Нечужие объятия (СИ) - Воронина Алена (книги .TXT) 📗

— Это будет нет акцепт, а контроферта — ты меняешь существенное условие.

— Блин, — Лара вцепилась пальцами в волосы. — Я с ума сойду с этим клиентом.

— Надо пояснить, что они вряд и получат, то что хотят. Если только сами пойдут на уступки.

— Но я-то хочу, чтобы они диктовали условия, — заметила начальник.

— Не всегда такое к сожалению, возможно. Рынок подобными им переполнен, и тут либо крутиться, либо сосать палец.

— Я знаю, что ты права, но е мое! Как!

А если подумать, как Ярослав…

— Они проходят покупателями для программного обеспечения, и они покупают его со скидкой. Программы должны быть лицензионными, и твои могут предложить клиенту бесплатное предоставление подобных базовых программ, при условии заключения договора на обслуживание, больше чем на два года, и решение прочих проблем за обычную плату. Это выгодно при длительном сотрудничестве для компаний.

Лариска вскинулась и пальцы ее проворно забегали по клавиатуре.

С этого момента начальника можно было не беспокоить. И не отвлекать. Все остальное она продумает сама, и даже улучшит. Иногда всем нам нужен взгляд со стороны.

Я не пожалела ни разу, что вот уже год работаю здесь. И тому было несколько причин.

Во-первых, это было интересно, ведь если консервативные «Власовцы» брали лишь, то в чем понимал хоть кто-то, то Лара хваталась за все. И мы дружно штудировали с еще тремя сотрудниками огромное количество литературы и судебной практики, начиная от законодательства по континентальному шельфу и заканчивая медициной, в которой половину слов в предложении (тех, что не предлоги) никто не понимал, а клиент смотрел на нас, как на идиотов. Но время шло, появлялись результаты, презрение во взгляде заказчика превращалось не то что бы в уважение, но…. Я даже не думала, что в мою голову столько можно впихнуть, например, что восклицательный знак — это не только знак в конце предложения — это еще и обозначение факториала (да-да я знаю, что это проходят в школе, но я сие конечно же подзабыла)

Во-вторых, мне очень повезло с девочками, они были фанатками своей профессии и готовы были развиваться.

В-третьих, доход оказался ничуть не хуже, чем у «Власова».

А в-четвертых…

— Вот! Соорудила! — Лариса вошла в мой кабинет и шлепнула на белую поверхность стола стопку бумаги. — Проверь еще раз и сообщи, что мы готовы встретиться и обсудить детали.

— Без проблем, шеф, — отдала я честь.

Лара упала в кресло, запрокинула голову и закрыла глаза.

— Злат, слушай, мне надо сделать тебя замом.

Я оторвалась от чтения и удивленно воззрилась на начальника. Та приоткрыла глаз.

— Хочу ребенка. Хочу проверится и услышать вердикт. Все напрягает, что не могу контролировать. Хочу в Москву съездить, в Европу, если надо будет. Осилишь?

Я тоже на мгновение прикрыла глаза, справившись с внутренней дрожью.

— Для тебя это важно — езжай.

Она улыбнулась.

— Спасибо.

— Но я буду звонить очень часто, — пошутила я.

— А я буду отвечать, — рассмеялась молодая женщина. Она стала вдруг какой-то до одури светлой, яркой, как звездочка.

Мое сердце сжалось. Даже больно стало в груди. Слава богу на столе запищал телефон.

— Да?

— Здравствуйте, Злата Викторовна.

Голос был жутко знаком, а кому принадлежит — вспомнить не могла.

— Артём Кологривов, — представился звонивший. — Рады меня слышать? — усмехнулся мужской голос. — А я к вам за помощью.

Люди подразделяются на два вида: тех, кого хочешь видеть, и тех, кого не очень. Вот Кологривов, несмотря на то, что все в моей жизни сложилось… удачно, стоял в начале второй очереди. После чувака из налоговой, а это о многом говорит

— Я вас слушаю, Артем Сергеевич, но не обещаю помочь.

— А может попробуете?

Брокколи за год не сильно изменился, разве что наглости прибавилось. Жалко, что Ларка пропагандировала гуманизм…

— Слушаю вас.

— Это не телефонный разговор. Может я подъеду на Богатырский?

