Сто полей - Латынина Юлия Леонидовна (книги бесплатно .TXT) 📗
После этого все стали сдавать Даттаму деньги, чтобы он закупил на них меха, и половину денег Даттам брал себе за услугу. И говорили, что в этот год на деньгах других людей Даттам нажил себе триста тысяч ишевиков.
Когда лодки возвратились, старшина морского цеха встретил Даттама с настоятелем храма, плюнул в них и сказал:
– Боги наказывают за корысть. Нет такой удачи, за которой не следовало бы несчастье, и еще не было такого, чтоб те, кто чрезмерно разбогатеет, не были б повешены эа измену королю, а их имущество не отобрано в казну.
Настоятель храма понял, что тот прав, и стал упрекать Даттама в чрезмерной страсти к наживе. А тот сорвал свою зеленую ряску, бросил посреди улицы и сказал:
– Разрешите меня от зарока носить эту бесову рясу, и я знаю, как помочь несчастью.
Настоятель разгневался и сказал:
– Если ты нарушишь зарок, тебя велено было повесить, как повесили Бажара. Однако вижу я, что мышь всегда найдет, где прогрызть половицу.
На следующий год король собрался в поход на Лахор.
– А надобно вам сказать, – вдруг насмешливо прибавил Шавия, – что король-отец, в отличие от нынешнего, воевал всегда справедливо. А в здешних местах справедливой зовется такая война, при которой побежденный или наследник его остается при своих владениях, только из господина становится вассалом.
Итак, король-отец собрался на справедливую войну и искал золото, чтобы раздать дружине. А со всех сторон негодовали на алчность храма. Король позвал Даттама и попросил у него ссуду в золоте.
Когда Даттам входил к королю, в дверях стоял старшина цеха. Он сказал:
– Нелегко тебе придется, Даттам. Ведь если ты дашь золота – король его не вернет. А не дашь – отнимут силой. Погляжу-ка я, как с тебя будут драть шкурку.
– О король! – сказал Даттам. – Храм с радостью отдаст тебе все свои сокровища, ибо зачем существует на свете золото, как не для того, чтобы быть наградой воину. Но прошу тебя о милости: позволь мне быть в твоей дружине.
Король обрадовался, что Даттам свободен от своего зарока не брать в руки меча, обнял его и одарил золотой пряжкой.
Через месяц войска короля и князя Лахора сошлись у Лосиного Пригорка.
Даттам закричал князю Лахора:
– Негоже князьям прятаться за спинами своих воинов! Я, Даттам Золотоглазый, вызываю тебя на поединок, и у меня есть тридцать названых братьев для тридцати твоих дружинников. Пусть же тот, кто победит, и владеет землей!
Князь Лахора хотел принять вызов. Советник его сказал ему:
– Золотоглазый Даттам искусен в бою и колдовстве. Его кольчуга закалена в водах седьмого источника, меч его вскормлен облачным молоком. И собаки на его рукоятке поднимают шум и лай, когда предчувствуют поживу, и я сегодня слышал во сне этот лай.
Князь Лахора рассмеялся и сказал:
– Что с того? Моя секира сегодня пела низкую песню, такую, какую поют в боях, а не на пирах. Мое рогатое копье пронзает тело сразу в тысяче мест, и моя кольчуга висела три дня на золотом дереве в Дивной Стране, и с тех пор ей не страшен ни один удар.
И наутро на равнине сошлись поиграть у черты трижды десять человек и еще столько же, а князь Лахора сошелся с Даттамом. Князь Лахора метнул свое рогатое копье с шелкового ремня, но оно отскочило от заколдованного панциря Даттама и ушло далеко в землю. Даттам наклонился, вытащил копье из земли, и пустил обратно: копье раздробило серебряное навершие щита, пробило налокотник и пронзило руку. Князь перевесился с седла и упал на землю, однако тут же вскочил и вырвал рогатое копье из руки, вместе с налипшим мясом.
А Даттам тоже спрыгнул с седла и сказал:
– Что ж – продолжим наш поединок пешими!
– Изволь, – ответил князь. – Однако мне кажется нечестным, что ты будешь рубить обеими руками, а я – одной.
Тогда Даттам подал знак, и ему заложили правую руку за пояс. Он швырнул свой черный плащ, расшитый серебряным инеем, на землю, и складки плаща окутали холмы и пригорки, и вытащил черный меч из черных ножен. Левый глаз Даттама вспыхнул, как солнце, и вкатился глубоко внутрь, а собаки на рукояти меча подняли лай, похожий на свист и хохот зимней бури.
