Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ) - Ангелос Валерия (читать книги полностью .txt) 📗
— Ты спала с моим единоутробным братом Харламом. Ты родила двойняшек от Макара и тройняшек от Петрова. Ты вертела шашни с Герасимом, с моим заклятым врагом.
— Харитон, ты мой рассол после похмелья, ты калинка-малинка, которая останется на века в сердце моем, ты для меня дороже балалайки, нашего фамильного медведя и отцовского дробовика.
«Жутко сопливые страсти по дону Родриго».
Шоу продолжается. Всегда. При любом раскладе.
Так вот какой он. Сезон, снятый для стран СНГ. Особенный колорит. Неповторимая адаптация. И название отличается.
«Красная жара товарища Герасима».
Ох, пошла вода в хату.
Новая заставка. Новый саундтрек. Перезапуск сериала идет полным ходом.
Тон вступлению задает партия гармошки. После подключаются ритмы народной эстрады и мужик с баритоном точь-в-точь как у моего многократно отсидевшего дяди Коли душевно затягивает:
«Итс май лайф
Энд итс нау о нэвэр
Ай энт гона лив форэвэр
Ай джаст вонт ту лив вайл айм элайв»
Что в нормальной версии звучит примерно так:
It's my life (Это моя жизнь)
It's now or never (Сейчас или никогда)
I ain't gonna live forever (Я не собираюсь жить вечно)
I just want to live while I'm alive (Я просто хочу жить, пока жив)
Без жуткого акцента.
Без чудовищного произношения.
Совсем не так весело.
Скучно и пресно.
Неинтересно.
Я начинаю смеяться.
Дико. Истерически.
Искренне.
Хохочу до слез.
Без видимой причины.
Просто такая песня. И такое исполнение. Плюс сам сериал. Череда уморительных кадров на экране. Гремучая смесь взрывоопасных элементов.
Господи.
Я и не думала, что смогу засмеяться. В обозримом будущем. Через сотню лет. Вообще. Хоть когда-нибудь.
А теперь я сгибаюсь пополам.
Заливаюсь хохотом.
И лед тает.
Глубоко.
Внутри.
Отсмеявшись, перевожу затуманенный взгляд на фон Вейганда.
— Хочешь, чтобы я ушел? — интересуется он.
— Прости? — вытираю слезы.
— Я могу уйти, — предлагает ровно. — Скажи.
Он позволяет сделать выбор.
Учитывает мое мнение.
Спрашивает, чего хочу.
Просто праздник какой-то.
Еще и «Жутко сопливые страсти» царят на экране.
Ой, то есть «Красная жара товарища Герасима».
Может, этот сезон не будет таким уж провалом.
— Харитон, я выполняла задание партии.
— Но партии давно нет.
— Партия вечна.
— Анна-Мария.
— Харитон.
— Анна-Мария.
— Меня обливали студеной водой из нашего колодца, а потом били электрическим током. Старые убеждения трудно побороть. Я вырезала целый отряд американцев крышкой из-под банки с тушенкой. Но сначала мне пришлось переспать с каждым из этих солдат. Не спрашивай почему. Таково задание куратора. Теперь у меня металлическая пластина в черепе и любовь к тебе, как сибирская язва.
— Выходи на сцену, танцуй балет.
— С радостью. Но где твоя балалайка?
Беру свои слова обратно.
Это п*здец.
А фон Вейганд берет кресло, приставляет ближе к моей кровати, усаживается и с невозмутимым видом взирает на кровавый ад.
Ладно. Посмотрим, сколько он продержится.
Надеюсь, товарищ Герасим не подведет.
— Хочешь попкорн? — раздается вкрадчивый вопрос.
— Тут его не делают, — выдыхаю с легким разочарованием. — Это же больница.
Фон Вейганд ничего не говорит. Просто выразительно выгибает брови. Становится предельно ясно, что по его распоряжению и шаурму скрутят, и шоколадный фонтан организуют.
Отлично. В роли жертвы маньяка есть свои плюсы. Я даже начинаю расслабляться и получать удовольствие.
Нам доставляют попкорн. И колу. И салат оливье. Чипсы. Крабовые палочки. Пельмени. Пирожки с марципанами.
Мои вкусы довольно необычны.
Стресс всегда толкает на вредную пищу.
Я заношу руку над очередной вкусняшкой и замечаю кольцо на безымянном пальце. Как будто в первый раз вижу. Ладонь точно судорогой сводит. Отдергиваю руку. Аппетит резко пропадает, тошнота подкатывает к горлу.
