Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Мысль о Туре в очередной раз неприятно задела, и бывший вождь досадливо мотнул головой, отгоняя ее. Заметил при этом напряженный взгляд Кныша, направленный на него, и, верно истолковав его значение, коротко скомандовал своим подопечным:
– Хватит на этот восход. Идите, веселитесь.
Тем дважды повторять не пришлось. Пожилой воин, проводив их взглядом, неспешно подошел к Кнышу, тяжело опираясь на палку: если на мастерстве мальчишек перерыв в тренировках не сказался, то на его костях – очень даже, и теперь они ныли, виделось, с удвоенной силой.
Айрат, сидевшая у ног Кныша, при приближении Маруха поднялась, подошла, тщательно обнюхала его и заскулила. Пожилой воин ласково похлопал ее по макушке, в который раз за эти восходы подумав, что, если бы родичь все же вернулась к своему клану, он переживал бы. Может, не так бурно, как Анхэ и другие жены – но не менее глубоко. Хорошо все же, что все обошлось!..
– Я никогда раньше не видел, как ты тренируешь мальчишек, – голос Кныша звучал ниже и более хрипло, чем обычно, а по интонации Марух понял, что увиденное натолкнуло его собеседника на какие-то, возможно, неожиданные даже для него самого, размышления. – Видится, у тебя хорошо выходит. Они так ловко управляются с этими штуками...
Марух пожал плечами: он так и не определился с собственным отношением к этому своему занятию.
– Чем могу – помогаю, – после небольшой паузы ответил он. – Могу, правда, теперь не то, чтобы всего-всего...
– Ты... Ты все еще вспоминаешь те поединки? – нерешительно поинтересовался Кныш.
Марух проницательно взглянул на него, почувствовав, что они коснулись чего-то, что было для Внемлющего очень важным, и, вероятнее всего, не менее болезненным.
– Кто ж такое забудет, мальчик... – негромко ответил он. – Вся жизнь ведь, считай, на до и после разделилась. Все то, кто я, где я, что и как делаю – все в тот восход уходит, из него вырастает...
– Но ведь ты живешь дальше! – Кныш взглянул на него пытливо, словно пытался в его ответах отыскать собственные. – Моя вина, если спрошу не то, но... Как ты смог пережить это? Оставить позади. Ты... Ты ведь не держишь на Тура зла за то, что случилось?
– Не держу, – подумав, ответил бывший вождь. – Да на него и с самого начала не держал. На себя больше. Себе самому вину отпустить – это да... Нелегко дается, – он повернулся к собеседнику, глаза которого загорелись интересом. – Я ведь знал тогда, как должен был поступить. Отговорить его от тех поединков надо было. Не толкать к тому, к чему душа не лежала. Не удерживать при себе... Он бы меня послушал... И все было бы совсем по-другому. Но нет. Не отговорил... Тому причин-причин было, но главная – слишком больно было его отпустить. Ну, а там уж вышло, как вышло...
– Но... Что теперь? Как теперь ты живешь, чувствуя за собой такую вину?
– А что мне остается, мальчик? – Кныш молчал, и судя по растерянному виду, такая постановка вопроса ему раньше в голову не приходила. – Жить-то все равно надо, – продолжил Марух. – И Роду служить, как и раньше. Сам вон говоришь – научились чему-то мальчишки. Без меня бы... Без меня, положим, тоже бы научились – но, значит, кому другому бы пришлось ими заниматься. Так что – каков я ни есть и чего бы ни натворил – а пользу приношу.
– В этом все дело? – медленно произнес Кныш. – Смотреть вперед, приносить пользу, жить, будто ничего и не было?.. И в то же время знать, что было, и было по твоей вине? Только знаешь... Тебе хотя бы ясно, что ты сделал неверно. А я... Я ведь и старался служить Роду и приносить пользу. Как лучше хотел – но это не было верным решением. И как тогда мне все исправить?
Бывший вождь чуть вздрогнул. Похоже, привязчивое слово не его одного донимало в эти восходы!
– Духов спроси, – ответил он – и изумился самому себе: откуда только взялся у него этот странно-поспешный ответ? Ведь после событий последних восходов Внемлющий вряд ли прислушается к его совету. С другой стороны... – Это... Это ведь то, кто ты есть, – продолжил он, видя, что Кныш не собирается прерывать его или возражать. – Ты – тот, кто говорит с духами. Не будет их – и тебя не будет. Что бы там ни было между тобой и ими – вы связаны. У кого ж тебе просить совета, как не у них?
