Легенда о Чудограде Книга вторая. Наследие Радомира. Часть первая. Храм магии (СИ) - Шихматова Елена
— И как же образом вы хотите помочь?
— В данный момент нам нужно разобраться в сложившейся ситуации, и ответы на некоторые вопросы нам может дать госпожа Тарутина, которая прекрасно понимает, что ее нынешнее положение очень шаткое, и что устоять у нее не получится, но в ее власти смягчить себе наказание, для этого надо только пойти нам навстречу и сказать, кто может в данный момент угрожать вам, мой дорогой Зарян.
Мог ли предположить Изяслав, что Заряну, в данный момент, действительно, угрожает опасность, смертельная опасность. После того, как Паленин убил стражников, охранявших Алтэю, он освободил девушку, наказав ей избавиться от Аглаи Тарутиной, Перед тем, как убить стражников, он расспросил их о том, что им известно по поводу заговора против царя, те охотно поведали о галлюциногенных камнях, о девице, которая, пользуясь магическим кольцом, проносила их будучи невидимой, а также они сообщили ему об аресте Аглаи Тарутиной. Не так много знала Аглая, но достаточно, чтобы сейчас представлять угрозу для всех заговорщиков: пусть она не знала всех их планов, но она знала многие имена, во всяком случае, замешанных в заговоре придворных. Он не для того убил Гедовин, Гравина и даже своего подельника, чтобы сейчас все пошло прахом. Хотя он и предполагал, что Амалия Розина не поверит ни единому его слову, но саму ее вот-вот должно было устранить известие о гибели властителя магии. Вряд ли ей будет дело да заговора в чужой стране, если ее распрекрасного мужа не станет. Да она будет слезы лить, и, сломя голову, помчится на место его гибели! А пока можно и помолчать, изобразить полное непонимание, даже поплакаться на несправедливое к нему отношение. Но не смотря на четкие указания, Алтея не могла так просто исполнить их. Услышав, что от нее хочет Паленин, она едва не задохнулась от возмущения: они так не договаривались, никто не говорил, что ей придется убить человека. Если ему так надо, то пусть сам ее и убивает. Но Владимир холодно и аргументированно пояснил, что он этого сделать не может, так как кольцо, скрывающее ее от всех глаз, создано им, а потому он сам им воспользоваться не может, искать кого-то другого нет времени: Амалия к вечеру должна вернуться, и нужно убрать к этому времени Аглаю Тарутину, иначе все их дело может пострадать, в том числе ее собственные интересы. Видя, что это не действует на девушку, Паленин пригрозил ей: он оставит кольцо на ее руке, и она до конца дней своих останется невидимой; во дворце все боялись призрака и шарахались в стороны при одном только упоминании о нем, но если до этого это была продуманная игра, то потом это станет буднями Алтеи. Девушка даже заплакала от возмущения, обиды и негодования, но ей ничего не оставалось, как дать слово Паленину, что она убьет Аглаю Тарутину.
Невидимая, Алтея прошла в левое крыло дворца и свернула в сторону камер. Сегодня все эти коридоры и залы дворца, шикарные и поражающие воображение, не восхищали ее, не радовали глаз, наоборот, угнетали одним своим видом. Если сначала дочь простой танцовщицы не могла наглядеться на всю эту красоту, то сейчас она отчетливо поняла, почему простые люди так не любят дворец: здесь люди жили в красоте и достатке, которые никогда не знали и не понимали всех тягот простого народа, считая свой народ неким грязным недостойным цивилизованного общества животным. Алтея не могла успокоиться и продолжала шмыгать носом, не обращая внимания даже на проходящих мимо и оглядывающихся слуг, придворных и служащих, которые, слыша эти тихие всхлипы, шарахались в стороны, ускоряли шаг или даже убегали. И так будет всегда, если Паленин не согласится забрать у нее кольцо! А он это сделает, если она не выполнит свою часть уговора. Но как, как можно вот так взять и убить человека? Она видела, как Паленин безжалостно, не марая рук, убил одного стражника за другим, сначала отравив воздух возле их лица, а двоих, что не умерли сразу и выжили, прижал массой воздуха к полу и сдавил им шею так, что лишил возможности дышать — они задохнулись. Алтею едва не стошнило при виде этого, она хотела закрыть глаза, но что-то заставляло ее смотреть на это, она смотрела в широко распахнутые, испуганные и застывшие глаза убитых стражников, и эти глаза по-прежнему стояли у нее перед внутренним взором. Неужели теперь и она должна лишить жизни человека, чтобы вот также заставить его в последний раз испуганно посмотреть на мир? Алтея прекрасно понимала, что это неправильно — забирать жизнь другого человека. Едва она думала и представляла, что каждый человек видит, думает, чувствует, переживает и расстраивается, радуется и веселится, воспринимая мир по-своему, и вместе с тем каждое это отдельное сознание создавало некое общее сознание, одушевляя весь мир, то понимала: человек — это уникальное создание. Да кто она такая, чтобы решать, кому и когда лишиться возможности видеть и созерцать этот мир? Ладно бы еще шла война и убивать врага было ее долгом, так как думать нужно было о жизни своей страны и своего народа. И то, даже тогда, жизнь отдельно взятого человека являлась величайшей ценностью. А тут!
