Боец тишины (СИ) - Северский Стас "stasseverskiy" (книги без сокращений .TXT) 📗

тонкой веревкой, впившейся чуть не до кости. Схватил клок чахлой гривы, но не удержался и

соскользнул на шею тощему коню. Повис на поводе, проволочился по песку. Камни полетели в

лицо, и я разжал руку, падая. Песок забил рот и… Я, задыхаясь, выскребаю его изо рта рукой –

снова рукой. Продираю глаза, царапая их пропыленными лохмотьями, оставшимися от моей

формы… от формы британского офицера.

Ричард осадил коня, поднял столбы пыли и спрыгнул, склоняясь надо мной.

– Слава! Вставай!

– Воды… Дай воды… Черт… Ложись!

Рухнули в песок, зарываясь, едва заслышав шум винтов. Я осторожно поднял голову,

всматриваясь в высокое небо, и жестко придавил голову англичанину, не давая ему увидеть своих.

– Тихо ты. Наши это. Огонь откроют, как только нашу форму распознают.

Британец напряженно сжал кулаки, ожидая, когда винты затихнут в отдалении, и я отпустил

его, переводя дух. Черт… Британские это территории… Он рано или поздно сориентируется.

Сейчас он спокойно принимает мысль о том, что, скорее, он мой пленный, а не я его. Но скоро

станет очевидно, что расклад иной. Скоро… С вертолета лошадей наших засекли – значит, и нас

рядом искать начнут сейчас… сейчас вернутся по наши души. Эх, Игорь Иванович… Что ж мне

делать?

– Ричард. Нам конец – расстреляют нас. Нам к Ахмеду надо!

Британец долго размышлять не стал – ему моя версия так же очевидно диктует сдаться, как мне

то, что на деле происходит.

– Сдаемся… Пошли коней поймаем.

Глава 30

Я рухнул на спину коню, жарко раздувающему ноздри. Черт… Скоро вырублюсь… а еще надо

обратно дорогу найти…

Конь подо мной споткнулся… Я выдернул его поводом, и он задрал голову, падая грудью и

заваливаясь на бок без переворота. Я едва успел упасть до того, как зверь придавил меня. Ричард

слетел неподалеку, когда его лошадь, испугавшись, шарахнулась в сторону. Ахмед несется к нам во

весь опор в пыли, а мы от усталости и встать ему навстречу не можем.

– Ахмед, воды дай! И коней поймай! Нам торопиться надо! Его вышлют – вертолет! Он –

вертолет – вернется! Ахмед выручай! Живее!

Глава 31

Я стою на лестнице и смотрю на стальные воды Невы… Сфинксы шепчут что-то мне на ухо с

обеих сторон, только тихий шепот, открывающий мне великие тайны, заглушен штормовым

рокотом… Открываю глаза темноте, стуча зубами от холода… Черт…

– Ричард…

120

– Я здесь – рядом.

– Нас что, в яму посадили?

– Нет – в хибаре какой-то заперли.

– А что холодно так и… Темно, как в…

– Ночь же.

– Ночь… “Я в свет пустился без гроша, но был беспечный малый. Богатым быть я не желал,

великим быть, – пожалуй! Таланта не был я лишен, был грамотен немножко. И вот решил по мере

сил пробить себе дорожку. И так и сяк пытался я понравиться фортуне, но все усилья и труды мои

остались втуне. То был врагами я побит, то предан был друзьями. И вновь достигнув высоты,

оказывался в яме”.

Мы рассмеялись. Только не слишком весело.

– А дальше знаешь, Слава?

– Нет.

– А ты?

– Тоже не знаю. Мне другое вспомнилось. “Привет вам, тюрьмы короля, где жизнь влачат рабы!

Меня сегодня ждет петля и гладкие столбы. В полях войны среди мечей встречал я смерть не раз,

но не дрожал я перед ней – не дрогну и сейчас! Разбейте сталь моих оков, верните мой доспех.

Пусть выйдет десять смельчаков, – я одолею всех. Я жизнь свою провел в бою, умру не от меча.

Изменник предал жизнь мою веревке палача. И перед смертью об одном душа моя грустит, что за

меня в краю родном никто не отомстит. Прости, мой край! Весь мир, прощай! Меня поймали в

сеть. Но жалок тот, кто смерти ждет, не смея умереть”.

