На сердце без тебя метель... (СИ) - Струк Марина (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Быть может, mademoiselle желает передать что-нибудь его сиятельству, когда он будет в трезвом уме и памяти? Хотя бы на словах?
В ответ на его предложение Лиза лишь устало покачала головой. Ей нечего было передавать Александру. Все раскрылось, а об ином вспоминать не хотелось.
И снова неприятная тряска в телеге по разбитой дороге, от которой возникало неприятное чувство в желудке и кружилась голова. Теперь в душе у Лизы уже не было тягостного ощущения непоправимого, что не оставляло ее с того самого мига, как Александр закрыл глаза. Отступил страх, что она могла невольно убить его. Присутствие доктора возле постели одурманенного Дмитриевского привносило тонкий лучик света в тот мрак, что окружал ее сейчас плотной стеной.
Лизе казалось, что дорога до станции тянулась целую вечность. Наконец телега въехала на станционный двор. Лысоватый смотритель вышел взглянуть, кто же пожаловал к нему в таком странном экипаже, и тут же смекнул, что прибывшие дамочки остро нуждаются в лошадях. Цена, которую он заломил за коляску до Твери, заставила Софью Петровну побелеть от злости. Она до хрипоты спорила со смотрителем, благо на станции, кроме них и его семейства, никого в тот час не было. Лиза же безучастно сидела на продавленном диване в общей комнате. Она пребывала словно в полусне и никак не могла осознать, что все, что с ней происходит, правда. И этот жадный до денег смотритель, и этот спор, и маленькая душная комната станции с потемневшим от копоти потолком. Казалось, она сейчас откроет глаза и проснется в Заозерном, где ее ждут последние предсвадебные хлопоты, а уж назавтра — под венец… И от осознания того, что этого уже никогда не будет, навалилась такая тоска, что захотелось завыть в голос. А еще проснулось сильнейшее желание повернуть назад. И испугавшись этого внезапного чувства, Лиза резко вскочила с дивана и, подойдя к спорщикам, с силой хлопнула об стол парой ассигнаций.
— Подавайте лошадей, любезный, — сухим и повелительным тоном, который не раз слышала от Софьи Петровны, распорядилась она.
Смотритель быстро схватил деньги и, пятясь, вышел из комнаты, чтобы подготовить их экипаж.
— Откуда у вас деньги, meine Mädchen? — уже в пути поинтересовалась мадам Вдовина, до сих пор находившаяся под впечатлением от поведения Лизы на станции. — Не думаю, что вы располагаете большой суммой, посему не стоит поддаваться на шантаж таких жалких личностей. Он непременно бы уступил нам…
— Я не могла более ждать. Просто не могла, — отрешенно прошептала Лиза.
Софья Петровна хотела возразить, но не стала, заметив, как одна за другой по лицу ее юной спутницы потекли горячие слезы. Она прижала девушку к себе, позволяя выплакаться на своей груди. Софья Петровна как никто понимала, как тяжело было Лизе сейчас. Дважды обманутая в своих надеждах на счастливую долю. Преданная всеми.
Женщина вспоминала утренний разговор между доктором и Лизой и удивлялась, сколько решимости вдруг обнаружилось в этой хрупкой девочке, сколько смелости и, mein Gott, сколько глупого безрассудства. Даже у нее замирало сердце при мысли о том, что будет, когда Дмитриевский придет в себя после дурмана. Нет, надо как можно быстрее убираться из Тверской губернии и затеряться в одном из больших городов империи! А еще лучше, особенно Лизе, иметь надежного защитника от графского гнева!..
В первую же ночь в захудалой тверской гостинице, когда вновь, как когда-то прежде, лежали в одной постели, Софья Петровна постаралась аккуратно выведать, что Лиза собирается предпринять в будущем. Она прекрасно знала, что девушка совсем одна на этом свете, и помощи ей ждать неоткуда, средств на жизнь у нее самая малость, как и украшений, доставшихся от матери.
— Необходимо быть при мужчине, meine Mädchen. Женщина слишком слаба, чтобы со всем справляться самой, особенно принимая во внимание ваши нынешние обстоятельства. Не желаете ехать со мной, так дайте знать о себе вашему таинственному другу. Он любит вас. Я знаю, о чем говорю…
— Как я смогу жить с ним после всего? — горько прошептала Лиза. Свет от луны не падал ей на лицо, потому Софья Петровна никак не могла разгадать, что стоит за этим вопросом.
