Трон Знания. Книга 4 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Твоя дочь служит во дворце? — спросила Малика.
— Да, шабира.
— Это ей ты доносила на Галисию?
Кенеш подняла голову:
— Нет, шабира. Нет! Приходила Хатма, служанка из Обители.
Малика с досадой вздохнула:
— Приходила не Хатма.
Кенеш округлила глаза:
— Она мне так сказала.
— Когда она была последний раз?
— Давно. Может, месяц назад. Или больше. — На глазах старухи заблестели слёзы. — Я не помню.
— Как Галисия?
— Она редко покидает спальню.
— Она учит язык?
— Учила. Учила, да… старалась, а потом сказала: «Надоело».
Воспоминания о последней встрече с Галисией до сих пор вызывали чувство вины. Дворянка перенесла на бумагу своё счастливое прошлое с Адэром. Или не прошлое, а разбитые мечты. А она, плебейка, взялась её судить.
Пройдя через ванную, Малика толкнула дверь и застыла на пороге: спальня была увешана портретами Иштара. Галисия лежала на кровати, кутаясь в атласное покрывало.
— Через неделю мы уезжаем, — сказала Малика на слоте.
— Я никуда не поеду.
— Галисия, вы поедете домой.
Скинув покрывало, дворянка вскочила:
— Если ты решила, что меня можно затолкать в чемодан как вещь… Я не вещь!
— Так будете вещью.
Разговор, скорее всего, пойдёт на повышенных тонах и долетит до ушей Кенеш. Шабире нельзя нарушать закон.
Малика перешла на шайдир:
— Ты уже вещь, Галисия. Ждёшь, когда тебя допустят к телу. Вдыхая воздух Ракшады, ты теряешь рассудок, память и достоинство. Тебе повезло, ты не была в их храмах. Если Иштар закроет глаза на твоё порочное прошлое и женится на тебе — что тебя ожидает?
— У кого из нас порочное прошлое, так это у тебя! — выкрикнула Галисия, захлёбываясь словами. — Я не отбивала чужих женихов, а ты постоянно завлекала Адэра. Спальни рядом, в поездках вместе. Думаешь, я не знаю, чем вы с ним занимались? Откуда у плебейки шикарные платья, украшения, машина? С неба? А? Молчишь?
— Тебя поселят в другом доме… — скрипнув зубами, сказала Малика.
— Во дворце!
— Иштар будет приходить к тебе раз в два или три года.
— Ты врёшь!
— Каждую ночь ты будешь плакать в подушку, зная, что в это время он развлекается с кубарами.
Галисия затрясла кулаками:
— Ты врёшь!
— Он продаст твоих дочерей, а сына заберёт, когда ты перестанешь кормить его грудью.
— Грязная плебейка! Когда же ты уедешь?!
— И что ты будешь делать? — спросила Малика, едва сдерживаясь, чтобы не отвесить дворянке оплеуху. — Мыть пол или посуду? Ты даже этого не умеешь.
Галисия разрыдалась:
— Ты забираешь всех, кто был мне дорог. Чем я перед тобой провинилась? За что ты лишаешь меня счастья?
Малика обняла её за плечи:
— Галисия, милая…
— Оставь мне Иштара. Прошу тебя, уезжай.
— Он не такой, каким ты его представляешь.
Галисия подняла измученные глаза:
— Может, он не такой, но я люблю его.
— У тебя вся жизнь впереди.
— Только не в Тезаре. Я отсекла прошлое. У меня одна дорога — вверх. Если не к Иштару — к Богу.
Покинув Галисию, Малика словно потерялась: стояла посреди коридора и не могла сообразить, где находится. Одинаковые окна, одинаковые двери, вправо и влево безлюдный тоннель, под ногами тёмный пол, доска к доске.
— Шабира, — прозвучал робкий голос.
Малика посмотрела на девушку, прижавшуюся к стене:
— Ты кто?
— Твоя служанка. Я привела тебя в Приют.
В приют… да, конечно… приют затерянных душ.
— Отведи меня к матери-хранительнице.
Через полчаса Малика сидела перед Фейхель и рассказывала ей о Галисии. Единственное, о чём она избегала говорить, так это о плотской близости дворянки и правителя Грасс-Дэмора. До ночи Лунной Тишины оставалась неделя, вдруг за это время Иштар опомнится? Выслушав её, мать-хранительница отвернулась к окну и поджала губы.
— Она как пустыня посреди океана, — сказала Малика. — Откололась от родины и осталась совсем одна: родителям не нужна, подруг нет, Иштар её не понял.
