Трон Знания. Книга 2 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (читать онлайн полную книгу txt) 📗
— Ты пришла по своей воле?
— Да.
— Ты будешь покорна?
— Да.
— И не уйдешь, пока не отпущу?
— Да.
— Распусти волосы. Дай на себя посмотреть.
Эйра стянула с головы атласную белую ленту. Черная река заструилась по хрупким плечам и гибкой спине.
Адэр протянул руку. Эйра отшатнулась.
— Не бойся.
— Я не боюсь.
— Я буду нежным.
— Знаю.
Адэр легонько прикоснулся пальцами к ее горячим губам:
— Выключить свет?
— Мы можем начать, как хочу я?
Адэр прижал ее к себе, вдохнул аромат горных лугов и прохладу стремительных рек:
— Моя девочка…
Эйра выскользнула из рук:
— Я разденусь сама. Но пока я не сниму платье, вы не тронете меня. Пообещайте.
— Это игра?
— Называйте, как хотите. Обещайте, — повторила Эйра.
— Хорошо. Обещаю.
— Я обманула вас, Адэр. Мои глаза изменят цвет, когда я встану с вашей постели, — сказала она и расстегнула верхнюю пуговицу. — Они станут серыми как мертвое зимнее море.
Глядя на пухлые губы, Адэр качнулся с пятки на носок:
— Цвет глаз не имеет для меня значения.
— Порочная постель для моруны — страшный грех.
— Я отпущу тебе грехи.
Взор перекочевал на тонкие изящные пальцы. Касание — и перламутровая, как жемчуг, пуговица выскользнула из очередной петельки. Тонкая белая ткань разошлась на девичьей груди и открыла взору глубокую ложбинку.
— По цвету моих глаз о порочной связи узнают все.
Адэр сцепил за спиной руки:
— Эйра! Игра затянулась.
— Народ невзлюбит вас. Правитель не имеет права приближать к себе моруну-грешницу.
Не сводя взора с шелковой кожи, Адэр прошептал:
— Девочка моя… мне надоело играть.
— Моруны отрекутся от вас, как от потворщика греха. Вам придется забыть об их землях.
— Мне не нужен их полуостров.
— Перед вами встанет выбор: изгнать меня или стать самым презренным правителем за всю историю Грасс-дэ-мора. Но вы уже не сможете без Эйры…
Адэр до боли в пальцах сжал за спиной кулаки. Сил сдерживать себя почти не осталось, и он мысленно умолял ее расстегнуть последнюю пуговицу и скинуть платье.
Она надрывно заговорила, будто каждое слово обжигало ее изнутри:
— После Эйры любая женщина станет, что полова — без запаха, без вкуса. Ваши дни превратятся в бесконечные промозглые сумерки. Кого бы вы ни затащили в постель, будете искать в ней Эйру. Неудовлетворенная плоть измучает вас, и вы сбежите в Тезар. Каждую ночь вы будете зарываться лицом в подушку, чтобы не видеть ту, кто лежит под вами. Вы будете выть, а не стонать. Вы поймете, что значит — разрываться на части. Ваши силы бороться с собой иссякнут. Вы оставите трон, смените величественный наряд на рубище, бросите Тезар и поползете к Эйре. Но никогда не найдете ее. Теперь вы знаете, что произойдет, если завладеете моруной. Но вы сможете смотреть на солнце и дышать.
— А ты?
— После этой ночи мир Эйры станет серым. А в сером мире моруны долго не живут.
— Ты разыгрываешь меня?
— Моя жизнь в ваших руках. В чем розыгрыш?
— Ты решила меня запугать, но я-то знаю, что никогда не стану ручным зверьком.
— А зверем в клетке?
— Брось! Я не верю ни единому слову. Если то, что ты рассказала о морунах — правда… ты бы не пришла.
— Я сделаю все, что вы захотите. Я поклялась.
— Ты приносишь себя в жертву? Ради чего, Эйра? Ради кого? Ради чужих детей, которых ты не знаешь и никогда не увидишь? Никто из них не скажет тебе даже спасибо, потому что детский мозг не способен оценить твой поступок. А если кто и оценит, то вряд ли назовет тебя святой. Так скажи, ради чего ты решила собой пожертвовать?
— Не ради, а во имя. В мире все должно свершаться во имя любви, а не ради низменных желаний. В этом смысл моей веры и смысл моей жизни.
— Во имя любви ты воткнула в человека нож.