— Куда? — автоматически переспросила я.

— В офис к вам, — немного грубовато просветил меня Кологривов.

— Я там год уже как не работаю. Собственно, благодаря вам, — я сообщила это будучи абсолютно не в претензии, просто констатировала факт. — Странно, что вы не в курсе, я думала, Аннушка доложила.

На другом конце «провода» повисло молчание, я прямо чувствовала, как шестеренки его мозга крутятся.

— А вы в России? — очень осторожный вопрос.

Пять баллов!

— После вашего звонка подмывает свалить…

Опять молчание.

— А может… есть у вас возможность встретиться где-нибудь в центре? — осторожно поинтересовался Кологривов.

— Конкретнее…

— Хотя, а где вы теперь работаете?

— Уборщицей в развлекательном центре. Приезжайте, буду рада, если помоете за меня пол.

— Э… простите, — послышались гудки.

И отлично, потому что звонил клиент, который внес на счет фирмы без малого полмиллиона, и мне надо было его порадовать.

***

Таксист оказался весьма деликатным и пропускал всех, кого видел, но я была даже этому рада, ведь никуда не торопилась.

— Мамуль, привет, как дела? Еду к вам. Что купить?

Есть от моей сестры хоть какой-то толк. Сашка рос очень похожий на «наше племя». Он был упрямым, сильным, целеустремлённым, живым, радостным, умным. И я гордилась им. Пусть и приложила к его воспитанию лишь один грамм из ста.

Да и кстати, я уже год, как жила недалеко от работы, сдавая свою квартиру. Просто сегодня была пятница, а у меня была своя семья, точнее именно своей не было, но были родные, с которыми хотелось побыть.

Наконец-то потянулись места, куда ступает нога в основном местных. Вот слева вдали скребет уже небо строящаяся Башня Лахта Центра. Мне очень нравится ее силуэт, она словно та жизнь, к которой я прокладываю путь. Петербуржцы по большей части ее не любят, и в этом плане хорошо быть понаехавшей, особенно когда споришь с местными о необходимости большого количества подобных монстров. Нет, не в центре, а за его пределами, чтобы не создавать многокилометровые пробки. Нужно отделить историческую часть от бизнеса и производства.

Мелькнул Богатырский, вывеску «Власовцев» обновили, но она все равно была какой-то блеклой.

Закат был безумно ярким и розовым. Красивым. Солнце — точно живое бьющееся сердце, которое вот-вот замрет, едва закатится за горизонт.

Жалко, что мы, часто видя закаты, так мало видим рассветы.

— Остановите тут, пожалуйста! — попросила я таксиста.

Тот притормозил у остановки и загрустил, но едва я протянула ему полную сумму, воспрял духом и пожелал приятного вечера.

А я пошла пешком, идти то всего ничего, но как же хорошо.

Телефон завозился, чем сильно снизил громкость приятной мелодии в наушниках.

— Привет!

— Привет, — улыбнулась его. Его голос всегда дарил мне радость, несмотря на нашу ситуацию.

— Послезавтра прилечу, устал, как собака.

— А может не стоит? Ты практически не спишь.

— Не хочешь меня видеть? — усмехнулись на том конце провода.

— Лара едет к тебе.

Повисла тишина, я прошла целых двадцать шагов прежде, чем он заговорил.

— Злата…

Я глубоко вздохнула

— Она хочет ребенка.

Он замолчал, а вскоре послышались гудки, может сорвалось, а может…

Когда наши отношения едва зародились, сколько мне звонило его женщин?

«Отдай мне его»

«Он мой»

Я слышала это десятки раз, а на моем месте должна была быть Лариса. В нормальной семье. Но бывшие любовницы не считали препятствием жену, они считали виновной меня. Ту, ради которой он летит в Питер, ради которой не берет трубки и не отвечает на сообщения. Лара не знала, как часто ее муж наведывался в город на Неве. Но ведь она сама была тому инициатором. И если следовать ее логике, я могла бы даже рассказать ей о нашей связи с Ярославом. Но это было противно. Гадко. Мерзко и неправильно. Я позволяла себе мучиться сложными вопросами морали и нравственности до того самого момента, когда шасси самолета касалось взлетной полосы, в тот момент он становился моим.