Камень, брошенный богом - Федорцов Игорь Владимирович (книги полностью бесплатно txt) 📗
— И что же простите за любопытство у вас за работа?
— Присматривать за вами.
— Вот и присматривайте! — я подошел к двери и дернул ручки. Действительно закрыто. — Прикажите открыть!
Понятно ничего подобного он не сделал.
— Вы напрасно горячитесь, — Гартман подошел к щиту и поменял эстокад на учебный штоссдеген. — Может, надумаете составить тур?
— Чего вы добиваетесь?
Гартман протянул мне оружие, предлагая взять.
— Лично я, ничего.
— Тогда какова… вы заперлись здесь со мной.
— Заперты только вы, — разъяснил мне Гартман. — Я лишь присматриваю за вами. Говорю вам в несчетный раз.
— Я слышу.
— Все еще не поняли, — удивился Гартман моему неоправданному упорству.
— А что я должен понять?
— Простую вещь. Делайте свое дело…
— А если скажу, что сделал свое дело, — догадался я, куда он клонит.
Гартман неудовлетворенно мотнул головой.
— Действие сунжара определяется на третий день. Малиновой горошиной.
— Вы её сами спросите? — с ехидцей заметил я.
— Нет, конечно. Просто глазные яблоки сеньоры Валери, — Гартман оттянул веко. — На какое то время примут красно-розовый цвет.
— Отсюда, неутешительный вывод, сидеть мне здесь три дня…
— Ни в коем случае! — Гартман выбрал штоссдеген и для меня.
— Звучит как обещание, — протянул я руку за оружием.
Невелик шанс, но может, я так быстрее отделаюсь от него.
— Никаких обещаний, — Гартман отдал мне рапиру.
— А если Маршалси проиграет битву?
— Не имеет значения.
И он, и я напялили по тренировочному клаппенпанцеру [67]. Затем мой противник отошел на середину зала, и встал в позицию, поджидая меня.
Придется тряхнуть стариной, — подумал я, вставая напротив Гартмана. Концы рапир скрестились в приветствии.
— Его Сиятельство, дал вам еще какие-нибудь инструкции.
— Относительно вас?
— Относительно всего.
— Вы задаете неуместные вопросы, — Гартман сделал пробный выпад, я отбил. — Я только наблюдаю выполнение договоренности.
— Тогда наблюдайте, — согласился я, переходя в атаку.
Мы сошлись накоротке, в классическом учебном бою. Размяться и погреть старую кровь в ржавых артериях.
— Сколько вам платят, Гартман? — спросил я после энергично проведенных связок приемов и ударов. На плече противника красовалась клякса [68]. На моем, в прочем, тоже.
— Не думайте о пустяках, а то пропустите удар.
Гартман ринулся вперед, подобно вырвавшемуся из загона бугаю на губошлепа тореро.
Я едва успел уйти из-под атаки. Он влепил бы мне метину прямо в лоб, как в дешевых боевиках. Зато я снова скромно угостил его в правое предплечье и полоснул по ребрам.
— Сомневаюсь, что удержите оружие после двух порезов, — заметил я ему о ранениях.
— Согласен! — Гартман перебросил шпагу справа налево. — Так устроит?
Меня нет. Противник оказался левшой. И дрался на порядок лучше, чем прежде. Я получил касание в бедро и в плечо. Срывая досаду, я предпринял ответную атаку.
— Для раненого вы слишком бодро двигаетесь, — Гартман пресек мой штурм на корню.
— Агонизирую, — оправдался я. — На три!!! — И возобновил атаку.
Первый заход прошел впустую. Второй закончился обоюдными царапинами. На третьем, заключительном, он поднырнул мне под руку и stoccata [69], проколол" грудь.
— Туше, — поднял Гартман штоссдеген вверх, в знак окончания боя.
— Туше так туше, — согласился я, сдавая оружие.
— Может еще тур, — спросил Гартман, принимая рапиру. — Вы любопытно фехтуете.
— И что вы находите любопытного в моем махании? — направился я к столику с винами, не обращая внимания на комплимент.
"Поле роз", "Забава винодела", "Сердце короля" — легкие мускаты, клареты и мульсы, для пользы, а не пьянства.
— Вам налить? — спросил я у Гартмана, не желавшего расставаться с оружием и мыслью о втором туре.
