Нечужие объятия (СИ) - Воронина Алена (книги .TXT) 📗
— Вы не правы, Геннадий Дмитриевич, я в состоянии оценить последствия подобных действий, и не пошла бы на то, что нанесло бы фирме вред.
— Возможно, вы недооценили ситуацию. В любом случае я уже принял решение. Ведь, если предположить, что Кологривов действовал сам, то, во-первых, непонятно откуда он получил информацию, а во-вторых, если он пошел в обход вас, значит и другие так сделать могут, а отсюда делаем вывод, что вы не пользуетесь авторитетом в коллективе и недостаточно хорошо исполняете свои обязанности.
Внутри у меня бурлила такая ярость, что я едва ли не заскрежетала зубами. Никто так и не узнал, кем Артему приходится один из учредителей «Норд-Ала». А вот если я сейчас скажу…
Только я знаю Дмитрича, как свои пять пальцев, если ему приходила в голову блажь, выбить ее было невозможно. Он уже все решил и похоже пошел против решения «совета директоров». Но ругаться из-за меня они не станут, в конце концов именно его они назначили генеральным, а значит его решениям доверяют. Тем более все мы понимаем, что незаменимых людей нет.
— Геннадий Дмитриевич, вы же понимаете, что я не сказала бы Кологривову об этом, тем более, даже если и сказала бы, это был ни на чем не основанный треп женского коллектива. Я вообще не понимаю, как журналисты пропустили эту статью.
— Возможно, у него есть знакомые среди их братии. Но суть не в этом, Злата, и вы это должны понимать. Я предлагаю расстаться мирно, вы действительно хорошо работали, может быть вы просто устали. Золотой парашют, конечно, я вам не обещаю, но двойной оклад вы получите, если не будете раздувать скандал.
Значит, он точно идет против води партнеров…
Мне очень хотелось рассказать, что Артем имел личные мотивы так поступить, но это лишь усугубит ситуацию.
— Мне нужно пару дней, чтобы передать дела новому куратору.
— Не торопитесь, у вас есть две недели, я не хочу, чтобы в офисе считали, что я вас увольняю, скажите, что это ваше желание. Только тогда, разумеется, будет действовать ваш бонус. Ну и дальнейшую репутацию вам никто портить не станет.
Ха! А то, что все всё видят, его не смущает.
Если честно, после случившегося с мамой и из-за накопившейся усталости я даже не сильно переживала, точнее переживала конечно, но как-то заторможено.
Однако, во мне вдруг проснулась обиженная усталая женщина с высшим юридическим образованием.
— Я положу вам заявление на стол сейчас и заявление на двухнедельный отпуск.
— Вы, Злата, не хамели бы, — презрительно скривился Дмитрич.
— Это вы необоснованно меня обвинили, вы решили от меня избавится, я работала здесь семь лет, три последних года без отпусков, я имею на это право, особенно теперь.
— Тогда не мечтайте о двойном окладе.
— Переживу. Я могу быть свободна?
Он махнул рукой, так машут, когда хотят отогнать надоедливую муху.
Уже в своем кабинете я уселась в кресло и закрыла все раскрытые папки. Сложила их аккуратной стопочкой. Телефон, весело мигнув, показал баланс моей банковской карты.
— Добрый день, да, мне хотелось бы уточнить, у вас есть семейный люкс? Да, мне хотелось бы его снять на две недели. С завтрашнего дня это возможно? Да, будет ребенок, пять лет. У вас есть врачи, я так понимаю. Да, гастроэнтеролог, хирург. Со мной будет человек после операции. Так, а спа? Отлично. Можно тогда массаж заказать. Сколько? Отлично. Беру. Запишите пожалуйста. Злата Викторовна Ковалева. Да-да. Спасибо.
Хорошо все-таки быть юристом, много полезных знаний и знакомств. Например, я узнала про этот прекрасный спа-отель в Зеленогорске, городке, так любимом моей мамой. Она бы там и жила, но Сашке нужен был город покрупнее, а в Питер на работу или в садик не накатаешься.
Сегодня я просижу допоздна. Может быть уеду к маме и Сашке глубоко за полночь, но сегодня я закрою все дела и больше тут не появлюсь. «Власов и партнёры» теперь будут разбираться сами.
***
Я отдохнула впервые за долгое время.
