Закон крови - Микулов Олег (читать хорошую книгу .txt) 📗
ВОТ ОНО! Воздух словно качнулся от ледяного порыва, а оттуда послышался шорох… Еще и еще… Шум упавшей шкуры, возня… И во входе в обиталище мертвого появился он сам. Мертвый Йом.
Колдун слышал, как сзади него засопел Гор и тихо ахнул Морт, но не обернулся. Он завороженно смотрел, как темная фигура, постояв, как бы привыкая к новым ощущениям, двинулась неуклюжей, переваливающейся походкой, так не похожей на прежнюю легкую поступь Йома, в сторону шалаша, где спали Нага и дети.
Колдун ждал этого, и все же, чтобы двинуться с места, ему пришлось сделать над собой настоящее усилие. Он извлек из-за пазухи свой знаменитый оберег, так чтобы тот лег поверх одежды, и, опираясь на осиновый посох, направился туда же.
– Нага! Нага! Я здесь. Твой муж здесь. ПУСТИ!
Голос глухой, низкий, но в нем еще можно узнать прежнего Йома!
В шалаше завозились; послышался детский плач… Прерывистый, захлебывающийся от сдерживаемых рыдания голос Наги:
– Нет, Йом, нет, муж мой! Ты теперь не можешь быть с нами. Вспомни: ты любил нас, меня, сына… Ты так радовался нашей дочери! Уходи! Ради Ойми, ради Аймилы… Ради меня – уходи на ледяную тропу!
– НАГА!
Глухо, безнадежно…
Колдун выступил вперед и, стискивая правой рукой свой посох, словно оружие, а левой – выставив вперед o6epeг, позвал негромко:
– Йом!
Мертвец повернулся на зов не как живые – медленно, всем телом…
– Колдун!.. Старый!..
– Йом! Твое место не здесь!
Тот, кто был Йомом, заговорил вновь, но не так, как с Нагой. Медленно. Так, будто каждое слово дается ему теперь с великим трудом, с мучением!
– Старый… я… не… могу. Ледяная… нет пути… Старый… помоги… Йом не хочет… помоги…
Низкий утробный вой донесся из тьмы. Длинная судорога сотрясла тело Йома, и он замолчал.
Какое-то время молчал и потрясенный Колдун. Потом заговорил – мягко, дружелюбно, но со всей внутренней силой, на которую только был способен:
– Я понял тебя, Йом. Ты – настоящий мужчина, настоящий охотник. Я помогу тебе уйти по ледяной тропе к предкам, чтобы ты мог вернуться потом к своим сородичам. Помогу обязательно. Завтра. Но сейчас – иди в свое последнее пристанище, ложись на свою постель и не вставай больше. Не тревожь свою семью. Они тебя любят. Уходи же.
Опираясь на посох, но не опуская оберег, Колдун наступал на мертвеца, а тот – медленно, с трудом, но отходил к своему обиталищу… Уже изнутри до Колдуна донеслись последние слова:
– Отдыха… нет… помоги!
Всю ночь, все четыре стражи Колдун не сомкнул глаз. Но больше ничего не случилось, только вой звучал снова и снова. Бессильный вой. Враг заманил в ловушку одного из лучших сыновей Мамонта, враг торжествовал победу и все же проиграл!
– Йом был воистину лучшим охотником детей Мамонта! – говорил Колдун перед притихшими общинниками. – Он и сейчас – лучший! Он сопротивляется Врагу даже теперь. И мы должны спасти Йома, вырвать его из-под власти Врага, помочь уйти по ледяной тропе. Колдун верит: такой охотник возродится очень скоро!
Арго задал вопрос, который был на языке у всех:
– Помочь? Но как?
– Убитого нежитью нельзя хоронить как убитого человеком, хонкой или иными духами. Со мной останутся вождь и… (Колдун обвел глазами мужчин) и Донго. Остальные пусть отойдут подальше. Покинут стоянку. Потом, когда скажу, вернетесь, а мы втроем унесем тело. Хоронить нужно не здесь. У воды.
У воды?! Среди общинников пробежал сдержанный ропот. Не осквернят ли они тем самым Большую воду? Ведь здесь – ее Исток!
Колдун успокаивающе поднял руку:
– Вода очищает, как и огонь. Здесь – лучше вода: очистить нужно не убитого врага, а погибшего друга.
– Колдун! Старый! – робко заговорила Нага. – Скажи, я могу проститься с мужем?
Какое-то мгновение он колебался.
– Сможешь. После обряда. Остальным лучше этого не делать.
