Альвийский лес (СИ) - Пасценди Доминик Григорьевич (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Разумеется, многокожие не умели разговаривать с мельчайшими живыми существами, населяющими почву, как альвы, которым достаточно было прикрыть свои отбросы землей и поговорить над ней, чтобы уже через недолгое время исчезли запахи, а потом и сами следы. Главное не делать это много раз в одном и том же месте.
Многокожие же в походе тянули за собой густой пахучий след. Колонна вообще шла практически по навозу, оставляемому многочисленными животными. Время от времени кто-то из круглоухих отделялся от нее и кидался в придорожные кусты. Хуже всего было на стоянках: в первые дни вообще все гадили где попало, и только потом Старый заставил выкапывать под это дело неглубокую яму в подветренной стороне.
Старый вообще занимался всем и всеми. Прежде всего, он заставлял воинов постоянно упражняться: часть их ускоренным шагом уходила вперед или вбок и оттуда делала притворные нападения на колонну; или во время стоянки одни круглоухие на лошадях атаковали других, встававших в плотный строй — на это Уаиллар смотрел с особенным вниманием, потому что аиллуо никогда не сталкивались с такой тактикой многокожих — и воин быстро понял, что никто из его соплеменников не выжил бы, случись попасть под конную атаку, а вот у круглоухих, вставших строем, это получилось бы.
Кстати, на одной из стоянок Уаиллар попробовал сесть на лошадь. Знакомые многокожие учили ездить верхом совсем молодого парня, который крутился вокруг уолле-вождя. У парня получалось неважно: лошади он не нравился, и она дважды скидывала его при попытке влезть в седло под смех воинов. Заметив, что Уаиллар наблюдает за процессом, его жестами пригласили поучаствовать — может быть, надеялись и над ним посмеяться.
Не на того напали. Любой аиллуо умеет говорить с животными, и только с хищниками это — уарро: хищника надо победить доблестью и силой, потому что битва с крупным, опасным хищником — это честная битва на равных. А много ли чести убить питающегося растениями, который если и нападёт, то от страха или сдуру? Большой олень во время гона может быть опасен — но не для аиллуо, который просто убедит его, что не соперник и им нечего делить.
Так что Уаиллар коснулся лошадиной шеи, поговорил с животным и легко взлетел в седло. Он проехал влево-вправо по поляне, где упражнялись воины; ничего сложного, только очень неудобно сидеть: задние конечности альвов совершенно не пригодны для того, чтобы их растопыривать под таким углом. Лошадь его слушалась, но с седлом нужно было что-то придумать.
В какой-то день устроили стрельбы. В них принял участие и Уаиллар, причём ему удалось удивить многокожих меткостью и сноровкой в перезаряжании огнетрубы.
Стреляли и из больших огнетруб, снося всё снопами шариков из тяжёлого камня или металла размером с яйцо певчего лоилэ. Уаиллар понял, почему в своё время Великие Вожди объявили уарро походы на большой аиллоу многокожих: с их оружием, с их металлической скорлупой, надетой на грудь и голову, обычные воинские умения аиллуэ не годились — если многокожие были наготове. Или если их было очень много и нельзя было вырезать самых умелых сразу же, как в походах на малые посёлки.
Вообще Уаиллара более всего поражали не оружие и воинское искусство круглоухих, а их многочисленность. Впервые он прочувствовал, что это такое, когда они с Аолли начали ходить по их большому аиллоу: это было как осенью при пролёте черных дроздов, или как в озере, когда видишь косяк мелкой рыбы — казалось, круглоухие везде, и везде их много; толпа их не распадалась в восприятии на отдельные особи, а составляла как бы единое существо.
Но это была мелочь по сравнению с колонной, в которой Уаиллар и женщины двигались сейчас. В языке аиллуэ не было такого слова, а в их жизни — такого понятия, чтобы обозначить то количество круглоухих, среди которых находились они в этом походе. Наверное, если даже собрать всех аиллуэ, всех кланов, даже самых дальних, что живут в предгорьях у другого края Леса — и то не наберется их столько, сколько шло круглоухих в колонне.