Бабушка с Сашкой спали в одной спальне, полностью отдав мне на откуп вторую, меня не тревожили, будил меня только звонок массажиста с вопросом, а соблаговолю ли я прибыть вообще?
Малыш много времени проводил в детской комнате и в открытом детском городке, играя с детьми постояльцев, перемежая это длительными прогулками со мной, потому что бабушка все-таки старалась не перетруждаться.
А мы гуляли вдоль залива часами. Вдыхали запах моря и сосен, слушали тишину, от которой отвыкают уши тех, кто живёт в мегаполисе.
А по вечерам, когда малыша либо сон смаривал, либо удавалось уговорить его порисовать или посмотреть мультики (тут уже без уговоров), сидели с мамой на балконе. Люксовые номера в отеле располагались под самой крышей со скошенными окнами и видом на тонущий в голубой дымке залив, мы слушали тихую музыку, доносившуюся из ресторана внизу, слышали крики играющих детей. Я пила вино, а мама чай. Часто просто молчали, потому что говорить о плохом не хотелось, а хорошее вот оно… Что о нем говорить?
Даже грешным делом ударилась в философию. И погрустила, что наши страхи и лень мешают нам порой настолько, что даже если жизнь постелет красную ковровую дорожку к мечте, ты еще тридцать три раза подумаешь (а в итоге еще и не пойдешь).
А может быть все-так достать книги?
Нет, Злата, мечтать хорошо, но и о насущном хлебе надо думать тоже.
***
У мамы был жуткий бардак после нашего приезда. Бросить моих ненаглядных в такой катастрофической ситуации я не могла, потому выпроводив бабушку к врачу на осмотр, я затеяла генеральную уборку, благо энергия и энтузиазм фонтанировали, а то это дело я жуть как не люблю.
Где-то в середине разбора завалов позвонила Анна, та самая стажерка, и спросила дома ли я, потому что надо привезти какие-то оставшиеся бумаги на подпись. Мне, уже получившей трудовую книжку и скромненькую сумму оклада на карту, статус которой очень быстро сменен начальством с зарплатной на мою, так сказать, для личного пользования, было все равно. И я дала добро.
И вот когда Сашка, как настоящий мужчина, спасал даму от жуткого создания под названием паук, огромных размеров (приблизительно с мой ноготь), зазвонил звонок.
— А! Сашок убери это! А! Я уже вся чешусь! Мамочки! Вы там разберитесь, кто в квартире главный, а я дверь открою.
И собственно эту дверь и открыла. Это, наверное, было бы забавно посмотреть со стороны, как меняется мое выражение лица. И как рука начинает дверное полотно закрывать.
Вот только нога в черном ботинке помешала.
— Злата Викторовна, а я вот вас очень рад видеть, — заметил Кологривов.
— Вот прости, не могу того же сказать!
А что? Он теперь не сотрудник, не сослуживец. А просто гад! К тому же наглый! Хотя то, что он наглый, было и так понятно с самого начала.
— Как вы вообще узнали мой адрес?
Брокколи усмехнулся.
— Анна сообщила мне его по-дружески.
— По-дружески? — черт бы побрал эту «стажерку». Если уж спит с мужиком, так пусть учится хоть рот на замке держать. Полезное это дело.
— Да, — невинно так кивнул мужчина. — Но я сюда не ругаться приехал, Злата Викторовна.
У нашей двери давным-давно папа сделал полочку, чтобы можно было поставить сумку, если руки заняты, а ключи еще не найдены. Там был и крючок, но эта полочка оказалась очень удобной, ее повсеместно использовали все соседи по площадке. И когда однажды, не выдержав испытания временем и тяжестями, вывалилась пара удерживающих ее креплений, сосед аккуратно восстановил повреждения и даже усилил конструкцию.
Рука Кологривова взяла с той самой полки приличных размеров букет белых роз.
— Я вряд ли в должной мере смогу вас отблагодарить за варианты, которые вы предложили. Несмотря на то, что директор сбытовой сменился, мы решили переехать в область, в итоге теперь у нас помещение больше и лучше, а платим меньше. Отец теперь может творить науку.
— Рада за вас.
В этот момент появился Сашулька с пластиковой прозрачной банкой их-под сметаны, точнее, как оказалось не пустой.