Так, в нелегких размышлениях Алтея простояла у камеры Аглаи Тарутиной, успокаивая себя тем, что дверь закрыта. Хотя Алтея могла испугать стражников, потребовать у них ключи, но она сразу постаралась отогнать эту мысль. Когда в коридор вбежал Зарян, девушка вскочила — она сидела на корточках, спиной прислонясь к двери камеры — и отошла в сторону. Зарян, вот убить его она, пожалуй, смогла бы. Смогла бы, потому что ненавидела его. Ненавидела его мать, пару лет назад неудачно упавшую с взбесившегося испуганного коня, так как та отказала ей в помощи ее матери. Мать Алтеи, некогда прекрасная танцовщица, возлюбленная предыдущего царя Вячеслава, тяжело заболела, лекари только разводили руками, говоря, что ничего сделать нельзя, что всему виной интенсивные физические нагрузки при слабом позвоночнике, и что помочь ее матери вновь встать на ноги и не терпеть мучительные боли в суставах и костях может только купание в священных целительных источниках. Три таких источника находились на территории дворца, в Родниковой Галерее — она представляла собой отдельное открытое здание; стенами ему служили только высокие белоснежные колонны, держащие на себе покатую крышу, пол внутри был выложен мрамором, с вделанными в него телами крупных насекомых: в полупрозрачных плитках проглядывали крупные стрекозы, разноцветные бронзовки, черные жужелицы, майские жуки, шмели, пчелы, шершни. В центре круга располагались три родника, о целительных силах которых в народе ходили настоящие легенды. Но в том то и дело, что это были легенды, и царица могла напрямую сказать об этом девочке, но вместо этого она не могла скрыть своего возмущения: кто такие эта девчонка и ее мать, чтобы их впустили внутрь дворца, чтобы простой танцовщице разрешили окунуться в священные источники, последнее вообще было позволено только членам царской семьи! Тогда Алтея напомнила, что ее мать была любимой танцовщицей царя Вячеслава, что он был близок с ней, и хотя бы в память об этом, царица должна пойти навстречу девочке. Должна! Царица никому и ничего не была должна! Так она сказала Алтее, ни с чем девочка вернулась домой, но, видя страдания своей матери, она отважилась пойти на прием к царевичу Заряну. И что же? Он рассмеялся ей в лицо, и, не говоря ни слова, велел своим стражникам выставить девчонку вон, и впредь на сто шагов не подпускать ее ко дворцу. Обиженная и лишенная последней надежды Алтея плакала, ее мать не дожила до возрождения магии всего неделю. Алтея узнавала потом: волшебники не могли полностью исцелить ее мать, но они могли уменьшить боль, могли вновь вернуть ей способность самостоятельно ходить. И это только больше обозлило Алтею, она обиделась на волшебников за то, что они допустили исчезновение магии, за то, что не помогли ей, и девушка решила: не мне, так и никому. Если не помогли ей, то пусть не помогают никому, это было личным мотивом Алтеи в общем желании заговорщиков Тусктэмии объявить войну миру магии.
