
С каждым словом голос ее вновь все больше распалялся, но ответить Лэйк действительно была не в состоянии. Саира стащила с нее штаны, потом осторожно приподняла и освободила плечи от остатков куртки. Что-то выпало из-за пазухи Лэйк, приглушенно стукнувшись об пол.
— Что это? — любопытно спросила Саира.
Лэйк была не в состоянии даже приподнять пудовое веко, не то, чтобы открыть рот и что-то ответить ей. В голову пришла вялая мысль, что, должно быть, Саира нашла тот скованный ею в Сером Зубе железный цветок, но уверена Лэйк ни в чем не была.
Последнее, что она услышала перед тем, как окончательно забыться, был тихий всхлип Саиры и едва слышное «люблю тебя».
==== Глава 48. Победа и поражение ====
Эрис шагала прямо сквозь бесконечную толщу материального мира, ощущая невероятные, тяжелые, темные волны скверны, разбегающиеся от чего-то огромного впереди. Эти волны накатывали на нее, колыхали все вокруг, пропитывая своей отравой, и земля стонала, словно подрубленное дерево, медленно опрокидывающееся вниз.
Корни растений засыхали в земле, и так-то слишком слабые в зимнюю пору, когда все соки в них застывали и переставали течь. И без того не слишком плодородная песчаная почва Роура выдыхалась прямо на глазах, становясь все скуднее, словно что-то выкачивало из нее всю жизнь. А вместо этого вливало внутрь земной груди яд, противное зловоние отравы, и все болезненно дрожало вокруг в красных волнах агонии.
Эрис чувствовала омерзение, нежелание, отвращение перед тем, чтобы двигаться навстречу этим гнилым миазмам, однако выбора у нее не было. Больше того, одновременно с омерзением внутри поднималась волна силы, волна какой-то высшей Воли, желающей лишь одного: стереть с лица земли эту мерзость, уничтожить ее, убрать, чтобы не осталось ни одной крупицы этой тьмы. И Эрис только тихонько молилась, подчиняясь неумолимому приказу. Я стану орудием Твоим, Великая Мани. Я сделаю все, что Ты захочешь от меня. Я слышу Волю Твою, и я подчиняюсь Ей.
Она распылила свое существо, растворила его в мягкой груди земли. От нее осталось лишь нечто: золотистый сгусток, гибкий и сияющий, хранящий в себе ее мысли, чувства, ее сокровенное существо. И именно этот сгусток болел вместе с отравленной землей, содрогался в приступах вместе с ней, и каждую его клеточку дергало, словно именно его тело гнило, словно в нем распространялась зараза, грозящая уничтожить все.
Рядом с ней скользили эльфы. Эрис не знала их имен, но смогла бы теперь распознать каждого, на каждого показать пальцем, узнать даже в огромной многотысячной толпе. Эльфы тоже влились прямо внутрь материи, и их тела слились с телом Эрис, став одним целым. Это взаимопроникновение было очень сокровенным, очень интимным и личным, но ничего агрессивного или трудного в нем не было. Просто теперь Эрис казалось, будто она — часть какого-то огромного, необъятного единства, одна в тысячах лиц, одно лицо из этой тысячи, разгневанное лицо с глазами Великой Мани. Она никогда в жизни не чувствовала ничего подобного, но новое ощущение было неплохим, просто… иным. К тому же, между ней и эльфами все равно существовала разница. Эрис не своими собственными глазами, но каким-то внутренним зрением видела их вокруг себя — серебристые сгустки света, крохотные звездочки, посверкивающие в бесконечном пространстве, где не было ни света, ни времени, ни границ. Себе же она виделась золотым сгустком, что пылал и горел горячее самого солнца.
Пространство скрутилось, изменилось, оно больше не было таким, к какому привыкла Эрис. Здесь больше не было пути из одной точки в другую по длинной прямой, бегущей над поверхностью земли. Здесь было движение насквозь, напрямик, но не грубое, не нарушающее ничего, быстрое плавное скольжение, если вообще можно было употреблять категорию быстроты в пространстве, где времени не было. На миг Эрис показалось, что в мире вообще больше не осталось ничего: ни границ, ни сдерживающих рамок, ни законов. Не было больше воздуха и солнца, не было разницы между небом и землей, была лишь одна единая протяженная гибкая и плотная масса, полная тысяч и тысяч голосов, поющих что-то свое каждый, и эти голоса сливались в одну Великую Песню, Песню самой земли. И если бы не грязь, пропитывающая ее, это была бы самая красивая Песня на свете.
Омерзение все нарастало и нарастало, а потом Эрис ощутила невыносимость. Духота и тяжесть, теплая противная гниль обхватили ее со всех сторон, казалось, пропитали все ее существо, загрязнив ее до самого золотого сгустка, которому не могло сделаться ничто. Дальше двигаться было невозможно, и Эрис ощутила легкий толчок, как будто что-то огромное легонько подталкивало ее в спину, если бы у нее здесь еще оставалось тело. Тогда она сосредоточилась и вынырнула.
