Видоизмененный углерод - Морган Ричард (прочитать книгу TXT) 📗
– Кабинки.
– Вниз по лестнице и налево. Возьмите полотенце из стопки.
Вниз по лестнице, по коридору, освещенному вращающимися красными лампочками, мимо полочки с полотенцами и четырех кабинок с закрытыми дверьми. В воздухе давящий на нервы размеренный ритм. Закрыв за собой дверь пятой кабинки, я для вида скормил кассе несколько банкнот и подошел к заиндевевшей стеклянной перегородке.
– Луиза!
Тело прислонилось к стеклу, прижимаясь грудью. Вращающаяся вишневая лампочка отбрасывала на него полоски багрового света.
– Луиза, это я, Ирена. Мать Лиззи.
Сквозь мутное стекло я разглядел на груди какой-то темный подтек. Встрепенувшись, ожила нейрохимия. Но слишком поздно. Стеклянная дверца скользнула в сторону, и тело девушки, лишенное опоры, сползло мне в руки. Из-за её плеча появилось большое дуло, нацеленное точно в голову.
– Ни с места, долбаный козел, – произнес зловещий голос. – Это хорошая горелка. Один неверный шаг – и она снесет твою голову с плеч, превратив память полушарий в горстку пепла.
Я застыл как вкопанный. В голосе прозвучала настойчивость, граничащая с паникой. Очень опасно.
– Вот и отлично.
Дверь открылась, впустив в кабинку порыв пульсирующей в коридоре музыки, и мне в спину уперлось второе дуло.
– А теперь опусти её на пол. Медленно и бережно. И стой спокойно.
Я осторожно положил обмякшее тело на покрытый атласом пол и выпрямился. В кабинке вспыхнул яркий белый свет, а вращающаяся вишенка, моргнув пару раз, погасла. Дверь захлопнулась, отрезая музыку, и мне навстречу шагнул высокий светловолосый мужчина в облегающей чёрной одежде. Он с такой силой сжимал бластер, что от напряжения побелели костяшки пальцев.
Рот был стиснут в узкую полоску, а белки глаз горели, подчеркивая расширенные от стимуляторов зрачки. Пистолет, уткнувшийся в спину, подтолкнул меня вперед, и блондин тоже продолжал надвигаться – до тех пор, пока дуло его бластера не прижало мои губы к зубам.
– Кто ты такой, мать твою? – прошипел он.
Я чуть повернул голову в сторону, чтобы иметь возможность открыть рот.
– Я Ирена Элиотт. В свое время моя дочь работала здесь.
Блондин шагнул вперед, прочертив дулом бластера линию мне по щеке и вниз под подбородок.
– Ты лжешь, – тихо произнес он. – У меня есть друг в управлении правосудия Бей-Сити, и он сказал, что Ирена Элиотт по-прежнему на хранении. Как видишь, мы проверили лапшу, что ты навешал на уши этой шлюхе.
Он пнул безжизненное тело, распростертое на полу. Я краем глаза взглянул на несчастную девушку. В резком белом свете были отчётливо видны следы истязаний.
– А теперь я хочу, чтобы ты очень хорошо подумал перед тем, как ответить на следующий вопрос. Кем бы ты ни был, почему тебя интересует Лиззи Элиотт?
Я скользнул взглядом вдоль ствола бластера на суровое лицо за ним. Это было лицо человека, который вынужден заниматься неприятным делом. И очень испуганного.
– Лиззи Элиотт – моя дочь, кусок дерьма. А если твой дружок в городском хранилище действительно имеет доступ к информации, ты поймешь, почему в архивах значится, что я до сих пор на хранении.
Пистолет, уткнувшийся в спину, резко подтолкнул меня вперед, но блондин, как это ни странно, несколько успокоился. Покорно усмехнувшись, он опустил бластер.
– Ну хорошо. Дийк, сходи пригласи Октая.
Один из стоявших за спиной выскользнул из кабинки. Блондин махнул бластером.
– Садись в угол.
Он произнес это рассеянно, словно через силу.
Почувствовав, что пистолет сзади исчез, я послушно сел в угол. Опускаясь на застеленный атласом пол, я взвесил все «за» и «против». Даже после ухода Дийка их осталось трое. Блондин. Женщина, как мне показалось, в синтетической оболочке азиатского типа, сжимающая в руке второй бластер, чей отпечаток я до сих пор ощущал на спине. Чёрнокожий верзила, чьим единственным оружием был обрезок стальной трубы. Безнадежно. Мне противостояли не уличные громилы, с которыми я столкнулся на Девятнадцатой улице. Здесь чувствовалась хладнокровная сила, что-то вроде дешёвой версии Кадмина, с которым я столкнулся в «Хендриксе».
