Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" (книга бесплатный формат .TXT) 📗
– Прошу, Знающая, – он повернулся к ней, и она чуть вздрогнула, столкнувшись со взглядом враз потускневших глаз. – Хватит. Я устал и не хочу больше метаться. Я свой выбор сделал.
– Так устал, что тебе не жаль с ней расстаться?
– Мне жаль!..
– Врешь.
– Ладно. Может и вру, – взгляд Кныша стал жестким. – Так скажи мне, что я должен делать? Не отдавать ее? Ждать и искать неведомо каких ответов? Мне уже все уши прожужжали: «Дело не в Айрат, дело в тебе самом... Вспомни, кто ты... Где твое место...» А если я все равно не вижу этих ответов?
– Может, ты не хочешь их видеть?
– Фетха, ты правда думаешь, что ты первая задаешь мне этот вопрос?! И всерьез полагаешь, что это мне как-то помогает?! – в голосе Кныша звучало раздражение. – Если ты знаешь что-то – скажи напрямую. А если нет – так нечего пытаться вести меня неведомо куда. Так тебе есть что сказать?
Знахарка промолчала, скорбно поджав губы. Внемлющий смерил ее взглядом, в котором мешались разочарование и какая-то детская обида, и, не произнеся больше ни слова, скользнул в темноту селища.
Поначалу ты был невидим для меня, брат. Мир, которому дарит свет и тепло моя супружница, слишком велик, чтобы заметить в нем кого-то из тех Детей Завета, что выйдя из лона Черноликой, видят лишь ее, не обращая свой взор к тому, чей дух оживил их.
Благо, нашелся тот, кто, обратив взор твой к сокрытому от глаз смертных, сделал тебя зрячим – и видимым. Дух Предвечного радовался в тебе, и мне легко и радостно было наполнять тебя моим светом, так, что ты снова почти исчезал, растворяясь в нем – но вместе с тем обретая полноту и цельность.
Затем ты потускнел, горюя о том, кто, как казалось тебе, покинул тебя. Твоя боль была сильна – но это малая боль, ибо она принадлежит миру смертных, и Детям Завета по силам перенести ее. Мне было несложно направить тебя на путь исцеления от нее. Мне радостно было видеть, как твой свет вновь начал творить порядок. Мне было радостно видеть тебя.
И разве не радовался ты, видя даже бледное воплощение того, кем я истинно есть? И разве не хорошо тебе было, когда ты смог приблизиться к прозрению моей сущности?
Так почему ты, стоящий в шаге от того, чтобы навеки стать мне истинным братом, так упорно ослепляешь себя? Что за прок тебе в том, чтобы добровольно лишить себя зрения? Какой мерой измеряется для тебя видение смертных, что ты не желаешь отойти от него? Во имя чего пренебрегаешь всем, что может быть тебе дано и открыто? Почему даже тот, кто един с тобой и кто уже научился Прозревать Глубину, не может повлечь тебя за собой?..
Нельзя быть и не тут, и не там, брат. Нельзя вечно оставаться на полпути. Каждый из Детей Завета призван выбрать, идти ли за духом или прахом. Ты ушел далеко вперед, брат. И если отвернешься – потеряешь больше тех, кто никогда и не прозревал. Несравнимо больше. Эту боль даже я не утишу, и мой свет не рассеет Мрака. Чего же ради самому себя ослеплять?.. Чего ради самого себя делать невидимым свету?
Пора, брат. Выбирай сейчас. Позволь мне помочь. Позволь вести тебя дальше. Позволь, я верну тебе твой свет...
Где же ты, брат?..
====== Глава 34 ======
Айрат не сопротивлялась, не скулила, не пыталась бежать. Да и куда бы, собственно?..
