Дождь в полынной пустоши. Книга 2 (СИ) - Федорцов Игорь Владимирович (книги онлайн полностью TXT) 📗
−…но вам он не подойдет.
− Не боитесь свернуть шею? — окончательно сдался маршалк, потерпев поражение и на поле брани и на дворцовом паркете.
− Чью? Вашу? Представьте, нет, − подвел Колин итог надоевшему разговору.
Следующая встреча − с Лисэль. Навещать любовниц надлежит в любое время, даже когда они не готовы или не в настроении никого принять. Неодеты, обижены, рассержены, их мучают женские дни, или снедают подозрения о соперницах. Подтвердите незыблемость вашей связи милыми пустячками стоимостью с ухоженную усадьбу, расщедритесь на тетешканье и сюсюканье, и проваливайте дальше, спасать мир, а лучше топить его в крови и непотребно иметь. Выбор за вами.
Колин поступил обратно. Задрав подбородок Лисэль, заглянул в глаза.
− В следующий раз я хочу видеть кошку с острыми коготками и острыми зубками, которая опасна и интересна. А не облезлую шкурку, греть ноги. У меня покуда нет подагры.
Ох, как она фыркнула. Ох, как взвилась. Он притянул её поцеловать. Лисэль прокусила ему губу.
− Сати залижет, − сплюнул Колин кровь ей на кружева.
Его хотели убить. И явно бы приуспели в осуществлении желания. Но у любовников свои предпочтения в отношениях.
Перед уходом, он отпустил шпильку.
− Так или иначе, мне к гранде. Но ей нечего нести. Все досталось тебе.
Из разворошенной постели и сбитых простыней, бросок подушки. Убирайся, скотина!
ˮХорошая мысль!ˮ − солидарен Колин с любовницей. И убрался.
Не прошел мимо и, под настроение, потискал Снейт. Прижав раскрасневшуюся девицу в углу, он говорил ей шепотом из шепотов.
− Я слишком часто и много стал думать о тебе. Почему?
− Не знаю, саин, − трепыхалась сердечко у бедняжки. Не от страха, от….от….от…. Об этом страшно думать!
− И я не знаю. Но очень хочу узнать…. А когда узнаю…, − так хищники облизываются на робкую дичь.
У взволнованной девушки остановилось дыхание. И мысли что осенние листья под порывом шального ветра — в разные стороны. Поди собери!
ˮОна ничему не учится, наша провинциалка,ˮ − сделал удручающее наблюдение унгриец.
−…Кажется, я шел к твоей хозяйке? — прошептал Колин и остался доволен багрянцем щек и очень похожим на дерзкий взгляд. Оказывается, не все так плохо с девчонкой.
Большую часть встречи натянуто молчали, не опускаясь доверить словам наболевшее. Лишь к концу, когда оба устали терпеть друг друга, Сатеник недовольно высказалась о расползающихся по дворцу сплетнях об их якобы связи.
− Не слышал, — признался Колин. − Но не прочь послушать. У досужих разговоров есть одна примечательная черта. Они открывают слабости и предпочтения сплетников. А чужие слабости — наше оружие.
Очень ловко. Наше.
− Вы редкий гость, − пожурили, а не поругали унгрийца в отстраненности от интересов Серебряного Двора. Понимай — гранды.
− У меня много дел, − напомнил он об их уговоре. — Касаемо слухов, начинайте бить лица.
− Не думаю, что это хороший совет, − отказалась Сатеник.
ˮВот и дальше не думай,ˮ − пожелал Колин девушке не бездействовать, но подчиняться.
Ближе к полудню Колин вернулся в Хирлоф, посмотреть на домашних и предупредить Йор о скором появлении молодых тоджей.
− Грядки копать не заставлю. Двор мести тоже, − пообещал он девушке. — Но и капризов не потерплю. Не прикончили в Краке, прикончу в Хирлофе. Свободу надо отработать.
− Я переговорю с ними, − согласилась Йор и пожалела. Очень уж своеобразно отреагировал унгриец на её слова. В выражении служить не за страх, а за совесть, хозяина волновало только служба. А за страх это будет или за совесть, ему безразлично. Йор все никак не могла решить, что в Колине её отталкивает и притягивает одновременно. Из множества вычленялась легкость с которой он ставит чужие и свою жизнь под угрозу. Поделись она мыслями с унгрийцем, тот бы нашел их вздорными. Чужие жизни − пусть. А свою? Но спорить бы не стал. Возможно, он действительно временами чересчур и неоправданно рискует.
