Трон Знания. Книга 5 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (версия книг txt) 📗
— Ладно, — кивнул Луга. Взгляд, направленный на товарищей, сделался тоскливым.
— Завтра тебя отправят в искупительное поселение.
— Далеко?
— Не знаю. Я не видела документы, — промолвила Эйра и указала на белую тряпку с цифрами, пришитую к фуфайке. — Что это?
— Это? — Луга прижал ладонь к тряпке. — Мой номер. Теперь у меня нет имени. Говорят, что даже в отправных документах нет моего имени. Только номер. Это чтобы после отсидки я мог вернуться к нормальной жизни. Чтобы братки не разыскали меня по имени. Чтобы семью не стращали. У меня нет семьи, мне плевать. Но закон есть закон.
— «Говорят», — произнесла Эйра. — А кто говорит? Ты же сидишь в одиночке.
— Там много одиночек. Для буйных, для бывших стражей, для педофилов. Делать нечего, вот мы и перекрикиваемся.
— Что ещё говорят?
— Да много всякого. Говорят, смотрящий, в смысле, старший по баракам, мне кличку даст. — Луга забрался коленями на подоконник, замахал руками. С досадой цокнул языком. — Кроты. Ни черта не видят.
От внезапной мысли стало жарко. Эйра стянула с шеи шарф:
— Помнишь нашу поездку к норам адов?
— Помню.
— А помнишь наш разговор с Криксом о Хлысте?
— Помню, — повторил Луга и, спрыгнув с подоконника, направил на Эйру оживший взгляд. — И что?
— Мы ищем его сына и не можем найти. Я подумала… А вдруг он пошёл по стопам отца? Вдруг он был в искупительном поселении или до сих пор там находится? У него нет имени, есть кличка. Его зовут Тормун, но при аресте он мог назваться иначе. Поэтому как Тормун нигде не проходит.
— Знаешь сколько искупительных поселений?
— Знаю. Много. Но только в трёх или четырёх есть колония для несовершеннолетних. Тормуну сейчас семнадцать.
— Если я попаду хотя бы в одно из трёх, — проговорил Луга с сомнением. — А если попаду, как его найти? Не приставать же к каждому юнцу. Меня сразу в извращенцы запишут.
— Он не знает, что его отец Хлыст. Для него он — Асон. А как мальчишки? Они любят похвастаться подвигами отцов. Или в тяжёлой ситуации защитить себя именем отца. Асон убил хозяина магазина и его сына с другом. Ему дали двадцать лет. Это то, что знает Тормун, и он не знает, что его отец на свободе.
— Как-то туманно всё. — Луга покачал головой. — Поговорка есть: «Авоська верёвку вьёт, небоська петлю накидывает, а как-нибудь табурет из-под ног выбивает». Меня братва и так на табурет поставит и верёвку накинет. Я бывший страж, мне спокойная жизнь в тюрьме не светит.
— Я не могу тебе приказывать, — сказала Эйра, потирая ладони. Внутренний жар сменился ознобом. — Это твоя жизнь и твоё решение. Но я знаю, что через много лет ты расскажешь эту историю сыну. Расскажешь, как рисковал, или расскажешь, как ты оказался здравомыслящим человеком. Твой сын будет гордиться либо твоей смелостью, либо осторожностью. Он в любом случае тебя поймёт.
Немного помявшись, Луга кивнул:
— Согласен. Что так, что этак — один чёрт, всё равно от братвы отбиваться. А так хоть какая-то забава.
Эйра обмотала шею шарфом, начала застёгивать пальто. Пальцы дрожали, пуговицы не хотели лезть в петли.
— Письма пиши маркизу Бархату. Адрес помнишь?
— Помню.
— Открывай окно.
Луга сморщил лоб:
— Чего?
— Открой окно и позови их.
Недолго раздумывая, Луга вскочил на подоконник, дёрнул верхний шпингалет. Спрыгнув на пол, щёлкнул нижним. Распахнув рамы, прижался лицом к решётке и заорал во всё горло:
— Пеньки с глазами!
Мебо и Драго рванули к зданию. Талаш не двинулся с места. Караульный засвистел в свисток.
Луга просунул руки между прутьев, заулюлюкал, зацокал языком. Приятели сжали его ладони, заговорили наперебой: «Держись», — «Не встревай…» — «Мы приедем…»
— Ты гораздо сильнее, чем думаешь, — прокричал Талаш, продолжая стоять у ворот.
— Да, дружище! Да! — крикнул в ответ Луга.
В кабинет вбежал надзиратель:
— На выход!
— Всё, ребята, всё. — Голос Луги предательски сломался. — Не поминайте лихом.
