Боец тишины (СИ) - Северский Стас "stasseverskiy" (книги без сокращений .TXT) 📗
– Не дождалась… А обещала – дождаться…
– Агнешка? Да, не дождалась… Только она же не знала, что ты так рано приедешь, – ты же не
предупредил.
Я сокрушенно повесил руки, складывая голову на грудь.
– Не дождалась…
– Я же сказал, не знала она. Не знали мы, Ян. Она ненадолго отошла – просто, решила
пораньше пана Влодека навестить. Одинокий он старик – одна она у него отрада и помощница.
– “Волка” на “медведя” променяла… А ты, Войцех… Ты ж меня другом считал…
– Ян, а я и сейчас считаю.
– Войцех, я сейчас не соображаю… Только я… Я сейчас отойду и… Скоро я тебе глотку
перегрызу, “медведь”! Мне зубы крепче и острее прежних вставили! Так что давай беги! Да без
оглядки! Моей она будет! Моей! Ясно?!
– Ясно. Но она и так твоя.
– Она только моей будет – всегда! И больше ничье – никогда!
Меня обдало адреналином, и мир собрался в точку боевой готовности. Войцех недоуменно
насупился, наклонил голову и начал напряженно соображать.
– Ян, ты что, думаешь, что мы с ней?.. Ты только не думай, что мы с ней… Ты что, Ян? Мы же
друзья. Я у нее просто ночую пока – мне пока просто негде. Я зарплату еще не получил, и мне
податься некуда.
– Ночуешь?! Просто ночуешь?!
– Ян, да ты меня не слушаешь.
– Не слушаю только твое вранье! А все остальное слушаю – и внимательно!
– Я правду говорю, Ян.
– Ври больше! Я тебе не детектор – меня не обманешь!
– Ты послушай, не кипятись. Кончились у нас твои деньги и…
– Мои деньги кончились?! Деньги пана Мсцишевского?!
124
– Ян… Ты не думай, я твои указания не забыл и требования соблюдал – ни разу из головы не
упустил ни одного твоего упреждения. Не нарывался я, а все равно в историю попал, и пришлось
платить. Я верну, Ян, – все верну. Не сразу, конечно. Просто, я же со старым завязал. Я теперь
честным трудом и только на зарплату живу. И я только начал работать. Меня же с прежней работы
поперли. Знаю, что с нынешней работой мне с таким долгом не рассчитаться – я же грузчиком пока
нанялся. Только я же временно. Найду получше что – и все верну. Ян, ты подожди только. Ты мне,
что не веришь?
– Верю?! Во что?! В то, что ты с ней не спишь, отсыпаясь в ее постели?! В то, что ты грузчиком
пошел наниматься?!
– Да… Так и есть, Ян… Я вообще на полу сплю, а когда она уходит, – на ее кровати отсыпаюсь.
А что грузчиком пошел наниматься… А куда мне еще идти? Я же только и умею – убивать да
тяжести таскать. Меня же никто ничему другому не научил – я ничего другого делать и не могу.
– Это точно – в это верю. А в остальное – нет. Дознаваться я буду, Войцех, правды, пока ты на
моих допросах из шкуры не вылезешь. И не вернешься ты у меня в свою шкуру, пока я ее заодно с
твоим враньем наизнанку не выверну.
Войцех подавлено притих – знает, что я правду режу… и режу острыми клыками. Он боится
признаться, но понимает, что через час будет еще больше бояться обманывать меня. Его нынешняя
нерешительность – его последующее признание. Не выдержит он долго – взвинтится и выложит
все, как есть, даже без дальнейшего давления. Тогда я его…
– Ян, ты обожди, с выводами не торопись… Тебя все же по голове били, так что… Тут такое
дело… Я не знаю пока, как тебе доказать, что действительно правду говорю, что – просто
отсыпаюсь так… Ты не верь, только с действиями подожди пока. А про то, что грузчиком пошел…
Ты проверь. А деньги… Да, с деньгами провинился. Только я же – верну. Я же тебе обещал
вернуть, а я не дурак – обещание перед тобой не держать.
– Видно, все же дурак ты, Войцех. Ты мне обещал на девушку мою не посягать. А все равно к
моей девушке лапы потянул! И на мои деньги наложил лапы, “медведь”! Худо нам всем теперь
придется! А тебе, Войцех, – хуже всех! Тебе не только по вопросу моей девушки и моих денег
передо мной ответ держать предстоит!
