Семена Распада. Том I (СИ) - Никольский Олег (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
Однако вопреки опасением ксэттум горячка и забытье Шейрону не грозили. Напротив, смотря на ласковый свет эралим, орхэт всё более впадал в растерянность. Теперь, когда они остались наедине Геррерт не решался поставить окончательную точку. Ведь маленькая жрица ни капли не походила ни на одну из его прежних любовниц. Те уж точно не знали ни стыдливости, ни страха: весёлые сельские девки поражали воображение страстностью, а молодые вдовы в городах — изобретательностью. Эли же была хрупким цветком, трепетной бабочкой, живым воплощением Молчаливой Аксан.
— Эли… — тихо произнёс Шейрон, когда девушка закончила с повязкой. — Ты знаешь, обычай Светоносного велит нам разделить ложе, чтобы единением тел скрепить союз душ. Но… я предложил тебе Allain для защиты, и если ты не хочешь или боишься, то…
— Фаир Шейрон, — оборвала его жрица. — Конечно, я боюсь, но только чуть-чуть. Ведь я уже ответила вам согласием пред ликом Каинен. Я знаю, вы не хотите сделать мне больно. И лишь прошу вас быть осторожнее…
«Несчастное дитя! Она наверняка считает это долгом. Не знает, что любовь — отрада для двоих…»
— Leyteur! — повторил Шейрон, одной рукой обнимая вздрогнувшую ксэттум. Он сидел, она стояла, но головы их находились на одном уровне, чем рыцарь и воспользовался, целуя сомкнутые губы.
Эли попыталась ответить, неловко и неумело. Геррерт не упорствовал, позволяя девушке разобраться в новых ощущениях. Никакой спешки, никакого давления. Этой ночью он стал её мужем, а значит у них впереди ещё целая жизнь.
У ксэттум от волнения пересохли губы и похолодело во рту, а мягкий свет стеклянного шара обличал предательский румянец, но поцелуй продолжался. Когда же уста их наконец разомкнулись, Шейрон освободил Эли от плаща, сбросив с плеч алую ткань. Теперь на девушке оставалось лишь скромное жреческое платье, белизной лишь самую малость превосходящее её кожу. Орхэт, расстегнув пуговицы, сбросил бирюзовый эдеш, оставшись только в штанах и нижней рубахе.
И в силу опять вступили традиции. Многовековый обычай предписывал новобрачным раздеться на глазах друг у друга. Шейрон уже не медлил, и вскоре предстал перед женой обнажённым. Эли смутилась ещё больше, отвела взгляд, в котором отражалась борьба стыда и любопытства. Наконец тонкая девичья рука вспорхнула к нагрудной тесёмке, но остановилась на полпути. Геррерт, вняв безмолвной мольбе, сам освободил жрицу от плена одежды. Загрубевшими от воинских занятий пальцами он развязал алую тесьму, стянул с плеч рукава, ослабил пояс. Платье снималось неохотно, словно бы ткань вознамерилась твёрдо стоять на защите целомудрия, однако напористость орхэта всё же сломила её сопротивление, и одеяние пало к ногам жрицы.
Взору Шейрона предстала ничем не прикрытая красота только-только расцветшего тела: молочная белизна кожи, бутончики грудей, манящая округлость бёдер, светлый пушок внизу живота. Вид этой невинной девичьей наготы поставил точку на сомнениях рыцаря, утихомирил тревогу и похоронил робость. Осталось только волнение, но совсем иного рода: предчувствие близости разгорячило орхэта, заставляя забыть о всех сложностях.
Эли с изумлением наблюдала как твердеет, наливаясь кровью, мужское естество Шейрона. И эта естественная метаморфоза казалась ей чем-то удивительным, происходящим будто по волшебству. Да и сама брачная ночь была для ксэттум сродни таинственному ритуалу, в котором мужчина — жрец, а женщина — жертва.
Геррерт поцеловал её в шею, обжигая дыханием, царапая щетиной. Смуглые руки заскользили по белому телу: одна замерла на груди, лаская ягоду соска, другая оглаживала поочерёдно талию, ягодицы, бёдра. Эли напряглась, принимая непривычную ласку. Возбуждение неспешно начинало завладевать и ей, пробиваясь сквозь пелену страха.
Для Шейрона уже перестало существовать что-либо кроме наслаждения, он упивался мягкостью кожи, дробью взволнованного сердца, робким постаныванием, то и дело срывающимся с порозовевших губ. Геррерт, оборвав череду поцелуев, осторожно подхватил тихонько ойкнувшую жрицу и положил на постель. Зарылся лицом в её волосы, впитывая дурманящий запах цветущей акации. Зашептал на ухо что-то бессмысленно-приятное, зная, что жрице необходимо чувствовать нежность в его голосе.