— Всему виной ваши нравы, — проворчала Фейхель.
— Это были всего лишь невинные рисунки. Многие художники рисуют своё прошлое: друзей, подруг. Это воспоминания, не более.
— У жены хазира не может быть прошлого. Наши женщины никогда не изменяют господину. Их тела и мысли чисты. А мысли Галисии? Если копнуть их глубже…
— Она не подумала, что Иштар сочтёт её поступок изменой.
— Она всегда будет сравнивать его с другими мужчинами из прошлого.
— Нет других мужчин.
— Ты сказала, что она ушла в монастырь. Это меня сразу насторожило. Значит, она не хочет рожать детей.
— Разговор не об этом.
— А о чём?
Малика сложила перед собой ладони:
— Помоги мне устроить их встречу.
Фейхель вздёрнула густые брови:
— Как? Она же не кубара.
— Введи её в кубарат. На день, на два. Сведи их. Пусть он сам ей скажет, что передумал на ней жениться. Тогда она согласится уехать.
Фейхель изменилась в лице:
— О чём ты просишь?
— Я прошу помочь несчастной женщине, которая запуталась.
— Ты просишь меня, мать-хранительницу традиций и законов, нарушить традиции и законы? — Фейхель встала с кресла; клетчатый плед упал с её коленей. — Это немыслимо!
Малика поднялась. Расправив плечи, посмотрела на старуху сверху вниз:
— Я могла бы рассказать тебе, какие мыслимые и немыслимые вещи происходят во дворце и за его стенами, но не хочу тревожить твоё слепое, слабое сердце. У тебя нет таких сил, чтобы заставить мужчину вести себя по-мужски.
— Иштар — образец мужчины.
— Он детище своей страны. Не более.
Фейхель насупилась:
— Я впустила тебя в своё слепое сердце. Не заставляй меня пожалеть об этом.
— Я прикипела к нему душой. Как к другу, как к брату. А теперь хочу вырвать эту часть души и похоронить на перекрёстке всех дорог. Ты помнишь своего сына годовалым ребёнком. Помнишь его глаза? Чистые, ясные, в них был заключён целый мир. Сейчас это глаза бездушного воина и безжалостного хазира. — Опустив голову, Малика сняла чаруш. Помяв ткань в руках, вновь устремила взор на старуху. — Я единственная, кто знает, что он прячет в их глубине. Я знаю, каким он мог стать, но он сдался. Кому тяжелее: тебе или мне?
— Он сделал тебе больно? — спросила Фейхель, всматриваясь ей в лицо.
— Я могу попросить Хёска дать мне зелье, подавляющее волю, и увезти Галисию. Но я хочу сохранить остатки её достоинства. Помоги мне.
Мать-хранительница опустилась в кресло. Малика укутала ей ноги пледом и отошла к окну. На стекле разноцветные узоры, а в душе такая мгла.
— Сколько ей лет? — спросила Фейхель.
Малика прикинула в уме: Адэру исполнится двадцать семь, Галисия младше его на четыре года.
— Двадцать три.
— Старовата для кубары. Это, во-первых. Во-вторых, у хазира нет кубарата. Он отказывает себе в удовольствиях, и я догадываюсь о причине. В-третьих, кубар ему подарят влиятельные люди: своих дочерей и дочерей братьев. Возможно, из них хазир выберет жену. Потом подношения прекратятся, и он даст мне команду подобрать ему девушек. Когда это случится — не знаю: через месяц или через год. Всё будет зависеть от щедрости дарителей и от прелестей кубар.
Малика провела ладонью по лицу:
— Я уеду, а она? Так и будет жить во дворце?
Фейхель хохотнула:
— Под одной крышей с хазиром? Такая честь выпадает любимицам судьбы. Твоя художница к ним не относится. Её либо выставят на улицу, либо отправят в посольство какой-нибудь страны. У нас нет дипломатических отношений с Тезаром. И с Грасс-Дэмором нет.
— Ты можешь взять её служанкой?
— Нет. Есть дворцовые правила, которые я ни за что не нарушу.
Малика уронила голову на грудь:
— И что мне делать?
— Останься.
— Не могу.
Поправив плед на коленях, Фейхель надсадно вздохнула:
— Сходи к Самааш. Это моя младшая дочь. Её мужа зовут Марош. Он важный человек. Воины должны знать, где находится его дом. Самааш приютит Галисию как гостью — это разрешено законом. А когда твоя художница одумается, мы постараемся отправить её на родину.
