Трон Знания. Книга 4 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Почему цепь, а не зажим на шею?
— Потому что ты моя шабира, — ответил Иштар.
— Мне нужен зажим.
— Переодевайся. Нас ждут.
— Отвернись, — попросила Малика и принялась расстёгивать пуговицы.
Иштар нехотя поднялся с кресла и отошёл к стене. Спёртый воздух слега всколыхнулся, и до Малики долетел аромат лайма. Этот запах появлялся вечером, когда приходил Иштар, и вместе с ним исчезал на рассвете. Сквозь невидимые дверные зазоры упорно просачивалось зловоние: запахи немытых тел, испражнений и подгоревших лепёшек. Сверху через решётку струился жар, усиливая смрад. Малика с нетерпением ждала, когда же закончится день, чтобы вновь вдохнуть воздух с привкусом воли.
— Я приспешница дьявола, а ты принёс мне одежду ангела, — сказала она, проведя ладонью по белому платью.
— Потому что ты ангел, который не смог понять меня, простить, принять и пройти со мной через всё.
— Ты помнишь…
Иштар оглянулся:
— Я всё помню.
— Отвернись!
Он уставился в стену:
— С тобой я обошёлся сурово. Я мог оставить тебя во дворце, но боялся, что ты совершишь очередную глупость. Ты, как плохая дорога: одни ямы и кочки, — всё время держишь в напряжении. А у меня было много важных дел.
— Если ты извиняешься…
— Не извиняюсь, — перебил Иштар. — Я мог закрыть тебя в Приюте Теней, приставить к тебе надзирателей, и очень жалею, что не сделал этого раньше, когда ты начала злить Хёска.
— Он невзлюбил меня с первого дня, — сказала Малика и просунула голову в ворот платья.
— Сейчас ты была бы в Грасс-Дэморе. Вместе со своими стражами.
— Они в порядке?
— Да.
— Они будут на суде?
— Ты увидишься с ними позже. — Иштар немного помолчал. — Хёск прочёл советникам документ. Он нашёл его в архиве сразу после моей коронации.
— Что за документ?
— Отчёт нашего посла в Порубежье. Я о нём тебе говорил. Там идёт речь о проклятии жрицы морун, из-за которого началась охота на твой народ.
— Интересно… — сказала Малика, затягивая волосы в узел на затылке. — И как звучит проклятие?
— Ты знаешь.
— Ваш посол мог его исказить.
— Того, кто изнасилует моруну, ждёт безумие, а у того, кто убьёт моруну, вымрет весь род. Правильно?
— Почти. — Малика накинула на голову чаруш. — Советники поверили?
— У нас другая вера, Эльямин. Мы не верим в проклятия.
— Можешь повернуться, — произнесла Малика, надевая цепь. — Какой был смысл рассказывать о нём Хазираду?
— Чтобы выбрать палача.
Малика сжала в кулаке уголок накидки:
— Это будет кто-то из моих людей?
— Да, Эльямин.
— Кто?
Иштар пересёк камеру и открыл дверь:
— Все трое.
Пройдя по тусклому коридору, Малика поднялась по каменным ступеням и схватила Иштара за локоть: от свежего воздуха закружилась голова, в глазах потемнело. Через несколько секунд ей удалось рассмотреть две тюремные машины-будки и автомобиль хазира с поднятым верхом. Слева находился Кеишраб, но гряда барханов закрывала вид на столицу. Справа тянулась знойная пустыня, изборождённая следами ящериц и змей. Впереди, на горизонте, солнце клонилось к алому горному кряжу.
Водитель-воин распахнул дверцу, и Малика с Иштаром сели на заднее сиденье. Тихо загудели моторы, машины покатили по дороге, огибая песчаные холмы.
— Хёск решил проверить, как действует проклятие на людей, которые в него верят? — спросила Малика, стараясь не думать о суде и казни. Где-то в глубине души теплилась надежда, что до казни дело не дойдёт.
— Не знаю, не спрашивал, — ответил Иштар, глядя в окно и щурясь от солнца.
— Мои люди вас разочаруют.
— Потому что нет никакого проклятия?
— Потому что они приносили мне клятву верности и никогда её не нарушат. Вам придётся найти других палачей.
— Ты хорошо держишься.
Рассматривая проплывающие за окном горы песка, Малика лишь усмехнулась: её колени трясутся от страха, ладони вспотели, в груди колотится сердце, и тяжело дышать.