Геррерт не привык размениваться на ласки, предпочитая добиваться своего нахрапистостью и грубоватым очарованием. Но сейчас всё было по-другому: рыцарю хотелось, не останавливаясь, одаривать ксэттум удовольствием, ведь сам он получал от этого не меньше наслаждения.
Не прекращая жаркого шёпота, Шейрон покрыл быстрыми поцелуями ключицу девушки, задержался на груди, а потом скользнул ниже — к пупку. Прижимаясь щекой к мягкому животу, орхэт готовился удивить девушку причудой, которой научился у распутной вдовы, что не давала ему спать по ночам всю проведённую в Гердии декаду.
Геррерт осторожным движением развёл в стороны согнутые в коленях ноги Эли, почувствовал, как она напряглась, но всё же не воспротивилась. Не теряя времени, рыцарь прильнул к самому лону, целуя сокровенные губы. От неожиданности жрица широко раскрыла глаза и, не удержавшись, вскрикнула.
Ответом ей стала нежная и уверенная ласка: не отрываясь от девичьего естества, Шейрон оглаживал внутреннюю поверхность бёдер, то и дело легонько стискивая их. Эли уже не скрывала своих чувств, содрогаясь от стонов. Руки её непроизвольно сжимались в кулаки, сминая белую простынь, а язык рыцаря всё бесстыднее проникал в неё, заставляя истекать влагой.
У ксэттум сбилось дыхание, а вместе с ним и счёт времени. Она совершенно потеряла себя, утонув в океане сбивчивых невероятных ощущений. Жрица более не казалась себе жертвой, скорее уподобившись Богине, у чьего алтаря совершал заклание коленопреклонённый рыцарь.
Наконец Шейрон оторвался от взмокшего лона. Священный ритуал близился к завершению. Оставалось самое важное. Орхэт приподнял ноги обессиленной девушки, подкладывая ей под бёдра подушку.
— Боль пройдёт быстро, милая. Не бойся, всё будет хорошо, — пообещал он.
Резкий толчок. Слабый вскрик. Нет, боли почти не было: умения рыцаря и его трепетное отношение избавили Эли от последних глубоко затаившихся страхов. Кровь пролилась на белую простыню, знаменуя свершение брака.
***
Подходил к концу Сэкэис, месяц Гибели — пора наивысшей власти тёмного Бога Куны, за ним следовал Анимис, месяц Безмолвия, зачинающий зиму, пик могущества Файрэ — Похитителя Душ.
Неудачное время выбрал фаир Бертил для свадьбы, а император Тордэан для войны. Ничего доброго не сулят свершения, сделанные в пору власти злых сил. Шейрон открыл это для себя в тот миг, когда удар Ярона Джарво вбил его в пыль. Это было более чем символично: дерзновенный рыцарь Светоносного пал в объятия Бога Смерти, и лишь чудо возвратило его назад. Однако позже к Геррерту пришло понимание — хоть Боги и могучи, но они не определяют судьбы наперёд, иначе как бы он женился на Эли и выкупил Жерома? В жизни всегда есть место поступку и подвигу, даже вопреки высшим силам.
В седьмой день третьей декады Секэиса фаир Бертил Бринот, сопровождаемый своим бывшим оруженосцем, а ныне рыцарем, фаиром Шейроном Геррертом и отрядом бринадальских ленников, отправился в путь. Прямая, как стрела дорога вела от родового замка Геррертов в земли, именуемые гердским Кольцом. И такое название шехэтству дали вовсе не случайно: обширные владения, раскинувшиеся вокруг славного города Гердия, на карте действительно напоминали круг, зажатый со всех сторон четырьмя крупными соседями: ксэхэтством Хент, маркой Литан, а также шехэтствами Цейтан и Бринадаль.
Халэя Люмэ от имени своего брата, шехэта Анэтора, управляла всей западной частью гердского Кольца. Лично ей приносили присягу главы двадцати трёх рыцарских родов. И после её скорого замужества все эти земли должны будут перейти в полноправное владение вновь возродившегося рода Бринот, наследником которого станет её сын Марон, рождённый от прошлого брака.
Ехали по-рыцарски — на конях без упряжки, каковую почитали развлечением для бездельников, да и не мог Шейрон упустить возможности покрасоваться на своём изящном лимэрто. И сидя в седле, он вспоминал предшествовавшие поездке события.
