Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт (читать книги без сокращений txt) 📗
Именно в этот момент разговора ему позвонил несколько раздраженный Дейвин и спросил, можно ли на будущее сделать так, чтобы дети не оказывались в крыле аристократии. Айдиш принес Хайшен извинения и побежал забирать нарушителя. Им оказался подросток тринадцати лет, хорошо знакомый Айдишу по длинному списку подвигов. Дейвин отвел директора из приемной к себе в малый кабинет и рассказал, что "этот юноша" пришел к нему проситься в ученики и сидел под дверью, похоже, часов с семи утра, дожидаясь, пока граф выйдет из приемной, чтобы принять доклад своего старшего оруженосца. Выходя, Дейвин едва не споткнулся об юное дарование, поскольку никак не мог ожидать, что в коридорах крыла аристократии на полу может быть ребенок. Рассказав это все досточтимому, граф выразил надежду, что первый случай станет и последним, и кивнул в сторону приемной, где сидел подросток. Айдиш вздохнул и сказал мальчику: "Пойдем, Сережа". По дороге до школьного крыла досточтимый попытался узнать у воспитанника, чего он хотел от графа, но толком ничего не добился. Назначив юному дарованию беседу на завтрашний вечер, Айдиш отпустил его на уроки и вернулся в кабинет, где оставалась Хайшен.
Настоятельница, дожидаясь его, вышла в приемную, взяла том сказок Пушкина, вернулась с ним в кабинет и ждала директора там, где разговор был начат. Когда он вошел, Хайшен, показывая ему книгу, спросила:
- Что это, Айдиш?
- Детские сказки, - пожав плечами, ответил он.
- Сказки? - переспросила Хайшен. - Детские?
В следующую секунду мир в глазах Айдиша покачнулся, и досточтимый узрел вспыхнувший слева ярко-красный свет.
- Самоуверенный дурак! - возмущенно бросила настоятельница, отшвырнув на стол том, которым только что отвесила оплеуху собрату по обетам. - Ленивая рыба! За десяток лет ты мог найти время и сравнить две книги между собой!
Продолжать разговор она не стала, развернулась и вышла. Айдиш вздохнул, позвал секретаря и попросил принести обеззараживающий раствор и пластырь. Заняться собой он уже не успевал, граф Дейвин попросил время на разговор в первой половине дня и должен был подойти с минуты на минуту. Едва мальчик закончил обрабатывать ссадину, как граф да Айгит открыл дверь в кабинет.
- Ого! Кто это тебя так разукрасил, досточтимый? Не твои сорванцы, надеюсь?
Айдиш в ответ только поморщился:
- У нас была небольшая философская дискуссия с сестрой по обетам. Она не сочла мои доводы достаточными.
- Понимаю, - сочувственно произнес Дейвин.
Секретарь закончил убирать следы медицинских манипуляций, собрал мусор, поклонился графу и вышел.
- Что ты принес мне, граф? - спросил досточтимый.
- Возмущение и недоумение, Айдиш. Я ношу их уже два десятка дней, и они все еще свежи.
- Что тебя возмутило?
- События штормовой ночи, досточтимый.
Айдиш чуть наклонился вперед, к конфиденту, слушая. Грозной, или штормовой, ту ночь, унесшую три десятка жизней, звали уже все саалан. Граф да Айгит посмотрел на досточтимого и развел руками:
- Я не понимаю их поведения. И за две полных десятки дней так и не понял, что они хотели.
- Кто они, граф? Про кого ты говоришь?
- Айдиш, здешнее мертвое отребье сперва упрекало меня в том, что я дворянин, как будто в этом есть что-то постыдное, а потом еще называло меня потомком каких-то старых богов, - Дейвин не удержал брезгливой гримасы.
- Почему тебя это задело? - спросил Айдиш.
- Видишь ли, они считали первое основанием для того, чтобы на меня напасть, а второе стало для них причиной передумать, и я не понимаю этого.
- Что же, если они видели в тебе потомка бога, по меньшей мере логично в их положении не связываться с тобой.