Автомобиль вдруг свернул с дороги и, поднимая колёсами жёлтые пыльные фонтаны, полетел между холмами в сторону алых гор. Малика посмотрела в заднее стекло. Следом неслись тюремные машины.
— Куда мы едем?
— Ты всегда думала, что управляешь мной, — проговорил Иштар. — Но это не так, Эльямин. Просто наши желания порой совпадали.
— Не понимаю, о чём ты.
— Я сам хотел столкнуть Ракшаду с мёртвой точки. Хотел избавиться от предрассудков и устаревших традиций. Хотел очистить веру. Хотел, чтобы моё изваяние стояло в зале Хазирада рядом с изваянием моего предка. И всё, что я успел, — это казнить брата, провести несущественную реформу в армии и принять с десяток законов.
Малика покосилась на водителя: он либо глухонемой, либо верный до мозга костей. Татуировки на его руках доходили до плеч и заканчивались квадратными спиралями. Это не водитель и не обычный воин — за рулём сидел командир воинского подразделения…
Малика сцепила пальцы в замок и зажала их между коленями:
— Иштар! Куда ты меня везёшь?
— Недавно я думал: это начало, — продолжил он. — Убеждал себя не торопиться. А сегодня целый день думаю: это конец. Хазирад откатит Ракшаду назад, все мои начинания заглохнут, и моё имя станет нарицательным.
Автомобиль вдруг сделал резкий поворот, огибая бархан, и затормозил.
Иштар кивком указал в лобовое стекло:
— Пересядь в ту машину.
Вытянув шею, Малика увидела необычный грузовик: небольшой кузов, приплюснутая кабина, широкие колёса. На фоне холма грузовик был почти незаметен, даже шины были песочного цвета. Рядом с ним навытяжку стояли воины.
— Мои люди отвезут тебя в Алую Пустыню, — сказал Иштар. — В порту тебя ждёт мой корабль. Через две недели ты окажешься в Грасс-Дэморе.
Малика посмотрела в заднее окно на тюремные будки:
— Ты хочешь, чтобы я сбежала?
— Неужели ты и правда думала, что я позволю казнить шабиру?
— А ты?
— Твоих людей я не смог вытащить, но постараюсь подарить им быструю смерть.
— А ты? — повторила Малика.
— Иди, Эльямин. У меня мало времени.
— Я никуда не пойду.
Иштар выбрался из автомобиля и, грубо схватив Малику за руку, вытащил из салона:
— Сядь в кабину и исчезни!
— Нет!
Иштар наклонился к ней и зашипел, сквозь чаруш обдавая лицо горячим дыханием:
— Тебя будут медленно поджаривать на вертеле. Твоим людям разрешат избавить тебя от мучений, но перед этим выколют им глаза. Они истыкают тебя всю, пока попадут клинком в сердце. О такой смерти ты мечтала?
— Ты даже не догадываешься, что сейчас сделал. Бэцель Иштар…
— Эльямин, у меня нет времени.
— Поехали. Нельзя опаздывать на суд, — сказала Малика и занесла ногу через порожек автомобиля.
— Шабира!
Держась за дверцу, Малика обернулась:
— Да, мой хазир!
— Ты идиотка.
— Знаю, — улыбнулась она и забралась в салон.
***
Автомобиль хазира в сопровождении тюремных машин-будок катил по притихшим улицам Кеишраба. Малика смотрела в окно и боялась спросить, куда делись обычные жители столицы и почему здесь столько воинов и религиозных служителей. Они стояли на перекрёстках и площадях, возле гостиниц и домов.
Несмотря на скопления мужчин — с обнажёнными торсами либо облачённых в фиолетовые одеяния — город казался опустошённым, покинутым.
Машины остановились перед зданием правосудия, окружённым воинами и жрецами. Заскрежетали и залязгали запоры на дверях будок, на землю спрыгнули тюремные надзиратели — они отличались от воинов более светлым оттенком кожи, сухощавым телосложением и отсутствием татуировок. Последнее свидетельствовало о том, что заключённых охраняют переселенцы из других Пустынь. В раннем детстве ракшадам наносят на запястья рисунок в виде сцепленных квадратных спиралей, и в течение жизни их руки покрываются знаками, говорящими о роде занятий и положении в обществе.
Надзиратели создали живой коридор, ведущий от автомобиля хазира к двери здания. Однако Иштар не торопился выходить из салона.
