В последний раз спрашиваю по- хорошему: Ты на мне женишься? (дилогия) (СИ) - Николаева Раиса Борисовна

— И ты прости меня, — покаянно сказала Лорри. — И ты Эг, прости тоже. Просто в данный момент я не могу относиться к Мариссе объективно. Из-за нее все мои проблемы и неприятности. Она напоила Шертеса какой-то дрянью, из-за которой тот потерял память и не помнит ничего из произошедшего.

— Лорри посмотрела на Сергея и тут ее мысли приняли другое направление: — Слушай, а мы с тобой так толком и не отметили нашу встречу. Давай с тобой хряпнем по маленькой!

— Хряпнем? — развеселился Сергей. — Мужики тоже всегда предлагали "хряпнуть".

— Это, наверно, слово из моего поколения, — тоже засмеялась Лорри и достала просто из воздуха бутылку коньяка.

— Ух-ты! — восхитился Сергей, разглядывая бутылку. — Где ты ее взяла?

— Пространственный карман, — коротко объяснила Лорри. — У меня было почти два часа на сборы и я хапала все земные вещи, что попадались под руку.

— А солнечную батарею, ты, случайно, не прихватила? — в волнении спросил Сергей, немного другим голосом.

— Нет, Эг, — с сожалением ответила Лорри, поскольку догадалась, что вопрос задал именно он. — Я вообще не понимаю и не разбираюсь в подобных вещах, поэтому хватала в основном еду и тряпки. Правда… — она на секунду задумалась, что-то припоминая. — Кажется у меня есть фонарик, который можно заряжать, положив под солнечные лучи. Может в нем и есть солнечная панель, но только совсем маленькая.

— Где он? Покажи.

— Потом покажу, — великодушно ответила Лорри, — а сейчас, за встречу! — Она щедро разлила коньяк по бокалам, что до сих пор стояли на столе.

— Не много ли? — спросил с опаской Сергей, поднимая фужер, налитый чуть ли не до краев.

— А пошло оно все… — с тоской сказала Лорри, неопределенно махнув рукой, а потом залпом выпила все до капли. — А-а-а-а! — замахала она руками и огляделась в поисках, чем бы закусить, но на столе ничего, кроме графина с вином, не было. Она занюхала рукавом, как делали мужчины в некоторых фильмах, и откинулась на спинку кресла. Алкоголь через минуту перестал жечь горло, и приятное тепло разлилось по телу. В голове зашумело, а потом на нее накатило какое-то разухабистое настроение. — Слушай, а чего это мы здесь прячемся? Кого мы боимся? Я в доме моего мужа, развода я ему не давала, согласия на снятие печати тоже, он меня не выгонял — я сама ушла, значит, могу, если захочу и вернуться, и вообще — это мой дом тоже, где хочу, там и хожу! — с этими словами она пинком смело распахнула дверь, поскольку ей самой эти логические заключения, сделанные под алкогольными парами показались неопровержимыми. Она резко распахнула дверь комнаты, в которой сидели Шертес и Марисса, секунду подозрительно рассматривала их, а потом, ткнув пальцем в одного и другого, грубо сказала:

— Ты и ты — быстро отсели друг от друга! — Но, поскольку, Шертес и Марисса не пошевелились, глядя на нее с непередаваемым удивлением, Лорри схватила правой рукой, ближайшее кресло за спинку и поволокла его по полу, поскольку левой рукой крепко сжимала недопитую бутылку коньяка. — Вот так будет получше, — довольно сказала она, неуклюже впихнув притащенное кресло, между креслами Шертеса и Мариссы, а потом вальяжно плюхнулась в него и жизнерадостно оглядела соседей.

— Хорошо сидим! — с удовольствием прокомментировала она. В ответ на эти слова, Марисса демонстративно оттащила кресло подальше. — Вот так нужно было поступить сразу, как только ты узнала, что Шертес на мне женился! — поучительно сказала Лорри, для убедительности подняв вверх палец. Марисса, словно пружина выпрыгнула из кресла, бешено глядя на нее, было видно, что еще одно слово и Марисса бросится в бой. Но Лорри не испугалась, наоборот, вполне миролюбиво продолжила: — И чего ты прыгаешь? Считаешь, что я не права? Так вот: ты, ты одна виновата во всем! Ладно бы еще твоя вина была только в том, что ты разлучила меня и Шертеса, так нет, этого мало, из-за тебя Шертес потерял память и теперь не знает, каким способом он уничтожил Страга. Ты понимаешь, СТРАГА! — Лорри повысила голос, почти до крика. — Ты хоть представляешь, какая это страшная тварь, какой это садист и изувер? И теперь он где-то бродит по земле. Да если бы я сейчас рассказала, в каком виде нашла Шертеса тогда в подземелье — ты бы содрогнулась. Вырванные зубы, ногти. А сам он был усохшим до состояния скелета, — голос Лорри задрожал, а на глаза навернулись слезы. — А та девочка… — Лорри посмотрела на Сергея. — Страг держал в плену девочку- шагарра, — объяснила она. — Чтобы эта девочка не могла трансформироваться и сбежать от него, Страг пробил ей штырями все тело и эти штыри намертво прикрепил к прутьям клетки, — у Лорри прервался голос, и слезы побежали по щекам, пусть эти слезы и были вызваны в немалой степени алкоголем, но то, что она рассказывала, задело всех.