- Эти боги вообще от другого моря, я специально списался с Женькой! - возмутился граф. - Скажи мне, где тут логика? Как это все понимать?
- Да логику-то я, допустим, вижу, - задумчиво произнес Айдиш, поправляя пластырь под глазом. - Какая им разница, от какого они моря, если они в Летнем Саду стоят себе, как настоящие боги?
Глядя на онемевшего от изумления графа, досточтимый развернул мысль.
- Сюда их привезли? Привезли. Священную рощу по их родному обряду сделали? Да, именно она и называется Летний Сад. Жертвенники поставили? Поставили - пруд с птицами, фонтаны и буфетный павильон ими и служат. Какие после этого могут быть у богов вопросы к людям? Это теперь их земля, они и заботятся о ней, как могут. А люди - люди привыкли и не замечают. Они тут вообще подслеповаты, граф...
Дейвин замерев, дослушал конфидента и некоторое время сидел, не шевелясь, пораженный мыслью. Потом спросил:
- Слушай, досточтимый, вот только между нами - а куда Академия смотрела до объявления открытого присутствия? Если вот это все называется "магии в крае нет", то я ледяной дракончик.
Директор школы философски пожал плечами:
- Можно подумать, у империи был выбор.
- И то верно, - вздохнул заместитель наместника.
Расставшись с графом, досточтимый директор Айдиш с пластырем под глазом присутствовал на городском совещании, где узнал, что управление образованием не устроила программа интерната по математике и физике, а также у них вопросы к количеству часов обучения сааланику и русскому - первого чересчур много, а второго недостаточно. И что в связи с этим всем аттестовать учебное заведение можно только после решения организационных вопросов, так что надо ждать проверку. А когда он после совещания позвонил инспектору, выяснилось, что все перечисленное - мелочи в сравнении с тем, что в школе работает специалист, ограниченный в правах по суду. И тогда досточтимый Айдиш вскипел, наконец. Он перешел по порталу в Приозерское управление образованием и, явившись без предварительной договоренности, сказал инспектору, что при такой постановке вопроса будет проще сразу дать всем воспитанникам гражданство Большого Саалан. Ему припомнили двадцать второй год и самоуправство досточтимых, закончившееся трагедией в Корытовском лагере, он в ответ тоже нашел что сказать... В общем, итоги дня были далеки от желательных, а без письма из управления образованием края князь бы точно обошелся. Впрочем, решил Айдиш, наверняка он передаст это в пресс-службу, и ответ будут писать они.
В понедельник мы не вышли не только на дежурство. Нас даже не отправили на поддержку в город. Настала наша очередь принимать пополнение, получать новые форменные комплекты, проверять оружие и личные укладки. К этому заодно присовокупили и диспансеризацию. Начали с того, что всех строем погнали на самую банальную флюшку, потом к стоматологам. Новичков мы таскали с собой. Посмотрев на их личные дела, Сержант объявил на построении, что мы попадаем на дежурство в город не раньше десятого октября, а потом попытался высказать свое мнение о подразделении, но запутался в словах.
- Я, - сказал он, - понимаю одну важную вещь и хочу, чтобы вы ее понимали тоже. Вы здесь все, как и я, отличились так, что единственный шанс вернуть доброе имя - это не просто хорошая служба, а большая воинская удача. Которая службы не отменяет, просто служба должна быть не хорошей, а отличной.
- Это называется штрафбат, - высказалась я из строя.
- Медуница, объяснишь это подробно перед отбоем, - отреагировал он. - Напра-во. На посадку в автобус марш.
Весь чертов день они домогались до меня с этой чертовой татуировкой, которую я не хотела. Я вяло выворачивалась, не собираясь ни соглашаться, ни объяснять причин. Потом Сержанту полечили зуб, и он слегка неразборчиво пообещал мне вернуться к разговору позже. Вечером я объясняла, что такое штрафные батальоны и как в них попадали. Утром он отправил нас собирать форму на замену и сказал, что вернется через час и чтобы все было готово.
- Мистрис Бауэр...
