Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Из мрачных раздумий меня вырвал громкий голос кучера, который объявил, что мы на месте. Выйдя из кареты, я увидел перед глазами довольно богатый, но странный дом: вокруг не было ни сада, ни лужайки, лишь кое-как уложенная плитка из красного мрамора, а в окнах — ни занавесок, ни цветов, но зато оконные рамы были позолочены и украшены драгоценными камнями. «Как пафосно и не рационально. Странно, что его до сих пор ещё не ограбили», — подумал я, но вслух ничего не сказал, жестом приказав лакею следовать за мной. На всякий случай.
Я осторожно постучал в дверь. Послышались шаркающие шаги, и вскоре дверь мне открыл тощий растрёпанный парень в лохмотьях. Неужто дворецкий?
— Входите, — буркнул бомж-дворецкий, и я вошёл в дом, с первого же взгляда поразивший меня своим великолепием и вызывающей вульгарностью.
«Ну дворец! Ну хорош: с лебедями, с чучелами! Ох, как я всё это богатство люблю и уважаю! Маловато будет!», — вспомнилась мне цитата из одного известного мультика. От такого нагромождения криво висящих картин, невообразимых скульптур — в основном это были обнажённые фигуры юношей, роскошной мебели, поставленной друг на друга, глаза не просто разбегались, но начинали болеть. Если честно, жилище оперной «примадонны» напоминало скорее гнездо сороки — всё, что блестит, свалено в кучу. Довершали картину разбросанные повсюду дырявые сапоги и башмаки. Мне уже на тот момент было известно, насколько «гениальным» был этот потомственный сапожник. Он брал заказы у всех, но редко возвращал их обратно, чаще всего либо портя, либо просто забывая о них. Это и не удивительно: люди и их интересы не входили в круг ценностей синьора Меркати.
— О, кого я вижу! Ваша наивиртуознейшая светлость! — послышался насмешливый высокий голос с лестницы, ведущей, скорее всего, в спальню.
По лестнице спускался синьор Меркати в каком-то невообразимом костюме, перегруженном бантами и рюшами. Какая-то безвкусная пародия на барокко, честное слово.
— Привет, Сильвио, — без тени улыбки поздоровался я, сжимая в кулаке эфес шпаги — «яждворянин» теперь, как же без неё!
— Что принесло достопочтенного княжеского отпрыска в мою скромную лачугу? — заламывая руки, вопросил Сильвио.
— Не прикидывайся. Ты знаешь, — жёстко ответил я. — Пришёл поговорить с тобой на эту тему.
— Прости, не понимаю? — изобразил удивление певец, но я видел искру лжи в его хитрых глазах.
— Не ври. Что тебе надо от моего отца? — раздражённо спросил я.
— Ах, ты об этом. То же, что и твоему любимому маэстро, — усмехнулся Меркати.
— Доменико — мой маэстро и мой фаворит! — наконец вспылил я. — И я не позволю…
— Не смеши меня, Алессандро, — как-то странно улыбнулся Сильвио. — Я прекрасно знаю, в каком состоянии твой жалкий отросток. Ты не сможешь им удовлетворить своего маэстро. Ты всего лишь жалкая тряпка, о которую вытирают сапоги.
— Думаешь, я обиделся на этот бред? — усмехнулся я, с трудом подавляя вспыхивающий в душе гнев.
— Все знают, кроме тебя, кто сыграет первую скрипку в жизни синьора Кассини. Хотя этот сластолюбивый кретин не достоин внимания со стороны князя. И голос посредственный, и внешностью природа обделила… Подумать только! Итальянец — и с рыжими волосами! Да это же комедия дель арте!
Не выдержав, я мгновенно взбежал на лестницу и вцепился Сильвио в воротник. Нет, я ещё мог смириться с оскорблениями в свой адрес, но вот когда оскорбляли мою возлюбленную!.. Можно подумать, у великого Вивальди волосы другого цвета? Хотя, что для тебя Вивальди, ты ведь ненавидишь искусство, Сильвио!
— Ты всё сказал?! Да за то, что ты сделал, тебя повесить мало!
— Может быть, я это не отрицаю. Только приготовься, тебя ждёт очень большой сюрприз, — засмеялся Меркати. — Я так и вижу, как эта сладкая парочка обнимается в каких-нибудь потаённых покоях…
— Ты гнида, — сквозь зубы процедил я. — Об тебя даже руки вытереть противно. Слушай меня внимательно. Ещё одна подобная выходка, и будешь до старости созерцать небо в клетку!