Люди ждали на ветру – здесь не найти укрытия поблизости от стоянки, чтобы можно было услышать зов Колдуна. Плакали женщины, угрюмо молчали мужчины. Такого погребения еще не знал никто из них. Правда, и того, что случилось этой ночью, до сих пор не переживал никто. Почти никто.
– Колдуну виднее! – сказал старый Гор, и с ним молча согласились.
Дождя нет, но солнце играет с белыми облаками. Ветер гонит их от озера, может, и собьет в большую стаю.» Не слишком ли далеко ушли? Услышат ли зов Колдуна? Ветер-то с другой стороны!..
Что это? Крик? Колдун зовет, быть может?
Люди тревожно переглядывались, всматривались в сторону своей стоянки. Конечно, сейчас утро, солнце… Ну а что, если не нежить, а чужаки?
– У кого глаза поострее? Что там? – проворчал Гор.
– Ничего вроде, – пожал плечами Каймо.
Но вот наконец у крайнего шалаша появилась фигурка, призывно машущая руками… Донго!
– …а-айтесь! – долетел отголосок.
Трое совершавших обряд стояли у входа в обиталище мертвого. Дрого заметил, что на Колдуне – другая рубаха У Донго трясутся губы и лицо – белое, как первый снег. Да и отец…
Колдун казался спокойным.
– Нага, ты можешь проститься с мужем.
Нага вошла в шалаш с Аймилой на руках, Ойми цеплялся за край ее рубахи. Колдун покосился на Ойми, но промолчал. Вернулись быстро. Ойми плакал, а Нага, хотя и бледная, казалась… успокоенной.
– Теперь… – начал было Колдун, но его прервала Айя:
– Я мать. И я прощусь с сыном. Дрого тоже выступил вперед:
– А я – брат!
– Хорошо, – вздохнул старик, – идите. Вначале Айя. Недолго.
Дрого вошел в полумрак обиталища мертвого и приблизился к ложу. Йом лежал прикрытый лошадиной шкурой от ног до подбородка. Лицо совершенно белое и уже не такое, как вчера. Мертвое. Пахло чесноком.
– Прощай, брат! – прошептал Дрого. – Прощай и прости мне мой сон!
Он хотел коснуться рукой груди Йома, но ладонь на что-то наткнулась… Приподняв край шкуры, Дрого с ужасом увидел, что из груди его брата торчит конец палки, вогнанной в самое сердце, прямо сквозь рубаху, в которую был обряжен покойный! Сама рубаха вся забрызгана кровью! Дрого поспешно прикрыл тело шкурой и вышел наружу – к свежему ветру, к солнцу, играющему с тучами в прятки.
Глава 19
ДОЛОГ ПУТЬ ДО ЗИМОВКИ…
Вот и зима – самая настоящая зима: и снега кое-где уже по колено, и вода встала, а кажется, все случилось только вчера. Впрочем, иногда наоборот: мерещится, что Йома потеряли давным-давно, а родину свою покинули и вовсе в незапамятные времена! Столько всего стряслось…
Дрого, спустившийся к ручью за водой, не спешил возвращаться на зимовье. Смахнув снег ладонью, он осторожно присел на пенек, вытянув вперед больную ногу. Перед подъемом нужно дать ей роздых. Перелом да еще эта проклятая коряга, пропоровшая бедро… И когда наконец болеть перестанет? Надоело!
По старой привычке он ловил языком снежинки, снова и снова оглядывал окрестности. Какая унылая, безрадостная земля! Может, это еще и погода действует? Низкое серое небо, под которым даже первый снег кажется изжелта-серым… Нет, не только. Такие дни – обычное начало зимы, и дома она так начиналась…
Место, где дети Мамонта, вконец измученные, бессильные двигаться дальше, остановились наконец-то на зимовку, чем-то неуловимо напоминало их старое покинутое стойбище: широкий мыс, зажатый соснами (они, пожалуй, еще выше, чем там !), открытый к ручью, что совсем неподалеку впадает в Большую воду. Жилища располагались на этом мысу, полого спускающемся к ручью и реке, на самой опушке леса. Но это отдаленное сходство делает новые места еще более чуждыми, даже враждебными… Ручей здесь пошире, а течет медленнее, чего доброго, застынет на зиму, долби тогда ледяную корку! Зато Большая вода – смех один в сравнении с их Большой водой! Узкая, наверное, неглубокая… Она встала буквально на следующий день после того, как они здесь разбили лагерь. Должно быть, неспроста, только кто теперь поведает об этом? Колдун потерял Силу и с духами больше не общается…