Новость о решении Внемлющего облетела поселение едва ли не быстрее, чем он сам отправился на поиски родичи. Каким-то неведомым образом достигла она, видимо, и сознания пришедших к границе селища зверей. В результате Рослые, поспешившие, презрев опасность, выйти из хижин и собраться у выхода в Ближний лес, стали свидетелями того, как из-за деревьев выступили бесшумные серые тени. Выступили – и замерли, нескольких шагов не дойдя до каменной границы. Их присутствие так близко, на опушке, в месте, которое поселяне привыкли считать настолько безопасным, что без боязни отпускали детей там играть, произвело на них гнетущее впечатление. «Этот мир никогда не был другом тебе,– думалось многим из них. – А видимое спокойствие и благополучие – иллюзия. Длящаяся ровно до того момента, как выйдут из темноты истинные его хозяева...». Ощущение слабости и уязвимости лишь усилилось, когда от группы родичей отделился вожак – матерый, широкогрудый зверь, пышный меховой воротник на шее которого был щедро сдобрен сединой. Он неторопливо преодолел последнее оставшееся до границы расстояние и остановился лишь тогда, когда тень его, четко видная в свете полностью открывшего свой лик Светлоликого, легла на камни границы. Над группой Рослых пролетел дружный вздох: каждый оценил могучие, – каждая толщиной с руку взрослого мужчины, – лапы пришельца и его клыки-кинжалы, кончики которых едва заметно поблескивали из-под верхней губы.
И снова холодок невольного страха скользнул по сердцам поселян, представившим было, что произойдет, если зверь вдруг нападет. С таким, пожалуй, не сладит даже вождь. Даже во всеоружии. А может, даже и с помощью других мужчин.
Вожак, однако, враждебности не проявлял. Под великолепной шкурой не ощущалось никакого напряжения мышц, говорящего о готовности к мгновенному смертоносному броску. Клыки, блеснув было в приоткрытой пасти, вновь скрылись, хвост, палкой опущенный к земле, был абсолютно неподвижен. Родич ждал – спокойно, терпеливо. С уверенностью, что получит то, за чем привел сюда свой клан.
Он определенно заметил Айрат, бесшумно направлявшуюся к нему. Не обошел вниманием и детенышей, которые, видимо проникнувшись моментом, жались к ее бокам, в кои-то веки растеряв свою непоседливую веселость. Однако взгляд желтых глаз остановился не на них, а на Рослом, медленно идущем рядом. Остановился – и зажегся каким-то странным, холодным интересом.
Дальнейшее описать было не под силу никому из собравшихся, – и не только потому, что произошло все слишком быстро. Основной причиной было, пожалуй, то, что события начали разворачиваться слишком непредсказуемо, неожиданно, и внешне словно бы совсем не связанно с происходящим. Словно бы. Если только не были печальные проводы Айрат лишь необходимым фоном для того, что произошло потом.
Об этом «потом» рассказывали впоследствии по-разному. Кто говорил, что глаза родичей засветились вдруг нездешним, невозможно-ярким пламенем; кто уверял, будто видел, как свет, струящийся от Светлоликого, принял вдруг облик статного высокого мужа; иные добавляли, будто муж этот протянул руку ко Внемлющему – словно желая прикоснуться; кому-то никакого мужа не привиделось, и говорили они о родичах, – они, мол, вдруг почему-то прянули назад, к лесу, – да так и растворились между стволами; противоречили им те, кто утверждал, что никуда родичи не прянули – просто словно враз утратили к происходящему всякий интерес; подивились, мол, чего это они тут забыли – да и убрались восвояси.
И лишь в двух вещах все были едины. Во-первых, что звериный клан и вправду вдруг просто взял – да ушел, словно враз опомнившись от какого-то морока и даже не оглянувшись на оставшуюся в селище Айрат. Во-вторых, что Внемлющий, на лицо которого упал посланец Светлоликого, вдруг вскинул руку в останавливающем, запрещающем жесте, словно пытаясь воспрепятствовать свету коснуться него. Вскинутая ладонь, однако, вместо того, чтобы пройти сквозь свет, вдруг словно натолкнулась на него – причем с такой силой, что Кныш, не ожидавший этого, отшатнулся и, не удержавшись на ногах, рухнул навзничь, в свою собственную тень, лежащую прямо за ним.
Светлоликий в то же время скрылся за плотным облаком, и на селище упала темнота, наполненная надрывным плачем-воем Айрат.
====== Глава 35 ======
– Так что с ним?
На лице вождя Шоха тревога смешивалась с недоумением – и последнее пока преобладало.
Фетха, медленно, грузно поднявшись от ложа больного, лишь слегка пожала плечами. С ночи, когда Айрат пытались отдать ее клану, минуло уже три восхода, и за них старая знахарка слышала вопрос, заданный главой Рода, больше раз, чем пальцев на руках и ногах вместе взятых. И точно так же, как и услышав его впервые, едва успев осмотреть перенесенного в лекарскую Внемлющего, ничего определенного ответить на него не могла.