— Как все женщины живут. Забыть и простить. Или просто в притворстве.
— В притворстве… — задумчиво усмехнувшись, повторила Лиза. А потом гордо вздернула подбородок и возразила решительно: — Нет, довольно с меня притворства и лжи. Довольно быть пешкой в чужой игре. Отныне я никому не позволю играть моей судьбой.
Софья Петровна не стала тогда возражать, слыша, как дрожит голос девушки от еле сдерживаемых слез. Однако попыток убедить Лизу в безрассудстве жизни в одиночку, а тем паче — поисков брата, не оставила. Но когда юность слушала зрелость, а наивная решимость признавала правоту опыта прожитых лет? Так и Лиза замкнулась в своем упрямстве, и все слова мадам Вдовиной будто падали в пустоту.
Но необходимо было решать, что делать дальше, куда ехать, покидая губернию. Сердце Софьи Петровны разрывалось на части. Одна ее половина стремилась к сыну, радостно напоминая о ровных стопках ассигнаций, надежно спрятанных в свертке с бельем. Вторая же половина страдала из-за неопределенности в судьбе Лизы. Как можно было оставить ее в такой момент?
Софья Петровна до сих пор с трудом верила, что Лизе удалось так ловко обставить их побег, как и в то, что та обманом одурманила Дмитриевского. Девушка открылась ей в первую же ночь, а она только слушала безмолвно, пораженная тем, какой спектакль разыграла Лиза, никогда ранее не склонная к интригам. Даже Дмитриевского обвела вокруг пальца. Хотя… Софье Петровне казалось теперь, что только Лизе и под силу было такое сделать.
— Поедемте со мной, meine Lischen, — предложила женщина, потеряв всякую надежду убедить Лизу списаться с кукловодом. — Вы будете жить при нас с Вальдемаром как моя дочь.
— Благодарю вас, — Лиза в порыве признательности сжала ладони Софьи Петровны, но при этом упрямо покачала головой: — Я не желаю стеснять вас и вашего сына, зная о вашем положении. И потом, для меня в жизни теперь важно только одно — найти Николеньку. Лишь после я смогу подумать о собственной будущности. Простите, что отказываю вам. Быть может, позже я напишу к вам, ежели позволите.
Софья Петровна привлекла Лизу к себе и крепко обняла, пораженная ее глупым упрямством и недальновидностью. А потом в приступе неожиданной нежности стала гладить волосы девушки, обхватив ладонями ее голову и глядя в грустные голубые глаза.
«Нет, Lischen уже не дитя, ведь успела вкусить столько горечи предательства, коварства и интриг, успела познать силу подлинного чувства. Но и не женщина еще, увы, нет», — думала с легким оттенком грусти Софья Петровна.
— O, Lischen… Lischen! Разумеется, вы можете писать мне, meine Mädchen. Даже так — вы непременно должны мне писать, я настаиваю на том! Я тоже напишу вам. Куда и на чье имя слать почту? O, Lischen, почему вы такая упрямая? Хотя бы скажите, куда вы направитесь? Где будете поиски вести? Чтобы я не теряла вас…
Лиза посмотрела на нее долгим и внимательным взглядом, словно размышляя о чем-то, а потом произнесла:
— На рисунках Николеньки были строения, что он видел из окна своей комнаты или во время прогулки. И я думаю, что мне вполне по силам его отыскать. Я обойду все пансионы в городе, расспрошу всех учителей, и найду его!
— Unbesonnenheit![253] — в сердцах воскликнула Софья Петровна. — Это может занять месяцы! Годы! И все же… куда вы едете? Я должна знать, чтобы хотя бы в этом быть покойной.
— В Петербург, — ответила Лиза, уступая ее настойчивости. — Я поеду в Петербург.
Они проговорили тогда еще несколько часов, воскрешая в памяти наиболее приятные моменты из их совместного прошлого, как это часто делают перед расставанием. Даже порой смеялись, несмотря на горькую тоску, так и витавшую над их головами. И только однажды Лиза несмело спросила о том, о чем так болело ее сердце все последние дни:
— Как вы думаете, сможет он когда-нибудь простить меня и вспоминать обо мне без презрения? Если вообще будет вспоминать…
