Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
— Любым? — что-то я даже пожалел, что полез со своими идеями в жестокое почти средневековое общество.
— Да, мой мальчик. Но, судя по тому, что передавали о вашем поведении в Капелле, думаю, что вы будете к этому готовы.
— Что ж, надеюсь, меня не разорвут на клочки во время игры, — мрачно усмехнулся я.
— Я самолично буду следить за вашей игрой и не потерплю беспредела со стороны и по отношению к певцам.
— Маэстро, вы поможете нам с организацией? — осторожно спросил я. — Всё-таки, то, во что я играл у себя на Родине, несколько отличается от рассказанного вами.
— Разумеется. Когда вы планируете начать?
— Как только соберём команду. Карло предложил ребятам в Капелле, согласились всего четверо, включая Стефано. А вы говорите, в команде должно быть двадцать семь игроков. Где же мы столько наберём?
— Ребятам из театрального хора в свободное время делать нечего, возьмём их в команду. Остальных можете набрать из числа соседских мальчишек. Поверьте, им тоже нечем заняться в свободное от уроков и домашней рутины время.
— Может быть, не нужно столько народу? Мне знакома версия игры, в которой команда состоит не более, чем из одиннадцати игроков. Понимаете, ведь одно дело набрать, а совсем другое — обучить правилам. С меньшим количеством игроков это займёт меньше времени.
— Вы правы, Алессандро. Но тогда первоначальной расстановкой игроков на поле будете заниматься вы.
— Обещаю, маэстро, я справлюсь, — с воодушевлением я принял вызов.
Всего за полчаса мы с маэстро Альджебри набросали примерный алгоритм игры, чтобы проще было объяснять участникам, и я невольно представил себя разработчиком в геймдеве, проектирующем 3D-игру в паре с очень крутым сеньором. Вернусь домой, непременно запрограммирую на «юнити» флорентийский футбол.
Следующим этапом собрали две команды, по восемь человек в каждой. В основном это были хористы из двух театров, которые в свободное от постановок время подрабатывали кто где мог, а как правило — просто болтались по городу от нечего делать. Также в команду приняли нескольких левых парней. Это были сыновья местных ремесленников, которым тоже нужно было размять мышцы в промежутках между мелкими поручениями. Парни помогли скосить траву на поле, чтобы мне ничто не мешало сделать разметку.
Как только были собраны две немногочисленные команды, я, как главный инициатор, занялся распределением игроков. Так, Эдуардо и Умберто, сыну синьора Страччи, я предложил выступить в роли вратарей, поскольку у них, как у нормальных парней, скорость реакции выше, чем у «виртуозов». Оставшихся участников я поделил на две команды: в первой, помимо шестерых хористов-«виртуозов» из театра, были я, в качестве центрального форварда и, по совместительству, капитана, и Карло — правый защитник.
Надо сказать, я очень долго думал, брать ли в команду Доменику, но в итоге за меня всё решил маэстро Альджебри, объявивший, что по правилам кальчо игроки должны быть раздеты по пояс. Вопрос отпал сам собой, тем более, что Доменика не проявила никакого интереса к процессу игры. Тем более, мне не хотелось подвергать её опасности в плане здоровья или возникновения подозрений, которые могли возникнуть в построении «стенки» при штрафном или пинальти: ведь в женском футболе участницы «стенки» должны скрещивать руки на груди, в отличие от обычного, где руки ниже пояса, и тем более — «виртуозного», в котором «руки по швам». Да я бы сразу убил любого, кто посмел бы хоть пальцем коснуться того, что мне так дорого — маленькой, но изящной и женственной груди Доменики!
Во второй команде капитаном и центральным форвардом вызвался Стефано, в его команде играли оставшиеся «виртуозы» и несколько нормальных парней. По сути, команды получились неравноценные, но каждая со своими плюсами и минусами. Маэстро Альджебри назначил сам себя судьёй и следил, чтобы мы не поубивали друг друга на поле боя.
Однако даже столь разношёрстные и немногочисленные команды и плохая погода не помешали нам на протяжении целой недели наслаждаться прекрасной игрой. «Полунормальная» команда с импульсивным капитаном Стефано отличалась быстротой и хорошей скоростью реакции, моя же, «ненормальная» — точностью, аккуратностью и «удароустойчивостью», если кто понимает, о чём я. В первый же день игры нам удалось забить друг другу до двадцати голов за два тайма, но исход матча решил резкий и непредсказуемый удар Стефано откуда-то из-за угла. В итоге, «полунормальные» победили со счётом двадцать один к двадцати в свою пользу.
