Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
— Нет. Это не вариант. Так я вызову ещё больше подозрений. Поэтому уйду сам, якобы добровольно.
В итоге мы сошлись на следующем: Доменика в присутствии Катарины громко признаётся мне в любви, а я «в ужасе» сбегаю из дома. Шикарный спектакль, теперь осталось сыграть его по Станиславскому.
====== Глава 33. Дополнительная репетиция и мнимый скандал ======
Но теперь представьте себе такую ситуацию: вы проходите онлайн-курсы, читаете какие-то учебники, ходите на воркшопы, и в какой-то момент оказываетесь на заветной позиции; вы смогли убедить других людей в своей годности, оказались среди профессионалов, и теперь вам нужно действовать… и тут руки начинают дрожать, глаза и мысли — метаться: вы не имеете ни малейшего представления, что именно делать — из-за нехватки опыта. Иными словами, вы — выскочка, и вы это поняли.
Владислав Радюк, «Хабрахабр»
После обеда я отправился в театр «Della Valle» на репетицию, но перед этим заглянул в гостиницу и снял там самый дешёвый номер на три недели, благо, денег пока хватало: кое-что я заработал на проектировании сценических машин, кое-что — за уроки математики, которые по рекомендации маэстро Альджебри я с прошлой недели проводил частным образом для мальчишек из нашей футбольной команды. В театре же меня ждал приятный сюрприз.
«Старики» весьма любезно поприветствовали меня и вскользь сообщили, что от меня требуется. Требовалось вот что: на следующую репетицию принести им бутылку вина и фруктов на закуску. По негласной, придуманной этими Primi традиции, каждый новенький обязан был проставляться в первые дни театральных репетиций. Надо сказать, меня это даже обрадовало, хоть и придётся потратить деньги, но зато никакого унижения от новых коллег.
Унижение последовало от маэстро Сальтарелли, хореографа, считавшего, что я всё ещё не соответствую нужному образу, и костюмера, плешивого старикашки, который ему поддакивал. Они задержали меня после репетиции и, видимо, решили отыграться по полной.
Для начала они заставили меня надеть какое-то старое пыльное платье с кринолином грязно-розового цвета, которое нашли в сундуке, утверждая, что это поможет мне проникнуться образом героини.
Ух, маэстро Кассини, какая же муха вас укусила? Вот что тебе пришло в голову, Доменика? Зачем такое издевательство над человеком, который, по твоим же словам, тебе дорог? Неужели ты не понимаешь, насколько безнадёжно провальной является твоя идея с моим дебютом в женской роли?
Я испытывал смешанные чувства: с одной стороны я был благодарен своей прекрасной Музе за столь активное продвижение «великого меня» в оперной карьере, но с другой… Мужская гордость не позволяла поставить себя в полное подчинение женщине, а покомандовать-то Доменика совсем не прочь. Как-то раз был такой разговор:
— Алессандро! Что за свистящий звук? Я сейчас проткну тебя смычком!
— О’кей, но кровь и кишки тоже ты будешь прибирать.
— Фу, Алессандро!
Конфликты во время занятий вокалом возникали на пустом месте, когда типичная скорпионская напористость с её стороны схлёстывалась с сопротивлением, вредностью и непослушанием с моей, которые, однако, вскоре сводились к нулю обезоруживающим невинным взглядом маленькой хрупкой девочки. Тогда только наступал мир и гармония. Но ничего. Вот стану оперным Primo Uomo, построю своей возлюбленной дворец с бассейном, вот тогда-то первую скрипку буду играть я.
Наблюдая за коллегами по спектаклю, я ещё раз убедился, насколько отличаюсь от остальных «виртуозов». Я казался себе просто наивным инфантильным лопухом по сравнению с этими поистине вокальными роботами, закалёнными жизнью, как сталь, и на редкость циничными. Причём, это касалось даже пятнадцатилетних мальчишек, только что выпорхнувших из неаполитанской клетки, не говоря уже о монстрах вроде Диаманте. По-другому и не выжить в театре, где каждый стремится стать Primo. Это как реалити-шоу про выживание на острове, только здесь всё по-настоящему. Я же в очередной раз убедился в том, что эта игра не для меня. Простой, как число «два», не способный к манипуляции и вообще не разбирающийся в людях, я с большой вероятностью бы вылетел с первой же репетиции, если бы не поддержка и заступничество обоих композиторов.
