Гадюка на бархате (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия" (читаемые книги читать TXT) 📗
Раньше её странные колдовские манипуляции пугали Стефана. Но теперь тот чувствовал, что они, напротив, внушали спокойствие. И служили зримым подтверждением древней и могущественной силы, вставшей на его сторону.
В тот день, в который Стефан впервые пролил свою кровь на алтарь Тшиена, ему было по-настоящему страшно. Но он не жалел о сделанном выборе. Прежде Стефан почитал Троих. Но они только и делали, что отнимали у него самое дорогое. Мать, отца, брата… Обоих братьев. А Тшиен даровал ему удачу, приносившую победу за победой. Дававшую надежду спасти империю, в которой, казалось, ещё совсем недавно рушилось всё, что могло рушиться. И за это Стефан был готов заплатить любую цену.
— Господин, — подняла голову Чериса, отряхивая чёрную пыль со смуглых пальцев. — Рада видеть вас. Вы достали то, что я просила?
— Да, — чуть помедлив, кивнул Стефан. И положил белый батистовый лоскут на край стола.
Полные тёмные губы Черисы украсила хищная улыбка, когда она развернула платок и увидела лежавший в нём золотистый локон.
— О да, мой господин… Вы всё сделали так, как надо, — мурлыкнула Чериса, вновь завернув дар Гретхен в тонкую ткань и спрятав его в большую деревянную шкатулку, стоявшую на столе. — Мы проведём ритуал, когда уедем из замка, чтобы не привлекать лишнего внимания.
— Ты обещала, что ребёнок не пострадает, — несколько напряжённо сказал Стефан.
— Конечно же. Тшиен не жаден — ему хватит и её жизни. Всего одна женщина, к тому же всё равно умирающая — и спасение целой страны взамен. Скажете, мой господин, кто ещё сможет предложить вам столь выгодную сделку?
— Но она вдова моего брата!.. И я…
— Я же говорила вам, — Чериса грациозно поднялась со стула и скользнула к Стефану, положив ладони ему на плечи. — Императрица Гретхен обречена умереть при родах. Я видела её судьбу так же ясно, как и смерть генерала Ритберга и вашу недавнюю победу у Выжженной Межи. Дни Гретхен сочтены в любом случае. Но вы можете сделать её смерть не напрасной.
Чериса говорила тихо, слова её лились плавно и неспешно, а руки гладили плечи Стефана. Он, будто зачарованный, неотрывно глядел в её чёрные большие глаза и чувствовал, как тревога и сомнения медленно отступают. А потом её губы мягко накрыли его. И Стефан словно бы провалился во тьму. Горячую, жадную, но умевшую быть милостивой к тем, кто приходил в её объятья.
Когда Чериса в первый раз поцеловала его после свершившегося обряда, Стефан был смущён и даже раздосадован. Но она сумела убедить его в том, что это — непременная часть заключаемого договора. Точно такая же, как и вспоротая обсидиановым ножом ладонь.
И сейчас Стефан не чувствовал никаких угрызений совести, сжимая в объятиях горячее золотисто-смуглое тело Черисы. Он по-прежнему собирался жениться на Карен. Вот только жрица-дикарка — не ровня дочери мидландского дворянина. А Карен ничего не узнает о забавах своего жениха с Черисой.
Стефан часто замечал, как его соратники-дворяне в захваченных поселениях тащили в занятые ими комнаты хорошеньких простолюдинок. Пусть даже при этом на победных пирах и поднимали кубки за своих оставшихся дома жён. Раньше Стефана возмущало подобное лицемерие. Но теперь он считал, что стал старше и практичней. И сам не видел ничего зазорного в том, чтобы расслабиться в объятиях страстной, но податливой жрицы.
***
Забравшись с ногами на кушетку возле большого окна в сад, Джина Нуцци сидела в своей отделанной в бело-золотых тонах спальне. В комнате было удивительно тихо. Даже сквозь распахнутую дверь на выходивший в сад балкон не доносилось ни звука.
Весь огромный особняк погрузился в траурное молчание. Никто из домочадцев, приближённых и слуг не желал нарушать покой главы семейства Фиеннов. Тот, узнав о смерти своего среднего сына, день за днём проводил у себя в кабинете и никого там не принимал.
Лишь однажды Адриан нарушил своё затворничество. Произошло это когда к нему пожаловала законная супруга. Получив скорбное известие, Фелиция всё же прибыла в Фиорру с виллы на Серебряных водопадах, где в последние годы проводила большую часть времени. И добилась встречи с супругом.