— Да! Мной двигала любовь. — Эйра расстегнула последнюю пуговицу и скинула платье. Бронзовое тело замерцало в свете ночника. — Я ваша, мой правитель.
Под ее пристальным взглядом Адэр взял со стола папку с документами, уселся в глубокое кожаное кресло.
— Вы от меня отказываетесь?
Адэр открыл папку:
— Да, Эйра.
— Почему?
— Мне нужна женщина, после которой все остальные — полова. Мне нужна женщина, после которой не будет других. А жертва мне не нужна.
Адэр пролистывал документы, а глаза тайком ловили каждое ее движение, как она берет с пола платье, как поднимает руки, и белоснежная ткань скользит по смуглому телу, будто шелк по шелку, как застегивает на груди пуговицы, как поправляет воротник и рукава. И то, как она одевалась, возбуждало сильнее, чем ожидание бурной ночи.
Неторопливо, словно еще в чем-то сомневаясь, Эйра пошла к двери. Развернулась:
— Как я могу отблагодарить вас?
Адэр протянул руку:
— Поцелуя будет достаточно.
Она потерла напряженными ладонями бедра, обтянутые нежной тканью.
— Я не настаиваю, — сказал Адэр и уставился в бумаги.
Она приблизилась, взяла его руку, перевернула и поцеловала в центр ладони.
В дверь постучали.
— Мой правитель! К вам маркиз Бархат, — прозвучал голос Гюста.
— Сколько раз повторять… — начал Адэр, а на пороге уже возник Вилар.
— Занят? — спросил он, глянув на стол, заваленный бумагами.
— Как всегда.
— Очередная бессонная ночь?
— Тороплюсь наверстать многое. — Адэр закрыл блокнот. — Как съездил?
Вилар устало сел на стул, облокотился на колени:
— Никак. Барахтаюсь, как рыба в бочке. Дожди или ранние морозы остановят работы. Люди спят под открытым небом. Еле держат лопаты в руках. Уходят домой, и я удивляюсь, что их заставляет каждый раз возвращаться — страх перед искупительными поселениями или безысходность?
— Мы дали им возможность заработать.
— Конечно. Мы благодетели. — Вилар невесело усмехнулся. — А мне неловко смотреть им в глаза. Я ничего не могу. Ни построить времянки, чтобы они грелись в перерывах, ни накормить досыта, чтобы сон был крепким, ни увеличить заработок, чтобы дорога домой стала веселее. Я ничего не могу!
— Это все?
— На одном из участков я столкнулся мальчишкой. Отец где-то в искупительном поселении, мать умерла. Ребенок один тянет семью: брата и сестренку. Я побывал у него дома. Странное слово «дом». Совсем не вяжется с тем, что я увидел. Я превысил свои полномочия… — Вилар подошел к камину, протянул руки к огню. — Им разрешили жить в ратуше. Но это не выход, Адэр! Я столкнулся только с тремя мальцами из нескольких сотен, а может, и тысяч никому не нужных детей. Как смотреть им в глаза?
— Это все?
Вилар резко развернулся:
— Адэр! Время уходит. Дети успеют вырасти, так и не осознав, что правитель не только наказывает, но и заботится. Где нам взять патриотов и героев страны, если сейчас эти ребятишки чувствуют себя изгоями?
— Ты закончил?
Вилар прислонился спиной к каминной колонне:
— Последнее время ты сам на себя не похож. Что с тобой происходит?
— Не видишь? У меня куча работы. — Адэр принялся перекладывать бумаги с места на место. — Что скажешь о картинах из дворца?
Вилар пожал плечами:
— Не думаю, что они дорого стоят. Хотя, как знать? Им больше ста лет.
— Я не рассматривал картины, как товар. Я смотрел на них, как на историю страны.
— Ты в этом смысле… Очередная столь нелюбимая тобой легенда. Миф, который нарисовало воображение художника.
— Конкретнее.
— Я их особо не разглядывал. Это ты сидел напротив них с такими видом, словно не подозревал, что люди умеют держать в руках кисть.
— Ты считаешь историю на картинах вымыслом?
— А ты нет? Везде с королем вельможи и простолюдины.
— Сейчас со мной тоже вельможи и простолюдины.
— Хорошо. Там была картина… правитель со свитой прогуливается по полю.
— Что в ней не так?
— Вельможи мнут в пальцах колоски, словно считают, сколько в них зерен.
— Когда я был у климов, тоже считал зерна.
