Печать на сердце твоем - Валентинов Андрей (читать книги без регистрации полные txt) 📗
– А другой путь есть? – растерялся Згур. – Мне к морю надо, чтобы домой…
– Есть-то он есть. Да только лодьи ныне не сыщешь. Торговцы все куда подале уплыли, а у берега галеры стоят – стерегут. И вдоль берега не пройдешь…
Его план рушился. Вернее, уже рухнул. Через заслоны одному не пробраться. Еще за лазутчика примут! Идти назад? Но там «коловраты» Иворовы! Зима, в лесу не схорониться, рекой не проплыть…
– Так что оставайся, сотник! Дом большой, новый, места всем хватит. Я ведь чего дом не строила? Не от бедности. За реку думала переезжать. Хвала богам, не успела! Там сейчас самая резня: села палят, людей режут да на колья сажают. Здесь, в Нистрии, поспокойнее будет…
Згур кивнул. Все ясно – война! Хорошо, если Палатину удастся договориться со Светлым! Иначе запылают села не только над Нистром, но и над Денором, сполот пойдет на улеба, волотич – на сполота… Не потому ли отец хочет отослать его подальше? Но ведь пожар может дойти до Края, до Коростеня и Бусела! Что же делать?
…Ночью он проснулся от легкого прикосновения. Кто-то сидел рядом, чуть наклонившись. Маленькая ладошка погладила его по щеке.
– Ластивка!
– Тише! – девочка поднесла палец к губам. – Згур, не бери серебра. Откажись! Бабка хитрая, да я не спала – все слышала. Не бери!
Згур и сам не собирался, но Ластивка беспокоилась вовсе не о честной оплате.
– Не бери, Згур! Бабка Гауза знает, как ниточку порвать! Пока серебро у меня, ни один отворот силы не имеет! Не бери!
Згур улыбнулся. Что за «ниточка» такая? Опять ведовство!
– Хорошо, Ластивка! Не возьму!
– Правда? – девочка наклонилась, глубоко вздохнула. – А можно… Я… Я тебя…
– Нельзя! – Згур ловко поймал ее за ухо, слегка сжал. – Мала больно!
Послышалось знакомое «Ой!». Ластивка потерла ухо, обиженно засопела:
– Маленькая! Ничего не маленькая, можно мне уже! А если маленькая, зачем пришел? Я же говорила: приходи через три года!
Она отвернулась, всхлипнула:
– Думаешь, не вижу! С другой любился! До сих пор ее свет на тебе! Да только свет этот нехороший, дурной, и она – женщина дурная, выпить тебя хотела!
Згур вновь усмехнулся. «…Выпью я тебя до дна!» Ну, кобницы, ничего от них не утаишь!
– Спать иди! – суровым голосом велел он. Ластивка вновь всхлипнула, опустила голову и внезапно резко наклонилась. Но Згур оказался проворнее, и поцелуй, нацеленный в губы, пришелся как раз между носом и ухом.
Вначале понадобился барсучий потрох. В маленьком селе не оказалось не только барсука, но и справного охотника. Пришлось бежать к соседям за дальний лес, искать там какого-то «дядька Рагая», а после втроем – Згур, «дядько» да кривоногий свирепый пес Жучик – два дня бродить среди заснеженных деревьев.
Поторох поспел вовремя. Травяные настои не помогали. Ярчук все чаще забывался, бредил, и даже бабка Гауза начала волноваться всерьез – слишком далеко зашла хворь. Пришлось вновь бродить по лесу – на этот раз за землеройкой…
Згур, сколько знал, поведал знахарке о том, кто таков венет, откуда взялся и как злую болезнь заполучил. Услыхав об «огнищах», Гауза долго качала головой, а после заявила, что на Сури еще не такое деется, недаром страну эту соседи «царством Зла» прозвали. Может, оно и не совсем так, но боги точно Сурь не любят. То черную хворь нашлют, то глад, то беспутство людское. А ныне, как поговаривают, и того хуже: напали на Сурь с полуночи сканды, кнеса великого порубили, да и принялись державу разорять и огнем палить.
Згур невольно посочувствовал «чугастру». Кто знает, не на пепелище ли доведется вернуться? Спасибо сполотскому Дию, улебскому Горосу да Матери Болот, что Орию от такой напасти уберегли! Одни они знают, что могло быть, не поспей войско Велегоста на белую ширь Четырех Полей!