– Ты про что?
– Про то, что ты трус и дурак! Про то, что ты духом не собрался и не сообразил сообщить мне!
– Про что?
– Про то, что мы – нищие! А хуже, мы – опальные нищие! Для нас сохранение наших жизней
недешево стоит! И отныне для нас их сохранение стало слишком дорого! Нам наши жизни теперь
не по средствам!
– Ян, я что-то не пойму… У тебя что, тоже денег нет? У тебя же всегда денег было…
– Лично у меня их никогда не было! Мне их государство давало – не для меня, а для моего дела!
А главное, – дело было давно! Теперь я не в деле, и мне никто ничего не дает!
– Ян, ты же всегда был при деньгах… Ты просто брал их, когда их тебе не давали…
– Брал… И теперь мне их брать придется… Только доставал я их такими средствами, что…
Черт… При таком обороте дел риск велик всегда. А на данное время вдобавок к обычному риску я
вынужден взять в расчет то, что у меня нет прежнего прикрытия, а главное, – что я не просто не в
порядке, а – порядком покалечен.
Сбережений у меня нет, компромата у меня еще недостаточно для требований… И вообще,
Польша – не моя территория, у меня в стране связей еще нет… и мне их не установить до того, как
я с голода сдохну. В довершение всех бед – мое тело в скверном состоянии после того, что с ним в
плену сделали. А про опущенный ниже змеиной задницы дух я и вовсе молчу. Вашу ж…
Нет, я не сдамся. Я слишком большой путь прошел, идя к цели… и зашел слишком далеко –
обратного пути у меня просто нет. Я не могу вернуться в Отечество… вернее, могу только тайком –
с другим именем, другими документами, другим лицом. А сменить лицо мне теперь труднее станет,
чем удостоверение личности справить. И решить задачу с полячкой и поляком я могу лишь одним
способом – точнее, я могу обеспечить их безопасность или убрать их обоих. А я не убью мою
девушку и моего бойца, пусть они меня и подвели оба. Такой способ не годится. Так что решение
125
одно – я останусь с ними хранить их жизни своими силами, и стараться сохранить их силами свою
шкуру. Они оба будут моими. Сорвались они с моего поводка – я их на цепь посажу. Нет, не загнать
судьбе “волка” в угол такими передрягами – “волку” и не такие переделки по зубам. Был я уже ни
раз и бедным, и брошенным, и бессильным, но еще ни разу не был дохлым.
Я посмотрел вниз через череду лестничных пролетов, заслышав шаги, – легкие летящие шаги…
Она… Агнешка… Красавица моя…
Глава 3
Она подняла голову и… Я замер, озаренный сиянием ее глаз. Агнешка взбежала, взлетела,
вверх… ко мне. Только она не бросилась в мои открытые объятия, а… схватилась за грудь и
кинулась вниз. Я перевел дух, возвращая потерянное дыхание, и ринулся за ней.
– Агнешка! Что, такой страшный?! Не такой же страшный! Агнешка постой! Я же еще и
хромой…
Она собиралась выскочить из подъезда, но толкнула дверь в другую сторону и, так и не открыв
тяжелые створы, припала к стене, отвернувшись от меня. Ее хрупкие плечи затрепетали под моей
поправленной опытным хирургом рукой – она зашлась тихим плачем.
– Не распускай мне слез и… Да что ты?
Она так и осталась стоять ко мне спиной, не поворачиваясь, пряча лицо, – лишь ее тонкая рука
судорожно сцепилась со стеной, царапая потрескавшуюся штукатурку.
– Агнешка… Я ж не совсем калекой к тебе заявился… Я бы не явился, если бы…
Она закричала и зарыдала в голос, сползая по стене на пол. Я подхватил ее, отодвигая
встревоженного Войцеха, до которого, как и до меня, ровным счетом ничего не доходит.
– Да что все это значит?! Ты что, мне настолько не рада?!
– Вольф! Что с тобой сделали?!
– Что видишь, то и сделали.
– Я ничего не знала! Ты мне ничего не писал! О боже! Боже…
Она прерывисто всхлипнула, отводя глаза от моего лица и закрывая вздрагивающие губы
руками.
– Я с таким трудом вернулся к тебе, а ты меня встречаешь, как… И врага так не встречают! А