Я не буду об этом думать.
Не буду.
Не буду…
— Ты можешь снять кольцо, — говорит фон Вейганд.
Я смотрю на него с ужасом.
— Выброси, — пожимает плечами.
От этого еще страшнее.
— Ты не хочешь его носить? — ровно осведомляется он, без гнева, без раздражения.
— Я не знаю.
Вздыхаю.
Я и правда не знаю, чего хочу.
Кольцо остается на моем пальце. Никаких перемен. Все по-прежнему. Мы досматриваем сериал молча. Серия за серией.
Но что-то опять меняется.
Неуловимо.
Такое странное чувство.
Рядом с тобой сидит зверь. Настоящий. Совсем не сказочный. Его клыки в твоей крови, на его когтях остатки твоей плоти. Ты прекрасно осознаешь опасность. Больше не утопаешь в сладких иллюзиях. Зверь готов броситься на тебя в любой момент. Опять.
Но тебе хорошо.
Уютно.
Против всех законов логики.
Против здравого смысла.
Ты боишься.
И не боишься.
Ну как так?
***
День за днем мы просто смотрим кино. Разные фильмы. Сериалы. Поглощаем вредную пищу вместе. Обмениваемся короткими фразами.
Это становится привычным ритуалом.
Это усыпляет мою тревогу.
Почти.
Но не совсем.
— Почему здесь нет зеркал? — спрашиваю я. — В смысле, я не уверена, нужны ли они в палате, но хотя бы в ванной комнате могли бы установить.
— Там есть зеркало, — говорит фон Вейганд. — Просто оно занавешено.
— Зачем?
Он молчит.
Я поднимаюсь с кровати.
Он не делает ни одной попытки меня остановить.
Я знаю, что скрывать особо нечего. Я уже не раз ощупывала лицо. Никаких серьезных увечий не заметила. Так, легкие ранки остались. Наверняка сойдут окончательно через пару недель. На синяки жутко смотреть, поэтому я всякий раз зажмуриваюсь, когда мне помогают принимать душ. Стараюсь отвернуться, не замечать. Но опять же особенно жутких последствий нет. Ведь нет же?
Я нахожу зеркало.
Срываю покров. Взираю на себя. В упор.
Губы дрожат.
Я подхожу ближе. Вплотную.
Боже. Не верю.
Я дотрагиваюсь пальцами.
Ощупываю.
Не просто рана. Царапина. Не запекшаяся кровь.
Рубец.
Змеится от уголка рта к щеке.
Рваный. Выпуклый. Красноватый.
А вот еще один. И еще. С другой стороны. И пара мелких, уже не таких явных, совсем тонких. Останутся шрамы. Точно. Такое не заживет без следа.
Мой взгляд движется ниже.
К горлу.
Такая жуткая отметина, будто мне действительно резали глотку. Медленно. Жестоко. Тупым ножом. Вспарывали плоть с истинно садистским наслаждением.
Я сбрасываю халат.
Я вижу истину.
Четко. Четче некуда.
Грудь. Живот. Бедра.
Все синее. Абсолютно.
Жуткое. До сих пор.
Кровоподтеки.
Гематомы.
Меня трясет.
Я привыкла к боли.
Боль стала моим миром.
Я не чувствую.
Ничего.
И вдруг неведомая сила заставляет обернуться.
Меня обдает кипятком.
Он здесь.
Эти горящие глаза.
Черные. Мрачные. Бездонные.
Глаза Дьявола.
Я теряю равновесие, не успеваю ни за что удержаться, падаю. А он бросается вперед, в мгновение ока преодолевает расстояние между нами, хватает меня, прижимает к груди.
Я ощущаю биение его сердца.
Но я ошибаюсь.
Там нет ничего живого.
Не было никогда.
Я полностью обнажена. Ничто не мешает ему взять желаемое. Хотя ему и так ничто не мешает. Сорвать одежду, завалить, изнасиловать. Залить все вокруг моей кровью.
Нет, нет, нет.
Я кричу.
Но он не торопится меня насиловать. Гладит по волосам, по спине, ловко поднимает с пола халат, прикрывает измученное тело. В его прикосновениях не ощущается похоти. Только желание уберечь. Успокоить.
Он относит меня на кровать.
Укладывает.
Укрывает.
Его запах.
Его жар.
Все это кружит мою голову. И когда он отстраняется, я тянусь следом. Инстинктивно, по воле рефлекса.