Нечего было и думать о том, чтобы оставить хворого на попечение старухи и девочки. Да и уходить пока что некуда. В селе, где дядько Рогай обретался, удалось узнать, что в Тирис никого не пускают, а кто близко подойдет – ловят без разбору, после же просто: шуба с плеч, да голова под меч. А за Нистром остатки Катакитова толпища все еще против войск Кей-Сара дерутся. И не видать войне ни конца, ни краю.
Стало ясно – придется зимовать. Згур подумал и рукой махнул: ладно! К весне, как снега сойдут, выберется.
Дел в маленьком хозяйстве бабки Гаузы оказалось предостаточно. Дом был новый, до ума еще не доведенный. Згур занял у соседей топор да пилу и делом занялся. Вскоре он уже перезнакомился со всем селом, попробовал здешней браги и даже перестал обижаться на прозвище «Зятек», которым наградили его злоязыкие соседи. Зятек, так Зятек.
Шутки, конечно, шутками, как без них, но от Ластивки Згур старался держаться подальше. Серебро, правда, не взял. Бабка Гауза дважды подходила, но каждый раз Згур отнекивался, а после, вспомнив о «ниточке», заявил, что Дий Громовик, который всем богам бог, такого стерпеть не сможет, потому как справедливость в расчетах блюдет, и не ему, человеку маленькому, с Громовиком спорить. Кажется, старуха, изрядно расстроилась, и Згур невольно задумался. Может, и вправду какая-то «ниточка» есть? Впрочем, он знал ответ. То, что связало его с Уладой, прочнее любой нити, даже той, которой умельцы-бронники намертво сшивают кожаные доспехи. И ничего с этим поделать уже нельзя. Можно только забыть, не помнить. Или хотя бы попытаться…
Только через месяц, в первую оттепель, когда стрелы Небесного Всадника начали жечь почерневший снег, стало ясно, что венет выдюжит. То ли барсучий потрох помог, то ли землеройка, то ли бабкины травы, но Ярчуку стало заметно лучше. Его уже не тошнило, спал жар, порозовели щеки. Венет уже вставал, но дальше завалинки его не пускали. Ярчук рвался сопровождать «молодого боярина» и в село, и в лес, дабы оберегать от всякой напасти, но Згур отмахивался. Особых напастей ни в селе, ни в ближней округе пока еще не встречалось, а далеко он и сам уходить не собирался. Тоже до поры до времени. Вот сойдут снега…
Вечер выдался неожиданно теплым. Солнце – Небесный Всадник – не спешило уходить на покой. Наступала «весна света» – пора оттепелей и последних, запоздалых морозов. Но пока что Воевода Студень явно оказался не у дел. За день снег подтаял, и на подворье уже хлюпали первые лужи.
Згур, намахавшись за день топором, присел на завалинку, с удовольствиям вдыхая свежий, чуть прелый воздух. Хорошо! Не за горами весна, а там – зеленый лес, по которому иди хоть до самого Савмата!
Ярчук, накинув полушубок на плечи, пристроился рядом. Вслед за ним из дома вышла Ластивка, оглянулась и подсела поближе к венету. Згур заметил, что за эти недели девочка и «чугастр» как-то незаметно успели сдружиться. Они могли беседовать часами, причем венет разом терял всю свою суровость, становясь похожим на доброго дедушку, наставляющего внучку. Иногда он доставал «литерник» и принимался объяснять «внучке», что есть «литеры» и зачем они нужны. Згур, знавший от Гаузы, что юная наузница читает и пишет не только по-сполотски, но и по-румски, только посмеивался в кулак. Девочка же внимала со всей серьезностью, но время от времени Згур ловил ее любопытный взгляд, словно Ластивка проверяла, замечает ли он ее внимание к косматому гостю. Однажды Згуру даже пришло на ум, что юная наузница хочет заставить его ревновать. Так ли, нет, но и сегодня они завели долгую беседу. Вначале Згур не прислушивался, а когда все же понял, о чем речь, едва удержался от улыбки. Венет долго и обстоятельно пояснял «юнице», как должна вести себя «женка», дабы ни себя не осрамить, ни мужнину честь не уронить. При этом он наставительно поднимал вверх мослатый палец и время от времени оглаживал отросшую за это время бородищу, доходившую почти до пояса. Девочка кивала, но в глазах ее что-то подозрительно поблескивало.
– …Оная женка, – втолковывал разошедшийся не на шутку Ярчук, – котора злоязыка да нравом дурна, не токмо мужа срамит, но и роду всему порухой будет. А женка-то роду и голова, и душа! Про то друг мой верш склал. Верш дивный! Ино, послухай, Ластивка, польза тебе великая будет!