– Да, Ричард, что бы мы с тобой только без Бернса делали? А знаешь вообще, мне кажется, что

он здесь с нами сидит сейчас и на ходу стихи нам сочиняет и читает… Кажется, что он и раньше за

мной следил – чуть ни хвостом ходил…

– Это в тебе, Слава шотландская кровь взыграла. Ты видно русский не на треть, а только на

четверть.

– Наверное, просто разница между нами всеми меньше, чем мы думаем, – между людьми,

странами и временами…

– Если выживу, найду сборник Бернса – и от корки до корки…

– Я тоже, Ричард… Я тоже. Ничего, выберемся мы – выживем, вернемся. Ахмед умный. Он с

выгодой на “ты” – накормит нас, напоит, антибиотиками накачает и продаст… меня нашим, тебя

вашим. Не худший вариант.

Эх, Игорь Иванович, вернет Ахмед вам вашего верного офицера… Ахмед молодец – мы с

британцем в его страну друг с другом воевать приперлись, а он и меня, и моего врага… Поимел он

нас, Игорь Иванович… еще и выкуп с нас поимеет. Мы в убытке назад, а он – с прибылью вперед

пойдет. Такие войны, как вечно не выученный урок, – проходишь его раз за разом постоянно, а все

без толку и проку.

Жди меня, Агнешка… Правда, покалеченный я к тебе вернусь, явлюсь страшный, как черт…

Но ничего, привыкнешь потихоньку, притерпишься. Еще посмеемся мы с тобой над моими

рентгенснимками, на которых я с моими осколками выглядеть буду, как вывернутый наизнанку еж.

Ха! Нет, никуда ты от меня не денешься, Агнешка, – никуда я тебя от себя не отпущу. А Войцех…

Держись у меня, Войцех! Задаст же “волк” тебе жару, хоть ты и “медведь”! Как только вставят

“волку” зубы, так сразу он их в ход и пустит!

Часть IV

Возвращение на чужбину

Глава 1

121

На стекле отпечатался след моего дыхания, скрывая мое серое отражение. Стягиваются

тяжелые тучи. Среди скал скитается сырой ветер. Райн неспокоен и сумрачен. Последние лучи,

прорывающиеся через мрак, пресечены. Подсвеченные холмы погашены, старые крепости на их

вершинах стянуты мглой. Надвигается ненастье. А скорый ход поезда ровен и приглушен, как мои

мысли…

Открыл глаза и посмотрел в окно… Кругом леса и луга золотятся осенью под высоким небом и

светлым солнцем – и никакого Райна, никакой грозы… Точно, – я еду в поезде и мне снится, что

я… еду в поезде. Только еду я – в Варшаву, а не во Франкфурт. Вернее, я, чаще называемый

начальником Славой, – Святославом Соколовым или Вячеславом Вороновым – остался в России. А

некий Николай пересек российскую границу и, после недолгого нахождения в Белоруссии,

отправился в Польшу. Скоро он пересечет польскую границу и окончательно исчезнет – станет

Яном. Тогда потерянный немцами в недрах Фатерлянда поляк, наконец, покинет чужую землю и

явится на свою – тогда Ян, наконец, встретит свою укрытую от немцев в Варшаве девушку. Вернее,

Ян встретит укрытую в Варшаве девушку Вольфа, переправленную через германскую границу

гером Отто Вебером, сгинувшим в стране без вести, как Ян и Вольф. Я ведь ими всеми назывался,

только скрывая на немецкой территории следы ото всех – чужих и своих. А вернулся в Норвегию и

после – в Россию я под именем Ульриха Ларсена… под своим основным прозванием. Только

оказавшись на просторах настоящего Отечества, наедине с начальником, я начал называться таким

же ненастоящим, пусть и так же часто применяемым ко мне, именем – Славой… на сей раз

Соколовым. Черт… Что-то путано все стало в последнее время. Кто я, куда и откуда? Что-то часто

меня такие вопросы посещать стали. Не дело. Надо определить четче, кто меня кем считает и кто

как называет.

Потянул руки, вытягивая связки, и прогнал остатки сна радостным нетерпением. Эх, Агнешка,

скоро “волк” тебя съест! Да без соли и специй – так, как есть, съест, уж слишком “волк” голодный!

Эх, корите меня за все содеянное, Игорь Иванович, так, чтобы у меня уши горели! Только так я

решил поступить – и от решения не отступлюсь!

Посмотрел на свое отражение в стекле, и сердце настороженно притихло. Кислотой мне плечо