Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
— Вас ещё здесь не хватало, — с досадой воскликнул певец. — Карло прислал, да? Или отец?
— Нет, мы сами решили тебя разыскать. Что за греческий фарс? — раздражённо спросил я.
— Не ваше дело. Дайте умереть спокойно, — с болью в голосе ответил Стефано, теребя в руке верёвку.
— Что случилось, Стефано? — обеспокоенно спросила Доменика, проведя рукой по плечу сопраниста. — Кто тебя обидел?
— Жизнь меня обидела, ясно? А теперь идите и позвольте мне сделать то, что я хочу.
— Ничего мы тебе не позволим, — жёстко заявил я. — Говори, давай, в чём дело.
— Я разбит, Алессандро. Разбит и уничтожен. Жизнь кастрата — лишь жалкое существование. Я словно безвольное и бесправное животное, декорация в доме, ничего более.
— Кому ты это говоришь? — со злостью выпалил я. — Такому же калеке, как ты, но который, однако же, не опустил руки и продолжает жить и радоваться — пусть и всем назло!
— Ошибаешься. Тебе повезло больше. У тебя была возлюбленная, а теперь…
— Да, которая плюнула мне в душу, — перебил его я.
— Неважно. Идите, друзья, не вспоминайте дурным словом бедного Стефано, — с этими словами певец оттолкнул меня и сделал шаг к бурному и мутному потоку. Нет, так не пойдёт дело.
— Доменико, срочно беги к маэстро Альджебри, Стефано я возьму на себя, — бросил я шокированной происходящим Доменике и резким движением развернул сопраниста к себе лицом — у меня это вышло, так как сделал я это неожиданно для него.
Синьорина Кассини, ничего не говоря, бросилась выполнять мою просьбу, а я остался наедине с совершенно невменяемым хористом.
— Что тебе от меня надо?! — со злостью и отчаянием крикнул Стефано.
— Извини, уважаемый, но перед тем, как покинуть этот мир, тебе придётся сразиться со мной.
— Что? Да ты, как я понял, даже шпагой не владеешь! Сразу видно — бастард!
— Сам напросился, псевдоматематик, — слова о моём якобы незаконном происхождении несказанно взбесили меня, и я со всего размаха въехал кулаком по морде этому деятелю искусства.
На тот момент мне уже было неважно, что Стефано на голову выше меня и более крепкого телосложения. Мы схватились на набережной не по-детски, пуская в ход все запрещённые приёмы борьбы. Впервые в жизни я увидел весёлого и беззаботного Стефано в таком состоянии: глаза налились кровью, а зубы скрипели от злости. Да я и сам, наверное, выглядел не лучше.
В какой-то момент я понял, что начал сдавать позиции. Сказывались бессонные ночи и полученный в Неаполе стресс. Противник повалил меня на землю, и мы, вцепившись друг другу в покрытые синяками плечи, кубарем покатились по набережной, остановившись в сантиметре от бурлящих вод Тибра. «Похоже, сейчас мы оба полетим прямиком к «царю Посейдону», — промелькнуло в голове.
К слову сказать, в водах Тибра бесславно погиб мой дорогой друг-смартфон, выпав из кармана и скатившись с набережной. Я обнаружил пропажу только следующим утром и был несказанно расстроен.
На наше счастье, вскоре на набережную подоспели спасатели: Карло и Никколо в сопровождении Доменики. Видимо у Кассини хватило разума не будить пожилого маэстро, который при своей природной импульсивности, по словам Стефано, обладал ещё и тяжёлой рукой.
— Что здесь за комедия дель арте! — крикнул архитектор, когда они с младшим братом кинулись нас разнимать, отдирая друг от друга и оттаскивая от края берега.
— Да, нам же нечем больше заняться, Никколо! — не отойдя ещё от гнева, ответил я. — Вон Стефано решил поплавать в речке, а злой варвар Алессандро сказал «ая-яй, низ-зя!», — жутким клоунским голосом процитировал я известного артиста прямо по-русски, какая разница, что не поймут!
Стефано стоял молча, скрестив руки на груди и игнорировал любые вопросы. На меня он смотрел, как на негодяя, испортившего ему вечер.
