Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ) - Ангелос Валерия (читать книги полностью .txt) 📗
Кого помиловать.
Кого стереть с лица земли.
Раз и навсегда.
Без следа.
— Хорошо, — шепчу чуть слышно.
Нажимаю на пульте кнопку «пауза», останавливаю самый ожидаемый в мире сериал, не бросаю ни единого взгляда на экран. Тишина наваливается на плечи, окружает и душит безжалостно. Тишина оказывается хуже зимней стужи.
— Поцелуй мои ноги, — выдаю глухо.
Я не верю, что говорю это.
Не во сне.
Не в мечтах.
Реально.
На самом деле.
Я не верю, что приказываю ему.
Вот так.
Прямо.
Фон Вейганд закрывает дверь.
На замок.
Раздается звонкий щелчок. Жесткий. Резкий. С точно таким же щелчком обрывается мое сердце. Ощущение, будто раскаленный свинец прошивает грудь насквозь.
Зверь приближается ко мне. Подходит к кровати вплотную. Накрывает мраком. Окутывает темнотой. Сдергивает простыню. Отбрасывает в сторону. Обнажает дрожащее тело.
Я зажмуриваюсь.
Просто не могу смотреть.
Боюсь узреть истину.
Он ударит меня.
Врежет.
Наотмашь.
Голову с плеч.
Точно.
Горячие пальцы накрывают мои лодыжки, обхватывают мягко, но крепко, будто живые кандалы. А в следующий миг что-то прижимается к ступням. Сперва к одной, потом к другой. Нежно. Убийственно нежно.
Я открываю глаза.
Дыхание сбивается.
Он и правда целует меня. Медленно. С огромным наслаждением. Прикасается губами к каждому пальцу. К пяткам. Поднимается чуть выше. Продвигается дальше. Скользит по коже языком. Явно упивается процессом.
Это не наказание.
Не унижение.
Награда.
Поощрение.
Он получает удовольствие. Обращает банальное действие в настоящее искусство. И даже если встанет на колени, все равно будет выше. Всегда. Во всех смыслах.
Фон Вейганд трется щетиной о мою лодыжку.
Он поцелует меня.
Везде.
Для него нет запретов.
Нет никаких недопустимых вещей.
Я вскрикиваю.
Дергаюсь.
Низ живота скручивает жуткая судорога. Боль врывается в тело ядовитой змеей, проникает в самое чувствительное место. Вонзается, словно железный шип.
Фон Вейганд тут же отпускает меня.
— Где болит? — спрашивает тихо.
Сгибаюсь. Обнимаю себя руками. Чуть покачиваюсь, стараюсь унять неприятные ощущения.
— Я не буду целовать тебя, пока окончательно не поправишься, — продолжает он. — Даже если прикажешь.
— Что? — не вижу связи. — Какая разница?
— Тебе нельзя возбуждаться.
Он укрывает меня простыней.
Бережно.
— Ты с ума сошел, — судорожно выдыхаю. — Я совсем не…
Влага выделяется между ног.
Толчком.
Очередная вспышка боли вынуждает заскулить, согнуться сильнее, заерзать на кровати в тщетной попытке обрести облегчение.
Проклятье.
Он знает мое тело гораздо лучше, чем я сама.
— Теперь так будет всегда? — выдаю сдавленно.
— Нет, только пока не заживет.
Фон Вейганд усаживается в кресло и включает сериал. Он делает именно то, чего я хочу. Переводит тему беседы. Спускает на тормозах. Тогда почему становится лишь хуже?
Я не могу смотреть «Игру престолов».
Не идет.
И все.
Люди готовы душу продать, чтобы увидеть хоть один эпизод раньше официальной премьеры. Да что там. Я сама готова была.
Правда, продавать уже нечего.
Моя душа давно у Дьявола.
С нашей первой встречи.
Я чувствую, он жаждет натянуть меня на свой огромный член. Физически. Я вижу, как напрягаются его желваки, как крепко стиснуты челюсти, как сильно сжаты кулаки.
Зверь на цепи.
Голоден.
Жаден до крови.
Он на взводе.
Оголенный провод.
Знает, что добыча близко. Почти голая. Податливая. Трепещущая. Влажная. Готовая. Ничто не помешает навалиться сверху, вжать в кровать и вогнать возбужденный орган до упора.
Но ничего не происходит.
Мой хозяин неподвижен.
Выжидает.
И дождется.