Так незаметно прошла неделя. Но вскоре наша футбольная сказка закончилась. В какой-то момент появившийся ни с того ни с сего приезжий аристократ прогнал нас с импровизированного футбольного поля, утверждая, что это его частная территория. Мы, конечно, сначала опечалились, но вскоре маэстро Альджебри любезно предложил нам играть на заднем дворе своего дома. Места там оказалось совсем мало, поэтому о футболе пришлось забыть.
К счастью, я вспомнил о таком замечательном виде спорта, как баскетбол, и, заручившись поддержкой близнецов Альджебри, приспособил на росшем посередине двора платане баскетбольное кольцо из круглой рамы старого кресла. И не прогадал: новая игра пришлась по вкусу Стефано и Карло, которые словно созданы были для баскетбола. Вскоре к нам присоединилась и Чечилия, согласившаяся играть в одной команде с Эдуардо. Доменика редко составляла нам компанию, предпочитая в гостиной обсуждать грядущую постановку с маэстро Альджебри. Как-то раз во время игры мы слышали вопли из окна: видимо, уважаемые композиторы не сошлись во взглядах. Вскоре я, однако, был вынужден покинуть команду, вследствие полиномиально возросшей нагрузки на работе.
Всё это время я замещал Карло в театре, участвуя в проектировании механизмов к новому спектаклю. Премьера оперы «Пандиониды» Альджебри планировалась в апреле, через две-три недели после Пасхи, и на её постановку ушло много сил.
Как-то раз вечером, когда рабочий день уже закончился, в каморку к «разработчикам», в которой к этому времени оставался лишь я, явился сам композитор Альджебри. Судя по всему, маэстро был страшно зол.
— Что-то случилось, маэстро?
— Да, случилось, — проворчал он. — Какого хрена* вы, Алессандро, делаете здесь, в каморке механика?!
Примус починяю, про себя проворчал я. До чего достали все эти деятели! Но вслух я, конечно же, этого не сказал. Во-первых, не поймут. Во-вторых, мне не нужны лишние разговоры.
— Работаю, — развёл руками я. — Меня ведь выкинули из Капеллы, а зарабатывать надо.
— Я не это имел в виду. Почему вы здесь, а не в репетиционной? Клянусь, если спектакль провалится, виноваты будете вы!
Как всегда, во всём виноват «тыжпрограммист», подумал я.
— В чём? Машины спроектированы и протестированы. Я не понимаю, что он меня ещё нужно.
— Вы ещё два дня назад были назначены на роль принцессы Филомелы! И что я вижу, придя в театр? Артисты репетируют спектакль без вас, в то время как у вас ведущая партия сопрано!
Час от часу не легче. Я уже и думать забыл про этот спектакль, а близнецы не напомнили. Почему-то опять решение по поводу моей карьеры принимали без меня.
— Я сам уже во всём запутался. Простите, я не многозадачник, я не могу выполнять несколько ролей одновременно — и механика, и артиста.
— Поэтому немедленно бросайте свои декорации, уже всё давно готово, и ступайте в репетиционный зал!
Ничего не поделаешь, пришлось наспех делегировать свои задачи одному из коллег и топать в репетиционную. Я даже ещё не осознавал, насколько тяжёлую работу мне уготовали!
— Могу я поинтересоваться, с чем связано столь внезапное назначение меня на роль в спектакле?
— Карло должен был сообщить вам об этом ещё на прошлой неделе, но забыл, каналья!
— Но ведь я простой инженер! — возразил я. — Разве артистов в Риме не осталось, что на главные роли берут неизвестно кого?!
— Не всё так просто, Алессандро. Денег на постановку «сомнительного шедевра», как сказал некто из Ватикана, выделили немного, и большая часть ушла на костюмы и декорации. А это значит, что певцам платить почти что нечего! Никто из восходящих неаполитанских звёзд не согласится ехать в Рим за такие деньги. Мне с большим трудом удалось уговорить оперных монстров Диаманте и Консолоне исполнить ведущие мужские роли в этой опере, они согласились только из любви к искусству. Синьор Долорозо — давний друг маэстро Кассини, остальных артистов набрали, представьте себе, из театрального хора!
