Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
— Ясно. Тогда я не понимаю, какая от него практическая польза.
Хороший вопрос. Не мог же я сказать, что эта структура одна из самых популярных в программировании, что на её основе реализованы ассоциативные контейнеры* в C++. Человеку, далёкому от программирования, все эти определения неинтересны и покажутся, в лучшем случае, китайскими иероглифами.
— В общем, они применяются в моей работе по «заговариванию неодушевлённых предметов», — с грустью ответил я, понимая, что все знания, которые я так долго и мучительно приобретал за годы самообучения, оказались здесь никому не нужны.
— Значит, мне они явно пока не пригодятся. Разве только в том случае, если я вдруг окажусь в будущем, — с усмешкой ответил Доменико. — А теперь приступим к ежедневным занятиям музыкой.
Днём я сидел в своей гостевой комнате и разрабатывал программу обучения для Эдуардо. Мало ли, надумает заниматься. Гаэтано с раннего утра был на репетиции в театре, поэтому никто и ничто не отвлекало меня от размышлений.
Прошло чуть более недели, как я в прошлом, и это начало сказываться на моей общей физической и умственной форме. И если первая за эти несколько дней немного ухудшилась, в частности, откуда-то начал появляться едва заметный второй подбородок и жуткий «пивной» живот, и это всё при астеническом (!) телосложении, то с последней, наоборот, всё стало просто отлично.
В голове прояснилось, возможно, некоторые нейроны наконец-то очнулись от спячки. В частности, я улучшил свои показатели в устном счёте и теперь мог спокойно соревноваться с «арифметическими монстрами» братьями Альджебри, также я без проблем теперь решал некоторые алгоритмические задачи, казавшиеся мне раньше сложными, а то и невыполнимыми.
Не знаю, что повлияло на такое резкое превалирование интеллекта над прочими характеристиками: может быть я начал понемногу отходить от офисного стресса, может быть сказалось отсутствие крепкого некачественного алкоголя, которым я частенько злоупотреблял в последние два года. А возможно, всё дело в моих «волшебных» таблетках*, которые прописал врач, которые жутко тормозили не только нежелательные физические, но и все мыслительные процессы и которые, наконец, я не принимал уже больше недели.
Но в этот момент в дверь робко постучали. Я, конечно же, пригласил войти и был немало удивлён. На пороге стоял Эдуардо, в руках у него была чернильница, перо и несколько листов бумаги. Только сейчас я обратил внимание на внешний вид этого юноши. Худой, бледный, невысокого роста, он чем-то напомнил меня в пятнадцатилетнем возрасте. Я уже тогда отгородился от всего мира, отказываясь принимать пищу и предпочтя любому обществу компьютер, что вскоре привело к весьма плачевным последствиям: я вновь оказался в ненавистной больнице. Но у меня были на то весомые причины, а здесь нормальный, здоровый парень сам себя закапывает живьём в могилу. Нет, синьор, так дело не пойдёт.
— Здравствуйте, синьор Кассини, — ответил я. — Решили навестить старикашку Алессандро?
Эдуардо кивнул:
— Вы сказали, что сможете помочь мне с математикой.
— Буду рад помочь. Правда, не могу сказать, что я такой уж хороший учитель, но предмет, по крайней мере, знаю. Итак, какие области математики вы изучали?
— Арифметику, немного геометрию… на плоскости.
— Отлично. Начнём пока с арифметики?
— Как скажете, синьор Фосфоринелли, — ответил Эдуардо.
— Прошу, не стойте в дверях, вы же у себя дома.
— Вы ничего не будете со мной делать? — с опаской спросил Эдуардо.
— Я, по-вашему, какой-нибудь бармаглот из сказки? Что я могу с вами сделать? Разве что немного помучить примерами и задачами.
— Нет, я ничего такого не думал. Просто был случай.
— Какой ещё случай?
— Когда я был маленьким, один старый сопранист, преподаватель гармонии, пришёл к Доменико, а того не было дома. И он начал ко мне приставать. Я огрел старикашку нотами и убежал. С тех пор я их побаиваюсь.
— Да это не сопранист, а старый… — я осёкся, чтобы не произнести при ребёнке матерного слова. — Старый дурак, в общем. Я что, похож на такого?
— Нет, что вы. Но, исходя из предпочтений учителя по гармонии и ещё одного товарища Доменико, я сделал вывод, что все virtuosi любят маленьких мальчиков.