Я внимательно посмотрел на синтетическую женщину, но в конце концов отбросил внезапно пришедшую в голову мысль. Даже если Кадмину и удалось каким-то образом избежать обвинений, о которых упоминала Кристина Ортега, он знал что к чему. Ему было известно, кто его нанял и кто я. На лицах, разглядывавших меня сейчас, красноречиво написано полное неведение.
Пусть так и будет дальше.
Я перевел взгляд на изуродованную оболочку Луизы. Судя по всему, ей сделали надрезы на бедрах, а затем растянули раны так, чтобы они лопнули. Просто, жестоко и очень действенно. Наверняка заставили смотреть на то, что делают, усугубив боль страхом. Ничто не сравнится с ужасом, который испытываешь, наблюдая за тем, как уродуют твое тело. На Шарии это широко практиковалось религиозной полицией. Для того чтобы оправиться от душевной травмы, Луизе потребуется пройти курс психохирургии.
Перехватив мой взгляд, блондин мрачно кивнул, словно я был его соучастником.
– Не хочешь узнать, почему у неё до сих пор голова на месте, а?
Я угрюмо посмотрел на него.
– Нет. Ты производишь впечатление человека занятого, но, полагаю, ещё дойдешь до этого.
– В этом нет необходимости, – медленно произнес блондин, с наслаждением растягивая слова. – Старушка Анемона у нас католичка. В третьем или четвертом поколении, как мне сказали девочки. У нас есть диск с её заявлением под присягой. Клятва полного воздержания, заверенная Ватиканом. Мы охотно берем таких. Порой это бывает очень удобно.
– Ты говоришь слишком много, Джерри, – заметила женщина.
Сверкнув белками глаз, блондин посмотрел на неё. Какая бы отповедь ни начала зарождаться под изгибом его губ, она затихла, потому что в крошечную комнату под новую волну дешёвого ритма из коридора втиснулись ещё двое мужчин. Предположительно Дийк и Октай. Смерив взглядом Дийка, я отнес его к той же категории, что и сварщика труб – мускулы. Затем я посмотрел на спутника, пристально разглядывавшего меня. И тут моё сердце екнуло. Октаем оказался вчерашний монгол.
Джерри указал на меня кивком.
– Это он?
Октай тоже кивнул, и его плоское лицо растянулось в злобной торжествующей ухмылке. Он принялся сжимать и разжимать огромные лапищи, разжигая в душе такую испепеляющую ненависть, что она грозила задушить его самого. Я разглядел у Октая на лице бугор в том месте, где кто-то пытался исправить сломанный нос сваркой живых тканей. И это почему-то не дало мне достаточной гарантии от вскипавшей в верзиле ярости.
– Ладно, Райкер. – Блондин подался вперед. – Не пора ли сменить пластинку? Не хочешь рассказать, какого черта тебе нужно в моем заведении?
Он обращался ко мне. Дийк сплюнул в угол.
– Понятия не имею, – отчётливо произнес я, – о чем вы говорите, мать вашу. Вы сделали из моей дочери проститутку, а затем убили. И за это я убью вас всех до одного.
– Сомневаюсь, чтобы тебе представилась такая возможность, – сказал Джерри, присаживаясь на корточки рядом. Он уставился в пол. – Твоя дочь была глупой шлюшкой, одержимой мыслью о богатом покровителе. Ей вздумалось ставить свои условия и…
Осекшись, он удивленно покачал головой.
– О чем это я, мать твою? Своими глазами вижу тебя перед собой и все равно принимаю дерьмо, которым ты пытаешься нас кормить. Должен признаться, Райкер, у тебя получается очень неплохо. – Блондин шмыгнул носом. – А сейчас я последний раз спрошу по-хорошему. Посмотрим, быть может, нам удастся о чем-нибудь договориться. До того, как я отправлю тебя в гости к своим опытным друзьям. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Я медленно кивнул.
– Хорошо. Итак, вот мой вопрос, Райкер. Что ты делаешь в «Городе утех»?
Я посмотрел ему прямо в глаза. Мелкая сошка, мнящая себя человеком с большими связями. Тут я ничего не узнаю.
– Кто такой Райкер?