— Девочка-шагарр?! — потрясено спросил Сергей хриплым чужим голосом, и Лорри поняла, что сейчас говорит Деттер. Она, не отвечая, кивнула головой, пытаясь взять себя в руки.

— Мне о ней рассказал Шертес. Ее нашли, когда разоблачили Страга, он убивал магистров в одной Академии, чтобы забирать их силы, — сбивчиво пересказывала Лорри, услышанную историю. — Я даже думаю, что эта девочка моя родственница, поскольку я на четверть шагарр, значит, моя мама была полукровкой, возможно ее мамой и была эта девушка. И вот теперь… — Лорри горько всхлипнула, а потом икнула, — и вот теперь мы совсем без защиты от Стра-а-а-ага-а-а! — уже совсем заплетающимся языком, рыдая в голос, протянула она, и тут обнаружила, что левой рукой все еще крепко сжимает горлышко бутылки. Примерно, секунду она недоуменно смотрела на нее, а потом, запрокинув голову, лихо сделала несколько глотков. Фужер вина, фужер коньяка, эти последние несколько глотков явно были лишними. Лорри развезло, развезло до такой степени, что попытавшись встать с кресла, она упала Шертесу на колени, что, впрочем, ее ничуть не смутило, и даже направило мысли совсем в другом направлении. Закинув ему руку на шею, она томно (по собственному мнению) прошептала, дыша ему алкоголем в ухо:

— А если я сейчас закричу?

— И почему же вы должны закричать? — в голосе Шертеса звучал неподдельный интерес.

— Ну, вы меня схватили, посадили себе на колени и держите, — смущенно-кокетливо ответила Лорри, крепко удерживая его за шею. Шертес издал какой-то полузадушенный звук, словно он подавился воздухом, и закашлял.

— Вот это наглость! — ахнула Марисса.

— Наглость?! — теперь поражаться была очередь Лорри. — Уж не хочешь ли ты сказать, что это я сама забралась на колени Шертесу? — возмутилась она, поудобнее устраиваясь на руках вампира. Ее память, благополучно выкинула момент попадания Шертесу на колени, так что, ее негодование было искренним.

— А, что, нет? — также возмутилась вампирка.

— А, что, да? — не сдавалась Лорри, и, повернувшись к Шертесу, чуть ли не промурлыкала: — Ведь это ты меня схватил, правда? — повисло молчание, поскольку Шертес не мог сказать, ни да, ни нет. — Вот видишь! — победоносно повернулась Лорри к Мариссе.

— Что "видишь"? — перекривила та ее.

— А то! Шертес только что сам сказал, что это он посадил меня к себе на колени, поскольку давно об этом мечтал и не смог справиться с собой, когда я находилась рядом, — в комнате повисло гробовое молчание. Это несколько удивило Лорри, и она с беспокойством посмотрела на Мариссу и Сергея.

— Лорри, — шагнул к ней Сергей. — Ты и вправду сама нечаянно упала на руки лорда Шертеса.

— Неправда! — не поверила Лорри и Сергею.

…Когда люди находятся в состоянии алкогольного опьянения, нередко в эти моменты у человека проявляются черты характера, которые он в трезвом состоянии успешно от всех скрывает. У некоторых это пьяная слезливая сентиментальность, у других, наоборот, жестокость и злоба, у третьих чувства превосходства над другими, у четвертых занудный бубнеж, достающий не хуже криков, так вот у Лорри этой самой тщательно скрываемой чертой, с которой она постоянно боролась — было упрямство. Сколько же она настрадалась в детстве из-за своей глупой упертости, заставляющей вступать в конфликты просто на ровном месте. Чаще всего упрямство било по самой Лорри (тогда еще Ирине), позже, обдумывая случившееся, горько заставляя сожалеть о такой непривлекательной своей черте. Со временем она научилась бороться с собой, взывая к своему разуму и логике, принуждая саму себя уступать и соглашаться с оппонентом, чьи доводы оказывались весомее… но только не в эту секунду. Алкоголь усыпил здравый смысл, и ее ужасное "бычье" упрямство вырвалось на свободу.