Трон Знания. Книга 4 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Прошу! Забери её!
— О ком ты говоришь?
— О твоей сестре.
Хёск отошёл в угол комнаты.
— Ты ездила к Саизель? — спросил Иштар, подписывая документ. — Когда ты успела?
Подскочив, Малика смела со столика листы:
— Ты знаешь, о ком я говорю. Твои воины ходят за мной по пятам.
Иштар смял перо в кулаке:
— Женщина! Отправляйся в Приют Теней! Немедленно! И чтобы через неделю твоего духа здесь не было.
Малика приняла гордую позу:
— Мужчина! Ты перепутал меня с кубарой?
— Замолчи!
— Ты не вправе лишать меня голоса, который дал мне Всевышний.
— Покинь мужскую половину.
— На ней живого места нет. Он убивает её.
Иштар отложил сломанное перо, вытер промокашкой чернила с пальцев:
— Кто кого убивает?
— Муж твоей сестры убивает твою сестру.
— Она его вещь. Он купил её и делает с ней всё, что хочет.
— В ней течёт кровь хазира!
— Она не воин, чтобы ценить её кровь.
— Боже! Разбуди меня! — воскликнула Малика. — Самааш беременна! Он убьёт её и ребёнка.
— Может, она зачала не от супруга?
— А от кого? — Малика вновь сорвалась на крик: — От кубар? Или служанок? Да что вы за люди?
Иштар откинулся на подушку:
— Я помню следы укусов на твоей шее. И ничего. Ты терпела. Ты такая же, как Самааш.
Малика встала на колени, упёрлась кулаками в пол:
— Где твой прут? Возьми его. Исполосуй мне спину. Сломай рёбра. Закопай меня в раскалённый песок, сбрось с утёса. Что ещё вы делаете с женщинами? Попрыгай на мне, как на подушке. Размозжи мне череп.
— Эльямин… — прозвучал голос Хёска.
— А ты не лезь, — рявкнула Малика и посмотрела на Иштара исподлобья. — Почему же ты сидишь, а не крошишь мои кости и не выбиваешь мне зубы?
— Потому что ты моя шабира.
— Выкупи сестру. Пожалуйста…
— Не могу.
Перед внутренним взором промелькнули Адэр, Мун, Вилар. В один миг в том мире всё стало неважным. А здесь и сейчас перед глазами стояла несчастная женщина с округлым животом, вся в синяках и ранах.
Малика поднялась:
— Тогда я стану его кубарой.
Иштар указал на дверь:
— Иди! Через час твой новоиспечённый хозяин и вся его семья исчезнут. А ты… — Направил указательный палец на Малику. — …Вернёшься сюда, встанешь передо мной на колени и будешь умолять сохранить им жизнь.
— А как же ваша кровная месть? Или Самааш дочь не твоего отца?
— Я же сказал: её кровь меня не волнует.
— Кровная месть в Ракшаде — это бахвальство сопливых девочек, которые называют себя мужчинами.
Отшвырнув столик, Иштар вскочил. Хёск стремительно приблизился и встал между Иштаром и Маликой:
— Эльямин… Так нельзя разговаривать с хазиром.
— Мне — можно, — сказала она и, сделав шаг в сторону, повторила чуть тише: — Мне можно. Потому что я знаю, что такое месть. Моя мать прожила после смерти мужа три года. Три года! Слышишь, Иштар? Три года — немыслимый срок для моруны, которая потеряла любимого. И знаешь, что ей давало силы жить? Жажда мести. Моя мать убила всех, кто приложил руку к смерти моего отца. Она забрала с собой на тот свет двести человек. Одна! Вот что такое месть. Вы на такое не способны, потому что у вас птичья душа, рыбье сердце и пустые слова.
— Эльямин, есть определённый закон… — начал Хёск вкрадчиво.
— Если ты не можешь поступать как хазир, тогда зачем мне быть твоей шабирой? Я найду более достойного мужчину.
Иштар вздёрнул брови:
— Мужа моей сестры?
— Разве это мужчина?
— Отправишься к своему Адэру?
— Неужели во всей Лунной Тверди нет мужчин достойнее его? — Малика покачала головой. — Похоже, что нет.
И выйдя из комнаты, хлопнула дверью.
— Отпоили на свою голову, — пробормотал Хёск.
— Замолчи! — проскрежетал Иштар и сжал ладонями виски.