Он поднял глаза на своего собеседника, желая увидеть его реакцию – и неслышно успокоенно вздохнул: Внемлющий казался напряженным, словно то, о чем говорилось сейчас, имело для него огромную, возможно, не совсем понятную Маруху ценность, – но на лице его теперь не было той отстраненной, бездушной маски, которую бывший вождь так часто замечал раньше. Похоже было, что Кныш, хоть это и давалось ему нелегко, был настроен не только выслушать – но и по-настоящему услышать его слова.
... Вот только имел ли он право произносить их? Мог ли наставлять другого в том, в чем не преуспел сам?..
– Тут... Тут ведь что важно, с этим «исправить»... – пробормотал Марух, чувствуя, что волна воодушевления, внезапно поднявшаяся в душе, так же резко сходит на нет, натолкнувшись на риф понимания: он сам не следовал тому совету, который пытался сейчас дать...
Старый воин резко оборвал свою речь и замер, тяжело опираясь на палку. Айрат, словно почувствовав недоброе, завертелась вокруг него, стараясь заглянуть в глаза, осторожно тыкаясь носом в ладони.
– Марух?.. – словно издалека долетел до него встревоженный голос Внемлющего. – Марух, тебе все хорошо?.. Чем помочь? Может, Фетху?..
Ни к чему это все. Ни к чему Фетха и любая помощь. Не нужно ничего тому, кто, словно в зеркальную поверхность озера, вгляделся в собственный совет, примерил его на себя – и замер, ослепленный потрясающей, кристалльно очевидной правдой.
– Мне к сыну нужно.
Слова сорвались с губ – и бывшему вождю было все равно, как воспримет их его собеседник, удивится ли или испугается внезапного поворота темы... В конце концов, разве не говорили они сейчас каждый о своем – и лишь затем, чтобы вот так столкнуться с ответом, общим для обоих?..
– Что-то большее во всем этом есть, видишь?.. – проговорил Марух, когда первое потрясение несколько улеглось, и он смог облечь прочувствованное им в слова. – В том, чтобы исправить. В этом есть больше, чем Рослый увидеть может. И то, что все сделано, как есть, и прошлый восход не вернуть – ничего не значит. И договорить однажды надо – пусть и опоздал на круговороты. Это не здесь, в нашем мире, значение имеет, а где-то там... Сложить сломанное... Выбрать верную тропу... Это самое главное и есть... Видишь, о чем я?
В глубине души он не ждал ответа – а может, просто знал его заранее – поскольку, услышав в ответ тихое потрясенное «Да, я вижу...», лишь кивнул, словно соглашаясь с самим собой.
– Ты отведешь меня за Белую границу?
Негромкий вопрос, прозвучавший после долгой тишины, казалось, не нарушил ее, а наполнил, став продолжением мыслей и устремлений обоих собеседников, – и Марух осознал, что ответ на него он тоже знает, еще до того, как услышал:
– Отведу. Но прежде пойду туда сам.
====== Глава 41 ======
Реальность.
Он окунается в нее, едва перешагнув белые камни. Живая, терпкая – такая, что заставляет вмиг позабыть сон о мире смертных, оставить его позади – не в шаге, который отделяет его от границы – а так далеко, насколько отдалены друг от друга грезы и явь.
«Как же долго я спал».
Эта мысль теперь не вызывает ни вины, ни гнева на себя, ни сожалений, ни даже удивления. Это было давно, и, пожалуй, не с ним. Собой он становится только сейчас.
Вперед, шаг за шагом, дальше и глубже.
Запретный лес принимает его – хотя теперь ему нет нужды быть принятым, как нет и страха быть отвергнутым. Не нужно больше просить кого-либо впустить его в этот мир. Он больше не гость здесь. Он пришел домой.
«Не будет духов – и тебя не будет».
Как же верно ты сказал, смертный...
Но это не вся правда.
Продолжение ее – в этом ощущениии покоя и принадлежности, которое наполняет сейчас все его существо. Его мир. Его дом. Так просто. Так естественно. Так... Правильно. Ему даже не нужны слова, чтобы выразить это новое знание о себе – да, пожалуй, слова бы его и не вместили.
