Всесожжение - Гамильтон Лорел Кей (читать книги полные TXT) 📗

Мне пришлось еще дважды пройти в спальню из ванной. Во-первых, я забыла нормальный лифчик.

Бюстгальтер без бретелек не был предназначен для долгого ношения. Во второй раз я поменяла шорты, которые схватила сначала, на джинсы.

Я чувствовала кожей, как Ричард наблюдает за мной, когда я входила и выходила. Зейн и Шерри следили за нами обоими, будто нервные собаки, ожидающие пинка. Напряжение было таким плотным, что по нему можно было ходить, и леопарды могли это чувствовать. Напряжение включало больше, чем физическую настороженность. Было похоже, что он что-то очень тяжко обдумывает, и я воспринимала это растущее давление, которое могло кончиться то ли лекцией, то ли дракой.

Наконец, я оделась в пару новых джинсов этого замечательного темно-синего цвета, который никогда не сохраняется надолго, пурпурно-синюю майку-топ, белые спортивные носки, и белые «Найки» с черной окантовкой. Я затолкала большую часть старой одежды в корзину для грязного белья и сложила платье сверху.

Платье было, конечно, "только для сухой чистки". Я засунула файрстар под пояс джинсов. У меня была внутрибрючная кобура для него, но она была в спальне. Мне она была нужна не настолько, чтобы возвращаться туда прямо сейчас. Я чувствовала, что искушаю судьбу каждый раз, когда проходила мимо Ричарда. В конце концов, он настоял бы на разговоре, а я не была готова. Возможно, для этой конкретной беседы я никогда не буду готова.

Я перекинула позаимствованный плащ через руку. Браунинг тяжело обвис в одном кармане. Автомат я повесила через плечо, как дамскую сумочку. Когда спальня освободится, я спрячу его в шкаф. Загвоздка в наличии большого количества заряженного огнестрельного оружия – в том, что его нельзя оставить валяться на виду. Ликантропы классно дерутся, но большинство из них, кажется, не отличит один конец пистолета от другого. Есть что-то в оставленном без присмотра оружии, особенно таком мощном, как автоматическое, что искушает людей. Возникает почти физический зуд подобрать его, нацелить и сделать "Ба-бах!". Вы или держите оружие в безопасности, разряженным или запертым, или таскаете его на себе, где его можно контролировать. Это – правило. Отклонение от правил – то, что позволяет восьмилетним пацанам снести головы их малолетних сестричек.

Я вошла в гостиную. Грегори не было на кушетке. Я было решила, что его унесли в спальню, и пошла туда, чтобы удостовериться. Было бы чертовски глупо позволить похитить Грегори из моей гостиной и не заметить этого.

Шерри и Ричард укладывали его в постель с помощью Зейна. Грегори пришел в себя достаточно, чтобы постанывать. Ричард заметил, что я подглядываю в дверь.

– Я просто хотела убедиться, что Грегори в порядке, – сказала я.

– Да нет, ты хотела убедиться, что плохие парни до него не добрались, – сказал он.

Я опустила глаза вниз, потом подняла.

– Да, – сказала я.

Возможно, мы продолжили бы беседу, но Грегори очнулся, когда они помещали его ноги в растяжки. Он начал кричать. Ликантропы метаболизировали наркотики невероятно быстро. Шерри наполнила шприц прозрачной жидкостью. Я сбежала. Не люблю иголки. Но если честно, я не хотела, чтобы Ричард читал мне лекции на предмет оружия. То, что он был ликантропом, не было нашей единственной проблемой. Ричард думал, что я убиваю слишком легко. Возможно, он был прав, но я уже не однажды спасала его задницу моей скоростью при обращении со спусковым крючком. И он подверг меня опасности больше, чем однажды, из-за своего чистоплюйства.

Я снова спустилась по лестнице, качая головой. С какой стати мы вообще дергались? У нас было слишком много важных пунктов, в которых мы расходились. Ничего не вышло бы. Да, мы вожделел, даже любили друг друга. Но этого не было достаточно. Если бы мы не нашли компромисса во всем остальном, мы просто порвали бы друг друга на части.

Лучше всего было просто постараться сделать разрыв настолько безболезненным, насколько это возможно.

Моя голова соглашалась с логикой. Другие части тела не были настолько уверены.