Часть 27
***
Малика добрела до лестницы и схватилась за перила. До этой минуты в голове рисовалась чёткая картина. Малика не думала становиться кубарой — глупая угроза сорвалась с губ невольно. Не желала разговаривать с супругом Самааш, понимая, что это бесполезно. Не собиралась проводить ритуал: ракшадами овладевают не те чувства и эмоции, какие испытывают люди, осознающие свою вину. Возможно, неудавшийся опыт с Шедаром был единичным случаем, и с другими мужчинами ритуал пройдёт иначе, но рисковать своей жизнью и жизнью беременной женщины Малика не хотела. Следовательно, чтобы взять Самааш под защиту, надо какое-то время пожить у неё в качестве гостьи.
Теперь нарисованная в мозгу картинка раздробилась на множество частей. Такие же кусочки — мелкие, ставящие в тупик — Малика обнаружила в лакированной коробке, дожидаясь встречи с Самааш. Она крутила в руках картонки разной формы, понимая, что получится натюрморт. Сейчас мысленно перебирала клочки чего-то целого и не могла сообразить, что из этого выйдет.
Сколько времени она сможет гостить в чужом доме? Если в течение недели Иштар не предпримет никаких действий, ей придётся отложить отъезд в Грасс-Дэмор или сдаться и уехать. И нужна ли Самааш её помощь? Женщин считают вещами, потому что они сами считают себя вещами. Их топчут, потому что они позволяют себя топтать. Ракшадок устраивает их жизнь.
Малика упёрлась локтями в перила, обхватила лоб ладонями. За неделю до отъезда она устроила скандал. И ради чего? Ради кого? Она вернётся к Самааш, сотрёт с двери печать шабиры и забудет о женщине, как о бумажном цветке, которому не нужна забота.
Заметив внизу воина, Малика спустилась с лестницы и попросила вывести её из дворца, однако воин довёл её до Приюта Теней и препоручил служанке, дежурившей возле входа.
Следуя за девушкой, Малика не могла понять, где находится, пока не увидела в конце коридора распахнутые двери теневого кубарата. Прислужницы кухарки, одетые в синие платья, закатывали внутрь тележки, заставленные супницами и блюдами, накрытыми крышками. Кубарам привезли ужин… Почему Иштар не отпустил их, как обещал? Пусть ритуал с его братом прошёл не так, как надо, но после него Шедар разучился врать — в этом сомнений не было. Малика пыталась успокоить себя: на оформление документов необходимо время. А внутренний голос твердил: «Тебя вновь обвели вокруг пальца».
Оказавшись в своих покоях, Малика направилась на террасу. Выйдя на мраморную площадку, уставилась на верховного жреца. Набирающий силу ветер полоскал подол его плаща и трепал расстёгнутый воротник. В воздухе кружили мелкие песчинки, вынуждая Хёска жмуриться, и с его век на Малику взирали фиолетовые татуировки в виде глаз.
— Куда-то собралась? — спросил жрец, придерживая рукой распущенные смоляные волосы.
— А ты не знаешь. — Всматриваясь в просветы между деревьями, Малика крикнула: — Воины! Паланкин шабире.
— Тебе придётся задержаться.
— Оставим разговоры на потом.
— Через час начнётся заседание суда. Ты можешь выступить в роли защитника.
— Я не стану защищать Шедара, — произнесла Малика, сбегая с лестницы.
Сердце затрепетало от радости: низложенного хазира обвинят в попытке срыва коронации, и Иштар отпустит кубар.
— А своего стража?
Малика обернулась:
— Кого?
— Того, кто подал тебе левую руку.
Ноги подкосились; Малика уселась на ступени. Кто подал ей левую руку? Когда? Перед коронацией… Она ничего не видела в треклятой чаруш и, выбираясь из паланкина, опёрлась на чью-то руку. Драго или Луга? Они оба левши.
— Кого? — повторила Малика.
— Я не знаю имени, — произнёс Хёск, неторопливо спускаясь по лестнице. — Иштар приказал взять под стражу «этого». Так и сказал: «Этого». Командир охраны его понял.
— Где сейчас мой человек?
Хёск пожал плечами:
— В тюрьме. Думаю, в камере допросов.
— Он не говорит на шайдире.
— Незнание языка и законов не освобождает от ответственности.
— Ты сказал: суд через час?
— Дело простое. Зачем тянуть?