— Логически неверное обобщение, — заметил я. Теперь придётся ещё и силлогизмы учить решать. — Мы с вами ещё рассмотрим этот вопрос, а пока, позвольте же разрушить этот миф. Мне нравятся только женщины. Да будет вам известно, в годы своей учёбы я даже был женат. Не удивляйтесь, у нас на родине нет таких запретов как здесь.
А сам подумал: «У меня-то с логикой что? Алессандро нравятся только женщины, Алессандро нравится Доменико, следовательно, Доменико — женщина, — заключил я. — Нет, синьор Фосфоринелли, приведите сначала свои мозги в порядок, а потом уже делайте замечание младшим».
Эдуардо и правда был удивлён. Но старался не показывать вида.
— А где сейчас ваша жена?
— Понятия не имею. Она бросила меня из-за того, что я не мог дать ей наследника. А ведь я любил её больше жизни.
— Понимаю вас, синьор, — вздохнул Эдуардо. — Я тоже страдаю от невозможной любви.
— Почему невозможной? — удивился я.
— Я обожаю Чечилию, а её отец хочет отдать её в монастырь. Говорит, что она недостойна.
— Постойте. Какая Чечилия?
— Альджебри, младшая сестра Стефано и Карло, которых вы, наверное знаете.
— Прекрасно знаю. И про Чечилию слышал. Правда, не самые приятные вещи.
— Мне всё равно. Я умираю без неё. Но я не так богат, чтобы осмелиться сделать ей предложение.
— Синьор, какие ваши годы?
— Мне уже четырнадцать! И я готов бороться за неё до конца! Пусть даже для этого мне придётся скрестить шпагу с обоими «виртуозами» и их старшим братом-архитектором.
— Кто-нибудь знает о ваших чувствах к этой девушке?
— Только вы, синьор Фосфоринелли. Мне некому больше сказать. Маме говорить стесняюсь, а Доменико не поймёт.
— Эх, что за напасть. Возможно, я сейчас скажу неприятные вам вещи, но Чечилия… как его… — я пытался подобрать слова, поскольку не знал об уровне познаний парня в этой сфере.
— Женщина? Вы это хотели сказать? Мне это известно, — как ни в чём не бывало договорил за меня Эдуардо. — И что виноват покойный сопранист Прести. Он всегда всё портил, он и Доменико плохому научил. Но, клянусь, моя небесная Чечилия настолько прекрасна, что я закрою глаза на любые её недостатки.
— Ваша любовь заслуживает восхищения. Думаю, мы сможем придумать, как убедить старика Альджебри выдать за вас Чечилию.
— Спасибо, синьор! — воскликнул Эдуардо и крепко пожал мне руку.
— Однако, бессмысленно вступать в брак, не имея элементарного образования. Чтобы стать уважаемым гражданином, вам нужно освоить основы наук, — напомнил я.
— Простите, я совсем забыл, зачем пришёл. Мысль о Чечилии совсем помутила мой разум.
— А ещё лучше, закончить высшую школу. Насколько я помню, достойное техническое образование можно получить в Болонском университете.
— Никогда не слышал о таком. Но вы ведь поможете мне туда поступить?
— Сделаю всё, что в моих силах, но в конечном итоге, всё зависит от вашего желания и упорства.
— Я готов к любым трудностям.
— Что ж, отлично. Приступим?
Начали урок с того, что повторили таблицу умножения (для разминки), затем перешли к умножению двузначных чисел. Выяснилось, что Эдуардо не знаком с привычным современному человеку методом умножения в столбик, что для меня оказалось неожиданным.
— Какие способы умножения чисел вам знакомы? — спросил я, желая выяснить уровень познаний Эдуардо в области арифметики.
— Решётчатые ставни, — не думая, ответил Эдуардо.
— Что-то не припомню такого. Сможете продемонстрировать метод на примере умножения двадцати семи на тридцать шесть?
Эдуардо кивнул и пером на бумаге начал рисовать таблицу из двух столбцов и двух строк (по количеству цифр в множителях). Затем разделил все клетки по диагонали пополам. Над таблицей записал число двадцать семь, а справа число тридцать шесть. Далее он перемножил каждую цифру первого числа с каждой цифрой второго числа и записал произведения в соответствующие клетки, располагая десятки над диагональю, а единицы под ней. Цифры искомого произведения получились сложением цифр в косых полосах. Движение происходило по часовой стрелке, начиная с правой нижней клетки. Результаты он записывал под таблицей и слева от таблицы.