Надзиратель схватил его за шкирку, повалил на пол. Придавив коленом, защёлкнул на запястьях наручники и вздёрнул, как на дыбе.
— Я ни о чём не жалею, — произнёс Луга, сгибаясь пополам. — Слышишь, Малика? Не жалею, что признался. На душе легко, Малика. Я не жалею…
Надзиратель вытащил его в коридор. Начальник подошёл к окну, закрыл раму и тяжёлым взглядом прижал Эйру к стене:
— Всё?
— Нет, — промолвила она. — Куда его отправят?
— Не знаю.
— Знаете, — проговорила Эйра и, придвинув стул к столу, села. — Я не уйду, пока не скажете.
Начальник с невозмутимым видом открыл сейф, достал картонную папку на завязках и положил перед Эйрой:
— Смотрите.
На обложке штемпель: «На отправку». Внутри стопка листов с заголовком: «Постановление о месте отбывания наказания». Вместо имени арестанта — номер.
— Так много? — удивилась она.
— У нас отправка два раза в месяц.
Эйра разделила стопку, половину дала начальнику:
— Так будет быстрее. Ищите тринадцать-двадцать три-тридцать три.
Через минуту начальник протянул ей нужный лист.
— В этом искупительном поселении есть колония для несовершеннолетних? — спросила Эйра, бегая глазами по строчкам.
Начальник забрал документ, просмотрел низ страницы:
— Нет.
— Можно его отправить в другое поселение?
Складывая бумаги в папку, начальник не сдержал смешок:
— Как же вы далеки от нашей работы.
— Постановление выдаёт департамент по вопросам исполнения наказаний?
— Вы не так далеки, как я думал. — Спрятав папку в сейф, начальник уселся в кресло. — Департамент — не суд, решения не пересматривает.
Эйра придвинула к себе телефон, сняла трубку, набрала номер:
— Гюст, соедините меня, пожалуйста, с советником Ассизом. — После щелчков услышала знакомый голос. — Граф Ассиз! Мне нужна ваша помощь.
*
— Почему ты не прекратишь это безобразие? — говорил Вилар, расхаживая по обеденному залу. — Это всё из-за Малики?
— Тебя возмущает то, что твои служанки бастуют? — спросил Адэр, наблюдая, как жена Крикса и Тахир, старший приёмный сын Вилара, убирают со стола посуду. — Или ты считаешь, что страной управляет Эйра, а не я?
Вилар споткнулся:
— Ты не так меня понял.
Адэр взял с подставки щипцы, поворошил в камине поленья. Огонь тревожно заметался и выплюнул сноп ослепительных искр.
— Она никогда прежде не переходила черту, — промолвил Вилар, приблизившись к камину.
— Она всегда и во всём переходит черту, — произнёс Адэр, глядя на оранжевые языки пламени. — Она даже молчит с надрывом.
— Такое впечатление, что мы говорим о разных людях.
— Ты просто забыл, какая она.
— Не забыл.
— Когда ты говорил с ней последний раз?
— Так, чтобы по душам… в день её приезда из Ракшады. Потом перекидывались парой-тройкой фраз, это тяжело назвать разговором. — Бросив взгляд на жену Крикса, складывающую столовые приборы на поднос, Вилар понизил тон. — Ты живёшь в моём доме — она в гостинице. И похоже, за неделю вы ни разу не виделись. Она тебя избегает, как и меня?
Адэр приказал всем выйти из зала, поставил щипцы на подставку:
— Вы забываетесь, маркиз Бархат!
Вилар вытянулся:
— Прошу прощения, Ваше Величество.
— Мы влюблены в одну женщину, но это не даёт вам право сравнивать себя со мной.
— Прошу прощения, — повторил Вилар.
Устремив взгляд на огонь, Адэр нащупал на груди изумрудный ключ, спрятанный под рубашкой. Стиснул его вместе с тканью в кулаке:
— Пора понять, что тебе нужна светлая, ласковая спутница, а над Эйрой господствует тёмная сторона. Эта сторона выталкивает её за пределы личных интересов, влечёт к опасности и риску. Её кровь всегда беспокойна, нервы натянуты, разум возбуждён. Она отдаётся своему предназначению, как женщина отдаётся любимому мужчине — без оглядки, страстно, с голодным исступлением. Она идёт напролом, когда другие боятся сделать шаг. Её светлая сторона грезит миром без насилия, радостным миром, миром покоя и справедливости. А тёмная сторона борется за этот мир. И эта борьба делает Эйру дерзкой, неустрашимой, порой безрассудной и самонадеянной. Но только так она может превзойти саму себя, только так она может переступить последние пределы и добиться своего. Вот какую женщину я полюбил. А в какую влюбился ты?