— Напугал. У меня связи по всему Риму.
— Скажешь тоже. И где они все? Где был твой покровитель, когда тебя сняли с роли Минервы?
Сильвио молчал.
— Вот и я о том же. Сильвио, пойми, я вовсе не желаю тебе зла. Я лишь не хочу, чтобы ты раньше времени погубил свою душу и тело.
— Душу? — засмеялся Меркати, хотя я по-прежнему держал его за воротник. — Что-то не припомню, чтобы в человеческом организме наблюдалась подобная субстанция. Это всё выдумки лицемерного духовенства, которое пытается отвлечь простых людей от собственных нелепых деяний. Что касается тела, то оно не вечно, а в нашем случае ещё и не имеет никакой пользы. Человек рождается для размножения, если он на это не способен, то пусть умрёт.
— Вот убил бы тебя с радостью, да не хочется себе нервы портить, — наконец я отпустил Сильвио. Похоже, этот человек слишком уверен в своём мировоззрении, и повлиять на него будет невозможно. — Но скажи мне такую вещь. Зачем ты прислал гадюку моему учителю? Что тебе это даст?
— Доменико мой главный конкурент, а конкурентов следует убирать, — с равнодушным видом сказал Меркати.
— Ты ему не конкурент! — вновь вскипел я. — И даже в подмётки не годишься! Если утверждаешь обратное, пожалуйста, докажи. Покажи, на что ты способен!
— Я докажу. Клянусь. Ибо Сильвио Меркати больше достоин благородного и грешного удовольствия, чем кто-либо из певцов Рима!
— Не городи чушь. Никому ты не нужен, — жёстко ответил я, зная, что никто не собирается оказывать услугу этому негодяю.
— В общем, так. Передай князю, что сегодня же синьор Долорозо, грустный ангел Рима, намерен подарить ему самую убийственную ночь в его жизни, — вновь странно усмехнулся Меркати.
«Ты не ангел, ты сущий демон! Троянский конь* во плоти!», — ругался я про себя. Честно, я даже не подозревал, чем закончится этот визит, но предчувствие у меня было нехорошее, и я решил остаться сегодня на ночь в гостинице.
— Что, соскучился по старому ворчливому предку? — с горькой усмешкой спросил князь, когда я постучался поздно вечером в гостиничный номер. Пётр Иванович, судя по всему, уже собирался отойти ко сну: он был без парика, в простой холщовой рубахе и старом затёртом на локтях халате.
— Скорее, я хотел предупредить вас. Ночью собирался прийти тот хмырь Меркати, и я не ручаюсь за его действия.
— Нашёл, кем пугать, — усмехнулся князь. — Лучше бы помог своей ненаглядной собрать вещи.
— С этим она без меня справится. А вот от Сильвио можно ожидать что угодно. У меня предчувствие плохое.
— Что ж, раз враг не дремлет, — немного подумав, ответил Пётр Иванович. — Будем всю ночь на посту.
Лишь только часы пробили двенадцать, в дверь номера тихо постучали. Я на всякий случай спрятался за занавеской и наблюдал оттуда за происходящим. Пётр Иванович открыл дверь, и на пороге возник Сильвио в чёрном плаще, сняв который, предстал пред нами в роскошном светло-голубом костюме.
— Что вам угодно, синьор? — низким бархатным голосом спросил князь.
— Я пришёл к вам, — с вызовом ответил Меркати.
— Что ж, присаживайтесь, — Пётр Иванович жестом показал на диван. — Хотите что-нибудь выпить?
— Нет, благодарю, — дрожащим голосом отказался Меркати, бросая нервные взгляды на диван.
На какое-то время воцарилась пауза. Сильвио застыл около дивана, а князь молча сидел на краю кровати в дальнем углу комнаты, достаточно далеко от непрошеного гостя и курил трубку.
— Рассказывайте. Для чего пришли в столь поздний час.
— Я хочу… самых незабываемых ощущений, — задыхаясь от эмоций, отвечал Сильвио. Казалось, сопранист сошёл с ума и бредил. — Вы… у вас… о, клянусь сапогом Папы, я давно не видел в Риме столь внушительных… Я надеюсь, вы понимаете, о чём я говорю! Так вы… окажете мне… милость?
— Конечно, мой мальчик, — с горькой усмешкой отвечал князь, поднимаясь с кровати и приближаясь к сопранисту.