— Благодарю! Только воду, — отказался Гартман, чем меня удивил. В наше время и не пить?
— Ближайшая вода в фонтане с нимфами, — пошутил я над трезвенником. Сам же промочил горло как подобает. Порция от жажды, порция для улучшения кровообращения, порция для настроения и потенции.
— Послушайте, Гартман. Не можете же вы продержать меня здесь три дня. А поесть? Попить? Пописать, в конце концов… А как же уговор. Я вам, вы мне!
— И мысли нет удерживать вас. Вы свободны. До определенной степени.
— Под подписку о не выезде? — справился я о степени вольности в действиях.
— Совершенно верно, — согласился со мной Гартман. — Можете на голове ходить, но не покидая Эль Гураба. Так что? Тур?
Видит бог, я не давался, — уступил я.
— Будьте любезны, выбирайте, — попросил я своего оппонента, подойдя к щиту с оружием. — И что-нибудь для второй руки.
— Вот как? — изумился Гартман.
— Как подобает истым кабальеро, — растянул я губы в улыбке. "Чиз" говорить не стал. Не хватало напугать его моим кариесом.
Чистоплюй Гартман выбрал малагарскую ладскнетту и большую дагу, с рогатым гардом для ломания клинков. Я, не стесняясь прослыть мужланам и дикарем, взял дан-гайны [70]. В руке ловкие, для ближнего боя сноровистые. В моей затее наилучшее средство.
— Вы слышали о калари-ппаят [71]? — спросил я у Гартмана.
— Нет, — ответил он крайне заинтересованный моим неординарным выбором. — Это школа фехтования?
— Вы мне льстите…Фехтования?! Драки!!! — Заверил я противника с наглой уверенностью присущей сраным… Э..э..э!!!..непобедимым героям.
— Занятно, — пространно заметил Гартман, не придав большого значения моим словам.
Мы вновь сошлись на середине… Ритуальный обмен ударами… Тебе-мне… Галантный поклончик… И началось… Кикбоксинг с балетом, фехтование с китайской гимнастикой, бейсбол с городками, регби с бушидо… Звону, топоту и пыхтения на целую бригаду по погрузке металлолома.
Гартман честно продержался под ударами "мельниц" отпущенные ему двадцать секунд. Потом я захватил его оружие в замок, резко закрутил, разведя его ладскнетту и дагу в стороны, и в коротком прыжке, здрасте вашей маме! в грудину, ногой… Тык!
Всевидящее Око, преодолев в свободном полете метра четыре, грохнулся на пол всей плоскостью спины. Грохнулся и остался лежать распластанным, широко хватая воздух ртом.
А меня не взяли дублировать в "Роберта Парижского", — припомнил я давнюю обиду на функционеров от кинематографа за черствость к самородку. — Какой талант! Какой матерый человечище! И не ко двору!
Талант и матерый человечище, сам прибывал не в лучшем состоянии, чем уделанный противник. Стоял и пыхтел как паровоз из капремонта. Только что пар из жопы не травил.
Поизнахратился ты, дружочек! — сокрушался я охватившей меня слабости. Сокрушался как старый блядун, только-только слезший с молодки. Смог ведь все-таки! Смог!
Смог то смог, да самого чуть кондрашка не хватила.
— Вставайте Гартман, — кое-как отдышавшись, проговорил я. Руки помочь подняться не протянул — обойдется.
Гартман сел, потрогал ушибленную грудь.
— До свадьбы заживет, — пообещал я ему выздоровление. — А нет… — ну как скажите не воспользоваться плодами победы и не позудить человека. — Жаль мэтр Букке умер. Он в ушибах разбирался…
— Победа за вами, — признал он мое мастерство трюкача.
— Вы серьезно? — не унимался я. — Тогда выпустите меня.
— А кто вас держит, — Гартман пожал плечами. О чем это я ему толкую.
— Так ведь заперто, — напомнил я ему.
— Простите, забыл, — извинился он и громко свистнул.
— Теперь открыто? — спросил я.
— Теперь открыто, — ответил Гартман.
Сняв клаппенпанцир и бросив дан-гайны на столик, я вышел из зала. Геройски дополз до библиотеки, кишки колотились как у диабетика при кризе, и рухнул в полюбившееся последнее время кресло. Посидел, попыхтел да и позвонил в колокольчик.