И если в ааи многокожих Уаиллар не однажды прикидывал, сколько раз он мог бы вырезать всех, там находящихся, за одну ночь (забывая при этом, чем кончилась у него такая попытка), то, глядя на кажущуюся бесконечной колонну, он понимал, что весь народ аиллуэ, случись так, что его кому-то удалось бы объединить, не в силах был бы справиться даже с этой толпой круглоухих. Да, многих бы вырезал — но просто кончился бы на этом.
Важнее всего было то, что у круглоухих оказалось не одно большое аиллоу. По дороге попадались и мелкие, и покрупнее, хоть и не такой величины, как то, где жили Уаиллар с женщинами, но однажды колонна вошла в аиллоу, которое оказалось намного, намного больше. Уаиллар спросил у калеки-воина, и тот подтвердил: да, таких аиллоу у круглоухих много, и есть такие, которые ещё крупнее.
Сколько же в мире круглоухих? И какой величины, на самом деле, этот мир, если вместе с колонной Уаиллар прошёл гораздо дальше, чем заходил когда-либо в своей жизни?
И чего он ещё не видел и не знает?
В один из дней колонна вдруг остановилась не в обычное время. Воины, кто группами, кто поодиночке — стали вытягиваться куда-то вперед, причем это сопровождалось выкриками, суетой и суматохой. Телеги остались на дороге. Та, на которой в этот раз сидели альвийские женщины, была ближе к голове колонны (Уаиллару надоело глотать пыль, но в самую голову женщин не пустили — там везли оружие и тот чёрно-серый порошок, которым круглоухие снаряжали свои громотрубы). Уаиллар несколько растерялся: хотелось и посмотреть, что происходит, и в то же время надо было быть при женщинах, если вдруг случится что-то опасное.
Прошло довольно много времени, когда вдоль телег пробежал какой-то совсем юный круглоухий, крича что-то про "вперёд" и "поперёк". Уаиллар не настолько понимал на их языке, чтобы это для него что-нибудь значило.
Круглоухий не-воин, правивший их повозкой, сплюнул на землю, сказал что-то, судя по тону, нехорошее, и хлестнул животное по крупу, из-за чего Уаиллар, так и не привыкший к подобному обращению с копытными, едящими растения, вздрогнул, а Аолли, которая кормила малыша, сжалась и прикрыла тому глаза.
Повозка со скрипом двинулась вперёд, вслед идущим спереди. Уаиллар обратил внимание, что повозки с огненным порошком дальше не пошли, их сдвинули с дороги в стороны и оставили сзади. Те, на которых было сложено оружие — были уже пусты, их вытащили далеко вперёд и тоже разводили по сторонам, а потом зачем-то стали заваливать на бок, отцепив перед этим лошадей. Уаиллар на всякий случай велел женщинам сойти с телеги. Тут на возчика заорали, он стал нахлёстывать животное, на что слабосильная лошадка отреагировала довольно меланхолично, сделав вид, что ускоряется. Многокожий в стальной скорлупе на груди дёрнул лошадь за сложную конструкцию из полосок кожи, надетую на морду; та послушно повернула направо, и тут впереди раздались выстрелы, которые быстро слились в сплошной всё усиливающийся грохот. Уаиллар отпрыгнул в сторону, на ходу выхватывая громотрубу, и принялся крутить ключ.
Гулко забахали одна за другой большие громотрубы.
Впереди, где всё это происходило, клубами расползался серо-белый густой дым, закрывая обзор; оттуда донеслись крики боли и ярости, лязганье металла о металл, хорошо знакомое Уаиллару по воинским упражнениям с многокожими, и быстро приближающийся глухой частый топот.
Из дыма внезапно вылетели на огромной скорости несколько конных многокожих, выставивших перед собой длинные и даже с виду тяжёлые копья. Всадники, после сплошного дыма увидевшие, наконец, противника, поразили его, не разбирая, в кого влетает копьё. Возчик, пригвожденный к телеге, ещё не начал дёргаться в агонии, когда убивший его всадник, освободив руку, выхватил длинный меч и рубанул им не успевшую укрыться Оллэаэ. Уаиллар как раз докрутил ключ в замке пиштоли и, вытянув руку, нажал на спуск. Лошадь, которой разорвало бок, взвилась на дыбы, и всадник не попал мечом по Аолли, медленно пятившейся, прикрывая ребенка руками. Тут же нож-аэ, метко брошенный Уаларэ, влетел в шею всадника и тот, захрипев, рухнул наземь.