Оба взмахнули мечами: поднялся вихрь, заплясали деревья, и словно тысяча молний закружилась в воздухе: князь ударил, – но Даттам перехватил удар и рассек клинок князя под самой рукоятью. Обломанный конец вонзился князю в ногу. А Даттам опять поднял меч: князь заслонился щитом, но меч снес со щита навершие и две шишки из светлой бронзы, прошел от лопатки до позвоночника, князь упал и тут же умер.
И тут тридцать названых братьев Даттама напали на дружинников князя, как ястреб нападает на цыпленка, и погнали их, как ветер гонит сухие листья, и сложили из них четыре кучи: одну из ног, другую из рук, третью из голов, а четвертую – из всего остального.
– Клянусь божьим зобом, – вскричал король, – их оружие заколдовано!
– Я не знаю, заколдовано оно или нет, – молвил его старший сын, – однако, я вижу, что мечи людей из храма Шакуника длинней, а стальные кольчуги прочней наших кожаных лорик. Думаешь ли ты, о король, возвращать храму ссуду?
Король возмутился и сказал:
– С каких это пор короли возвращают то, что они попросили в долг? Или ты принимаешь меня за кожевенщика из цеха? Разве ты не знаешь, что короли рассчитываются с долгами, вешая заимодавцев за корысть?
– Так-то оно так, – сказал старший сын, – и конфисковать имущество шакуников было бы легко и приятно, но вряд ли после этого мы сможем заполучить их мечи и кольчуги.
Вечером пировали вместе с побежденными, а король был тих и задумчив. Его кравчий заметил это и спросил:
– Хорошо ли, король, что оружие твоего дружинника превосходит твое? И разве не будет справедливо, если Даттам отдаст его тебе?
Король ответил:
– Это оружие из страны Великого Света, и на нем такой зарок, что в чужих руках оно теряет силу.
– Неправда! – возразил его сын. – Просто людям из страны Великого Света запрещено дарить оружие в чужие руки, потому что они трусы и боятся, что их оружие повернут против них же, и их владыки казнят их за это. Вот и испытай Даттама, попросив у него оружие! Если он благородный рыцарь – он отдаст его, потому что благородный человек никогда не откажет в даре, хотя бы это значило для него смерть. Если же он низок душой – ему не место в твоей дружине.
Тогда король оборотился к Даттаму и сказал:
– Даттам! Я, пожалуй, верну ссуду храму, только чуть погодя, потому что, клянусь божьим зобом, я понятия не имею, откуда взять эти деньги. И проси у меня, чего хочешь, но подари мне Черный Иней, которым ты сегодня бился.
Даттам поклонился, поцеловал черный меч, отдал его королю и сказал:
– Король! Мы готовы отсрочить возврат ссуды на сколько хочешь, если ты взамен позволишь нам торговать без пошлин. Храм подарит каждому из твоих дружинников по мечу и кольчуге, и все земли отсюда и до Голубых Гор станут твоими. А взамен я прошу треть от каждой завоеванной земли.
– Так, – сказал Шавия, – благодаря оружию Даттама, земли Верхнего Варнарайна перешли в руки короля, а золото и меха Варнарайна – в руки Даттама.
Тут Шавия замолчал.
Бредшо невольно встряхнулся, так что звякнули друг о друга кольца панциря, подаренного Даттамом. На панцире было клеймо государственных мастерских и номер казенной описи, вещь естественная, коль скоро производство оружия было монополией государства. И хотя Бредшо знал, что в Варнарайне такое клеймо считается за заклятие, – все же ему казалось, что оружие и в самом деле было из государственных мастерских, и торговля им, конечно, была самой омерзительной формой распродажи государства.
Бредшо и Шавия ехали бок о бок, пока не доехали до рыжей скалы с молельным камнем и кизиловым кустом. Куст был весь завязан ленточками, а камень полит маслом. На скале вверху была надпись с посвящением «государю и деревне».
Было написано, что местные виноградники побило градом величиной с куриное яйцо. Чиновников, виновных в небрежении церемониями, сняли, а относительно крестьян из Небесного Города распорядились: отменить в этот год налоги и прислать сто тысяч новых саженцев винограда.