− Сегодня принесли букет роз, − сообщила Йор новость о Янамари.
− Конечно, белых.
− Да, − удивилась акробатка догадливости владельца пяти акров земли.
− Всегда знал, любовники убоги на выдумку. А мнимые любовники убожество и есть.
Дождавшись и переговорив с Декартом, унгриец сразу же засобирался уходить.
Выйдя за ворота. Несколько раз вздохнул. Огляделся. Соседнее подворье за вдовой барона Короча. Не чищенный от снега въезд. Штабель досок и куча кирпича. У дороги голые кусты акации. Затем прикрыл глаза, стараясь не запомнить, а прочувствовать место. Рано или поздно, чья-то светлая голова с темными устремлениями догадаются подослать стрелка. Один удачный выстрел и владетель Хирлофа предстанет перед Всевышнем.
Чем хуже становилась погода, кратковременно сыпал снежок, задувал ветер, тем бодрей настроение. Колин не утерпел снять с ветки белый ком и растереть лицо. Неуместная детская радость кататься с горки, визжать и падать в самую снежную глыбь. Где то святое беззаботное время? И было ли оно? И с кем?
Белое воспринималось чистым. Арлем прогуливаясь с Кассисом, искренне радовалась снегу. На деревьях, крышах и у заборов. Хрупанью ледка в замерзших лужах. Солнцу урывками проглядывающему сквозь заслоны сизых облаков.
− Вы были в отъезде? — спросила фрей, не позволив своему прилипчивому провожатому рассыпаться в комплементах. Отсекла их скорым вопросом. Ей не очень-то интересно, но проявить вежливость не убудет.
− Отец посылал по срочным делам в Рёдэ. По такой погоде быстро не обернешься, при всем желании.
− Могли переждать. В предгорьях запада сейчас не худшая пора. Снежно. Чисто. Тихо. Совсем не холодно.
− Переждать и лишиться счастья коротких прогулок с вами, − ловко подвел Дугг, напомнить о своих невысказанных чувствах.
− В том ли виделось вам счастье? — не столь легковерна фрей, как думалось бастарду. — Наверное больше загадывали о Краке, − заподозрили Кассиса в сокрытии истинных намерений скоро вернуться в столицу. Бездоказательно, но у большинства её знакомых и знакомых её знакомых скандал с бароном Хирлофа не сходил с уст. Дугг, насколько она помнила, собирался принимать службу виласа, мог ли он пропустить такое событие и не отличиться?
Дугг зачем-то признался. Своего положения признанием не поправив, но и не усугубив.
− Непременно бы присутствовал, но…
− Но вы оказались лишенным не только прогулок со мной, но и кровавой потехи, устроенной вездесущим Поллаком. Бог доверил умение отменно сражаться не в те руки и вложил храбрость не в то сердце.
− Напрасно вы так говорите. Отменный фехтинг барона помешал Арнольду аф Туску прикончить фактически вооруженных тоджей! — делился бастард частью подробностей скандально истории, сделав упор на малозначительные детали. Об остальном в Карлайре трещали на каждом перекрестке.
− Заступился за степняков? — не поверила Арлем услышанному. Как и всякий житель Эгля она не испытывала приязни к тоджам. Однако безоговорочно отрицала кровопролитие по отношению к кому-либо. А тут оказывается бывший новик в нехарактерной роли умиротворителя. — Возможно ли подобное проявление человечности?
− И не только тоджам. Он порезал Туску лишь руку, а перед тем долго гонял в Круге. Кто наблюдал схватку, свидетельствуют, барон мог сто раз прикончить противника. Он даже предлагал Арни сдаться! — повергли фрей в изумление. — Но тот уперся и Хирлоф нанес ему несколько незначительных порезов на запястье. И наш удалец позорно капитулировал на глазах у всех!
− Признаюсь, вы меня очень удивили своим рассказом. Лев отпустил пойманного ягненка?
− Вы не представляете, какую бурю вызвал поступок Хирлофа! Виласы до единого взбесились и были готовы начать с бароном новый бой. Только появление инфанта удержало их от общей свалки. Юссен, наш общий знакомый, кинулся на Поллака, обнажив фальшион. А ведь из-за его и Трэлла уговоров барон оказался в Краке. Хирлоф долго отнекивался, но, в конце концов, уступил. Теперь же ему пришлось защищаться от одного из зазвавших его смотреть поединки. Очевидцы признают, с таким фехтингом в столице никто не знаком! Удар Жарнака и плумада Прокруста у всех на заметке. Впрочем, безупречное мастерство не оградило барона от вызовов драться.