— Ничего, сейчас злишься, а потом спасибо скажешь, — уходя вместе с Доменикой с набережной и стараясь сохранять спокойствие, сказал я. — Когда будешь выбирать золотое кольцо своей невесте, — вырвалось у меня.
— Убью! — сквозь зубы прошипел Стефано, бросив в мою сторону гневный взор.
Никколо и Карло дружно рассмеялись, увидев в моей реплике сарказм, а вот мне и Доменике было не до смеха. Похоже, что в моё сознание опять вклинился «бот» из дома с красными колоннами.
Комментарий к Глава 29. Долгожданное воссоединение и успешное предотвращение В третьей части трилогии Бомарше Керубино погибает на войне, оставив Графине “подарок” в виде сына Леона (здесь есть некий намек на параллель в моем романе)
====== Глава 30. Оттепель ======
Всю последующую неделю я, временно освобождённый от ига «великой синьоры», решил посвятить наукам, совмещая приятное с полезным. Так, вечерние часы я полностью отдал изучению рукописных учебников по механике и теории устойчивости. В какой-то момент я ощутил себя настоящим исследователем: ведь я держал в руках материалы, которые никогда не издавались в наши дни, возможно, в связи с тем, что теоретически верные результаты в этой области будут получены немного позже, во второй половине восемнадцатого века. Но тем не менее эти рукописи содержали подробно описанные эксперименты с различного рода деревянными конструкциями, что давало полную картину для дальнейшего восприятия и понимания. К середине недели я уже чётко представлял себе, с чем буду иметь дело на предстоящем «поприще».
Днём, в предрассветные часы и глубоким вечером я до полного изнеможения занимался вокалом под руководством своего милого музыкального монстра. Любые мои возражения наподобие «Зачем?» или «Я же никогда не буду петь в опере» пресекались на корню. В какой-то момент я понял, что с великим маэстро спорить бесполезно: уж если пришла ей в голову идея сделать из меня оперного primo, то сопротивляться бессмысленно. Тем более, в глубине души я и сам этого желал, хотя и прекрасно понимал, что вероятности куда-то выбиться у меня полпроцента.
— Может перерыв сделаем? — осторожно спросил я после непрерывного трёхчасового урока в комнате синьорины Кассини. — В горле пересохло, дай хоть на кухню сбегаю воды выпить!
Доменика, ничего не говоря, поднялась из-за инструмента, достала с полки кувшин с водой и протянула мне. Ясно, значит, боится, что сбегу.
— Ты мне не доверяешь? — обиделся я. — Вот клянусь, за всё своё детство ни разу не сбегал с уроков. Разве что в старших классах, но это было из-за болезни.
— Что за глупости, Алессандро? Я просто не хочу, чтобы ты отвлекался, у тебя уже хорошо получается.
— Ну до уровня Фаринелли мне всё равно не дотянуть, — горько усмехнулся я.
— Откуда ты знаешь синьора Броски? — опешила Доменика, даже выронив ноты из рук.
— Из кино, — честно ответил я. — Ты знакома с ним лично?
— Нет, Алессандро, — ответила моя печальная муза. — Но я… слышала его.
Последние слова были произнесены с таким трепетом и благоговением, что я готов был восхититься талантом Певца с большой буквы, даже не послушав его вживую.
— Синьор Броски сейчас в Неаполе? Или в Риме? — поинтересовался я.
— Нет, насколько я слышала, кажется, во Флоренции. В Риме он выступал пару лет назад, а затем брат увёз его на гастроли.
— Великий композитор Риккардо? — я вспомнил, что именно брат Фаринелли сочинил мою любимую арию «Ombra fedele», которую я почти два года учил ещё в Питере.
— Ты шутишь, Алессандро? Риккардо, похоже, совершенно безнадёжен как композитор. В Неаполе его ругали на чём свет стоит. Хуже были только мои сочинения.
— Но они прекрасны! — возразил я. — Не слушай, что говорят, следуй лишь своему разуму и сердцу.
— Знал бы ты, сколько моих сочинений навсегда погребено в письменном столе или предано огню. Веришь или нет, но я ещё в годы обучения вынуждена была публично сжечь целую партитуру своей оперы, которая никогда уже не увидит свет, только потому, что маэстро счёл музыку и сюжет не соответствующими стандартам.
— Что за опера? — поинтересовался я. — Как она называлась?