Вот только их разговор явно прошёл не слишком мирно. Джина, чьи комнаты располагались неподалёку от покоев Адриана, смогла подсмотреть, как заплаканную и что-то несвязно выкрикивавшую Фелицию из кабинета вывели под руки эдетанские стражники. А на следующий день услышала от горничной, что бывшая хозяйка дома уходит в монастырь.
Наверное, при других обстоятельствах Джина бы обрадовалось такой новости. Но сейчас сердцем Чёрной Розы Фиорры владела тревога: одновременно за Адриана, и за будущее — своё и нерождённого ребёнка. Джина заметила, что даже те из слуг Фиеннов, кто прежде были любезны, теперь сторонились её. Никто не знал, какой окажется дальнейшая судьба покинутой любовницы их хозяина. И никому не хотелось оказаться связанным с неугодной Адриану особой.
Одиночество угнетало любившую общество Джину. Бывали часы и даже дни, когда ей хотелось рыдать в голос. Или же утром не подниматься с кровати вовсе, а лежать неподвижно весь день, тупо глядя в расписанный фресками потолок.
Но она заставляла себя находить занятия: гуляла по саду или выезжала в город. Была безупречно вежлива с прислугой, разговаривавшей с ней сквозь зубы. И даже уговорила одного из конторских работников Адриана обучать её чтению и письму на эллианском, а молоденького наёмника, менее сурового, чем его старшие сослуживцы — эдетанскому языку, на котором прежде знала лишь несколько грязных ругательств.
Сдаваться Джина не собиралась. Хотя в некоторые дни — такие, как сегодняшний, тоска и захлёстывала её с особенной силой.
— Госпожа, — появившаяся в спальне служанка обратилась к Джине с едва заметным поклоном. И тут же снова презрительно вздёрнула личико с кожей, куда более светлой, чем у Чёрной Розы. Джина отлично знала, что этим обстоятельством девчонка чрезвычайно гордилась. — К вам… гость. Он просит принять его прямо сейчас.
— Что? — изумилась Джина, не слишком изящно спустив ноги с кушетки и поспешно запихнув ступни в расшитые зелёным и золотистым бисером домашние туфли бахмийской работы. — Какой ещё гость?
— Старший дознаватель Оттокар Корблен, — служанка, кажется, с трудом сдерживала сквозившее в голосе ехидство.
А её госпожа так и замерла посреди комнаты с прижатыми к пышной груди руками. Про грозного слугу Церкви, известного своими подвигами ничуть не меньше, чем Ледяной Меч, но снискавшего куда более мрачную славу, Джина конечно слышала. Мало кто в Фиорре, где Корблен появлялся частенько, о нём не знал. Вот только что тому могло понадобиться от Джины?..
— Задержи его ненадолго. Потом пригласишь ко мне. Но не сразу, поняла? — вздохнула она, взмахом руки отсылая служанку прочь.
Потом поспешила в будуар, где и собиралась принять грозного Гончего. Поправила перед большим овальным зеркалом в золочёной раме оборки у выреза своего платья. Мягко струящийся светло-зелёный шёлк вдруг показался Джине непристойно тонким. Хотя обычно она спокойно носила куда более откровенные наряды.
Но времени сменить платье уже точно не оставалось. Поэтому Джина всего лишь торопливо убрала с круглого столика у окна томик стихов, с помощью которого обычно практиковалась в чтении. Положила вместо него переплетённое в чёрную кожу Священное Писание. И уселась в кресло, постаравшись принять невозмутимый вид.
— Доброго дня, госпожа Нуцци, — Корблен, появившийся в комнате через несколько мгновений, поприветствовал Джину вежливо, но холодно. — И прошу прощения за то, что вынужден был нарушить ваше уединение.
— Не стоит об этом волноваться, — настороженно отозвалась та. — Присаживайтесь.
— Благодарю, — кивнул Корблен, проходя к креслу, стоявшему в паре шагов от того, что занимала хозяйка покоев.
Он не спешил начинать разговор, а Джина разглядывала гостя из-под полуопущенных ресниц. На вид тому было лет сорок, а его короткие тёмно-русые волосы успела отметить седина. Вытянутое загорелое лицо с близко посаженными серыми глазами и длинноватым носом трудно было назвать приятным. Игравшая на тонких губах кривая усмешка тоже не добавляла Корблену обаяния. Ростом же он оказался очень высок, даже повыше Адриана, как подумала Джина. И примерно так же широк в плечах, как и её могущественный любовник.