Но главное моё отличие от театральных «виртуозов» заключалось в другом. Это были люди, совершенно лишенные гендерной самоидентификации. Им с раннего детства внушали, что они третий пол, созданный для услаждения ушей (и не только) представителей знати. Им было всё равно, кого играть — мужчину или женщину. Меня с детства не готовили к карьере «виртуоза», не промывали мозг различного рода идеологией, сам же я с раннего детства считал себя мужчиной. Операция сломала мне жизнь, но отнюдь не «внутренний стержень», я остался тем, кем был: мальчиком, мечтающим стать супергероем. И я им стану. Пусть для этого придётся пройти с десяток сложных уровней!
Приняв как неизбежное свой грядущий дебют в женской роли, я решил интерпретировать эту роль как персонажа из онлайн-игры, которого необходимо прокачать до нужного уровня. Ведь играют же девушки за мужских персонажей в стрелялках? Что ж, представим, что спектакль — такая же игра, запрограммированная либреттистом и композитором.
Переодеваться остался прямо на сцене, за деревянной декорацией на колёсиках, изображающей стену дворца, которую сегодня как раз выкатили на сцену, чтобы проверить, как она смотрится.
— Позвольте вам помочь, синьор Фосфоринелли, — предложил костюмер.
— Спасибо, я сам, — холодно ответил я и втащил ненавистное платье за импровизированную ширму.
Сняв с себя кафтан с камзолом, я влез в эту розовую дрянь и, ругая про себя на чём свет стоит всех подряд, попытался зашнуровать её на спине.
Однако программа «Я сам» вскоре «вылетела» с исключением «Невозможно установить соединение правой части платья с левой. Обратитесь к системному администратору». Пришлось звать на помощь надоедливого старикашку.
Конечно же, ему сразу бросилась в глаза моя невообразимая татуировка, чёрными линиями видневшаяся из глубокого прямоугольного выреза, открывавшего плечи и доходившего чуть ли не до середины рёбер, обнажая сморщенные от холода, как прошлогодняя сушёная брусника, соски. Что и говорить, платье оказалось мне великовато, не иначе, шили его лет десять назад для громадного Консолоне!
Уместно будет наконец-то сказать, с чем связан мой столь низкий для «виртуоза» рост — всего метр шестьдесят шесть, стандартный рост для мужчины восемнадцатого века, в то время как большинство таких, как я, были под два метра. Доменика, будучи одного со мной роста, казалась чуть выше из-за туфель на высоком каблуке и толстой подошве, что делало её просто греческой богиней по сравнению с женщинами того времени, для которых нормой был метр сорок. Но причиной в её случае являлся именно тот факт, что Кассини — дитя двадцатого века. Насколько я понял из её рассказов, её настоящие родители были достаточно высокими. Что касается меня, то буду честен. В возрасте четырнадцати лет я в тайне от родителей стащил у приятеля-тяжелоатлета пару ампул пропионата тестостерона, надеясь всё-таки стать хоть немного похожим на взрослого парня. Увы. Результатом подобного вмешательства стала лишь необратимая блокировка гормона роста. Даже всемогущая GABA не помогла. Я так и остался при своём тогдашнем росте, голосе и внешности. И теперь уже ничего не попишешь.
— Что за ужас нарисован у вас на плече, синьор! Срочно сотрите!
— Это невозможно, — честно ответил я. — Разве что попросить цирюльника содрать вместе с кожей. У вас здесь такое должны практиковать.
— Раз нельзя стереть, закрасим! — с этими словами старик взял огромную кисточку и коробку с пудрой, обильно замазав белым мне лицо, плечи и грудь.
— Вы не больны, синьор? — вдруг задал мне вопрос костюмер.
— Почему я должен быть больным? Выгляжу плохо?
— Осмелюсь заметить, да. Я многих «виртуозов» одевал, и все они обладали приятными формами…
— Приятные формы только у женщин. В случае «виртуозов» это просто лишний жир, как следствие неправильного питания и отсутствия физических нагрузок, — возразил я.