Однажды я сама приползу к нему на коленях. Буду тереться о его сапоги. Буду извиваться, умолять о ласке.
Это вопрос времени.
Фон Вейганд добивается любой цели.
Нет никаких исключений.
Я смотрю на обручальное кольцо. Пальцы немеют. Ощущение, точно ладонь придавило могильной плитой.
***
Шрамы исчезают. Постепенно. Раны заживают. Неизменно. По мне уже не и скажешь, что я жертва жесточайшего группового изнасилования. Врачи делают свое дело. На отлично. Позорные отметины стерты. Снаружи. А внутри?
Фон Вейганд приносит мобильный телефон.
— Ты можешь позвонить родителям, — сообщает, вручая устройство. — Никто не отследит вызов.
Я принимаю подарок. Осторожно дотрагиваюсь пальцами до экрана, оживляю сенсорный дисплей и невольно вздрагиваю, увидев дату.
— Время спешит, — усмехаюсь. — Как тут поменять?
Вхожу в меню, пытаюсь отыскать необходимые настройки.
— Не надо ничего менять, — говорит фон Вейганд.
— Эта дата, она ведь неправильная и…
Перевожу взгляд на него. Замолкаю моментально. Ему не нужно ничего объяснять, все и без того предельно ясно.
— Два месяца? — мои брови взмывают вверх, глаза обжигает, приходится закрыть рот рукой, чтобы не заорать, приходится выдержать паузу. — Сейчас не может быть ноябрь. Я не могу быть здесь два месяца. Это просто нереально.
Мой хозяин молчит. Позволяет мне сделать собственные выводы, прийти к единственно верным заключениям.
Ну, конечно.
Только на коррекцию шрамов понадобилось две недели. А сколько времени прошло до этого? Сколько времени потребовалось, чтобы я перестала дико орать и терять всякую связь с реальностью при виде моего зверя?
Я оседаю на кровать, откидываюсь на подушки, сжимаю мобильный телефон настолько сильно, что, кажется, еще немного, и экран покроется паутиной уродливых трещин.
Два месяца. Два гребаных месяца.
— Твои звонки не прослушиваются, — ровно произносит фон Вейганд.
И уходит.
Я долго смотрю на закрытую дверь. Такое странное, необъяснимое чувство: без этого мужчины мне тошно, а с ним еще во сто крат хуже. Я начинаю понимать наркоманов. Подобное открытие пугает до дрожи. Моя жизнь, точнее все то, что от нее осталось, отправляется к черту. Я отчетливо представляю себя на собрании анонимных аддиктов.
Привет, меня зовут Лора Подольская, и, хоть я уже несколько месяцев в завязке, время, проведенное под запрещенным препаратом, остается лучшим временем в моей жизни. Пускай мне отрезали ноги. Пускай я гнию изнутри. Пускай кожа сходит с тела мерзкими струпьями. Плевать. Пофиг. По боку. Было круто. Когда опять повторим? Пожалуйста, я готова, всадите иглу поглубже.
Господи. Неужели никогда не очнусь?
Я оживляю экран телефона простым прикосновением. Жаль, саму себя оживить гораздо труднее. Если вообще возможно.
Вглядываюсь в дату. Ноябрь.
Даже страшно подсчитывать, сколько месяцев я не выходила на связь с родными. Они на грани безумия. Наверняка. Места не находят от тревоги. Ночами не спят, вздрагивают от каждого звонка.
Мои разговоры не прослушиваются. Теперь.
А что это меняет?
Как будто я решусь рассказать правду. Хоть когда-нибудь. Если моя мама узнает долю истины, поседеет в момент. Лучше жить мечтами, витать в сладких иллюзиях. Дочка замужем, счастлива в Америке, достигла абсолютного успеха.
Меня вполне устраивает красивая ложь.
Я буду играть до конца.
Максимально убедительно.
— Привет, мама.
— Лора?
— Привет.
— Лора, это точно ты?
— Ну, конечно.
— У тебя очень странный голос.
— Просто связь.
— Связь?
— Связь паршивая.
— Ты в порядке?
— Я… супер.
Вот только.
Я не я.
Уже давно.
Нет.
Я мертва.
— Где ты?
— Далеко, — сглатываю.
— На правительственном объекте?
— Что? — запинаюсь. — Это трудно объяснить.
— Понимаю, государственная тайна, — живо продолжает мама. — Хорошо, ваш друг с нами связался и предупредил. Но знаешь, на будущее, было бы неплохо хотя бы сообщение от тебя получить.