Проследив, как в камеру прошел Зарян, девушка прошмыгнула следом, проскочив за ним в неуспевшую закрыться дверь. Сейчас взглянув на Аглаю Тарутину, Алтея словно впервые увидела ее, с ужасом подумав о том, что она дала слово убить ее. Усилием заставив себя отвести взгляд, Алтея переключила внимание на Заряна. Выглядел он неважно, в помятой, местами испачканной одежде, да и пахло от него так, словно он спал в этой же одежде где-то в сыром месте. Вся красота добротного костюма словно испарилась как капелька росы с листа молодого деревца под лучами теплого летнего луча солнца, не оставив никаких следов. Про себя Алтея усмехнулась, вспомнив, что Зарян сбежал вчерашним вечером из дворца, сбежал как трус, неизвестно где ночевал, что ж, об условиях его ночлега можно догадаться. Поделом ему! С каждой секундой, пока Зарян требовал от Аглаи все ему рассказать, девушка чувствовала, как растет ее чувство ненависти к нему. Это он забрал у нее мать, вспомнив ее добрые теплые глаза, ее ласковую улыбку, Алтея с отвращением вспомнила вечно недовольное лицо тетки, которой государственные власти передали девочку на воспитание. Тетка никогда не забывала о том, что за нее почти ничего не платят, и что она обуза для нее, что Алтея неумеха, неуклюжая и неторопливая. Да такую и замуж-то никто не возьмет. Алтея частенько не сдерживалась и начинала огрызаться тетке, за что ее жестоко наказывали. И в этом тоже виноват Зарян. Медленно достав кинжал из ножен, которые ей дал Паленин, девушка крепко, до боли в костяшках, сжала рукоять и уже собралась сделать шаг навстречу Заряну, но вдруг дверь открылась и в камеру вошел мужчина в сопровождении двух охранников. Алтея даже не слышала, как он подошел, она вообще ничего не слышала, даже тех слов, которые говорил Зарян. Отрешенно взглянув на вошедшего пожилого мужчину, Алтея прикидывала в уме, где она раньше видела его, возможно, это один из придворных. Встряхнув головой, чтобы разогнать странное, полностью охватившее ее волнение, девушка повнимательней посмотрела на мужчину и отметила, что на нем не просто одежда, а некое подобие формы, черной, с сиреневыми прошивками на камзоле, от правого эполета камзола шла золотая цепочка, закрепленная справа на уровне груди округлой большой брошью, скорее это даже был простой золотой диск около трех сантиметров в диаметре, на котором был изображен герб Истмирры. Да, это герб Истмирры. Моргнув, Алтея еще раз посмотрела в лицо мужчины и узнала царя Изяслава — она видела его на портрете. Его появление никак не включалось в ее планы, вконец смутив девушку и сбив с толку. Не зная, что делать дальше, она просто стояла, рука, держащая нож, медленно опустилась. Девушка слушала, что говорит царь Изяслав и сама, невольно подчиняясь его спокойному и мягкому тону, согласилась с его словами: нужно успокоиться и допросить Аглаю. Что? Допросить Аглаю?! Вновь встряхнув головой, Алтея отогнала очередную волну, накрывшую ее сознание; нет, нужно собраться, иначе она не выполнит поручение Паленина, а значит, она навсегда останется такой как сейчас, невидимой и несуществующей для всех. Последнее, впрочем, всегда относилось к ней. Незаметная, никому ненужная, простая девочка из числа многочисленной бедноты, она не существовала в истории своей страны, поскольку никоим образом не могла повлиять на ее развитие — все, что она могла, это просто жить, мучиться также, как до нее мучилась ее мать, ее бабушка, бабушка ее бабушки. Увы, таков горький удел простолюдина! Но она не простолюдинка! Она, она внебрачная дочь царя Вячеслава, и сейчас от ее действий зависит будущее страны: если она убьет Заряна, то государство волей-неволей сменит правителя, пусть это будет не она, но в любом случае не Зарян с его консервативным и недалеким взглядом на управление страной, переданное не в меру много вообразившим о себе чиновникам, погрязшим в коррупции и силе обязательств родственных связей. Кто знает, может новый правитель окажется не таким, может, именно ему удастся что-то изменить, хотя бы разрешить тем же крестьянам пользоваться лесом или глиняными месторождениями, дав им возможность построить новые, красивые и добротные дома. И вновь крепко, до боли в костяшках сжав рукоять кинжала, Алтея, быстро подбежала к Заряну и с криком, со всей силой ударила его в самое сердце. Не ожидая этого нападения из ниоткуда, Зарян закричал и отшатнулся в сторону, полностью увернуться у него не получилось, острое лезвие кинжала проткнуло незащищенную грудь молодого человека, Алтея, стремясь вогнать кинжал поглубже, надавила на рукоять, чувствуя, что Зарян падает и она падает вслед за ним. В два шага подскочивший к ним Изяслав успел схватить невидимую девушку и удержать ее от падения, иначе бы она навалилась своей массой на рукоять кинжала и довершила бы то, что не смогла сделать с ходу. Изяслав не знал, с кем имеет дело, но, удерживая в руках невидимку, понял, что перед ним хрупкая девушка, которая теперь с криками пыталась вырваться из хватки царя Изяслава, отчаянно отбиваясь от него руками и ногами.