Ведомая запахом кофе, я пошла на кухню. Это была прекрасная кухня, захочу ли я в ней готовить или развлекаться. Она вся была в шкафчиках темного дерева, с большим свободным пространством в середине, а над шкафчиками – крючки для кастрюль и сковородок. У меня не было достаточно кухонных причиндалов, чтобы заполнить хоть один шкафчик, уж не говоря об остальном сверкающем пространстве. Из всех мест в новом доме кухня больше всего заставляла меня чувствовать себя непрошеным гостем. Это было совсем не похоже на мой выбор.

Ронни и Луи сидели за моим маленьким двухместным кухонным столиком. Он стоял на приподнятой платформе в трехстороннем эркере. Площадь была рассчитана на полноразмерный обеденный стол, и мой мини-уголок для завтраков смотрелся временной мерой. Кроме цветов. Цветы занимали большую часть маленького стола. Букет был еще одним сюрпризом.

Мне не нужно было считать, чтобы знать, что там была дюжина белых роз и одна-единственная красная.

Жан-Клод посылал мне белые розы несколько лет, но с тех пор, как мы впервые занялись любовью, появилась тринадцатая роза. Красная, с темно-малиновым оттенком, пятно страсти, затерянное в море белой чистоты.

Карточки не было, потому что в ней не было нужды.

Джамиль прислонился к стене около Ронни и Луи, потягивая кофе. Он замолчал, когда я вошла, что означало, что он, вероятно, говорил обо мне. Может, и нет, но тишина была слишком густой, а Ронни очень старалась не смотреть на меня. Луи глядел на меня немного тяжеловато. Н-да, Джамиль выпустил птичку из рукава.

Я ничего не хотела выяснять, до того, как в меня не попадет немного кофеина. Я налила кофе в кружку с надписью: "Минздрав предупреждает: беспокоить меня до первой чашки кофе опасно для вашего здоровья".

Кружка была в офисе, пока мой босс не обвинил меня в том, что я угрожаю клиентам. Я еще не присмотрела новой кружки. Нужно было найти что-то достаточно раздражающее.

На шкафчике стояла новая сверкающая кофеварка-эспрессо, с еще одной карточкой. Я глотнула кофе и открыла ее.

"Чтобы согреть твое тело и заполнить эту пустую cuisine". Последнее слово по-французски значило «кухня». Он часто делал это в записках, как будто даже после сотни лет в этой стране он все еще иногда забывал правильные английские выражения. Его речь была безупречна, но многие люди говорят на втором языке лучше, чем пишут. Конечно, это могло быть его окольным способом научить меня французскому. Это работало. Он писал записку, а я ловила его и спрашивала, что имелось в виду. Здорово, когда вам шепчут по-французски милые пустячки на ухо, но через некоторое время начинаешь интересоваться, что именно он шепчет, так что я спрашивала. Были и другие уроки, но из них я не многое могла бы обнародовать.

– Хорошие цветы, – сказала Ронни. Ее голос был нейтрален, но она очень ясно дала мне понять, что она думает на предмет Жан-Клода. Она думала, что он – настырный ублюдок. Она была права. Она думала, что он – воплощенное зло. С этой частью я не соглашалась.

Я села на дальнем конце восьмиугольника, спиной к стене, голова ниже уровня окон.

– С меня на сегодня хватит лекций, Ронни. Ладно?

Она пожала плечами и отпила кофе.

– Ты – большая девочка, Анита.

– В самом деле. – Это звучало раздраженно даже для меня. Я пристроила автомат возле себя на полу, вместе с плащом. Я вдыхала аромат кофе, черного и густого. Иногда я добавляла сливки и сахар, но для первой чашки дня лучше просто черный.

– Джамиль ввел нас в курс дела, – сказал Луи. – Ты и Ричард действительно вызвали силу посреди Цирка?

Я глотнула кофе, прежде чем ответить.

– Похоже.

– У крысолюдов нет эквивалента для лупы волков, но разве это в порядке вещей, быть способным призывать силу подобным образом?

Ронни переводила взгляд с одного из нас на другого. Ее глаза были немного шире обычного. Я рассказывала ей все, что происходило в моей жизни. Она вертелась вокруг меня и монстров достаточно долго, чтобы встретить Луи, но это все еще был для нее странный новый мир. Иногда я думала, что ей бы лучше держаться подальше от монстров, но как она сказала, мы обе были большими девочками. Порой она даже носила оружие.